Невыносимая легкость - Даша Т.

обсуждали наши любимые книги и фильмы. Мы делились нашими планами и мечтами. Мы шутили и смеялись.

Мы дошли до Дворцовой площади. Там было много народу. Люди фотографировались у Зимнего дворца и Александровской колонны. Мы тоже сделали несколько снимков.

— Ты хочешь посмотреть Эрмитаж? — спросил я.

— Да, конечно, — она улыбнулась и расправила плечи.

— Тогда пойдем, — сказал я и взял ее за руку.

Я почувствовал ее тепло и дрожь пробежала по моему телу. Я посмотрел на нее. Она снова улыбнулась мне. Я улыбнулся ей.

Мы провели в Эрмитаже несколько часов. Потом мы вышли на улицу. На улице было светло, но часы напоминали, что уже поздно.

— Тебе понравилось? — спросил я.

— Да, очень, — ответила она.

— Мне тоже, — сказал я, — А знаешь, что мы сегодня не сделали?

— Что? — спросила она.

— Пойдем, — я взял ее за руку и повел к Дворцовому мосту.

— Надеюсь, ты не хочешь меня утопить в Неве? — смущенно и испуганно пошутила она.

— Подожди, — сейчас ты все поймешь. Мы спустились к реке. Я достал из кармана телефон и включил музыку. Это была "Every breath you take". Я взял ее за талию. Она положила мне руку на плечо. Мы танцевали у реки. Над нами по мосту, по набережной проходили люди. Но нам было не до них. Я прижал ее к себе и поцеловал. Она ответила мне на поцелуй. Я почувствовал ее аромат и сладость. Я почувствовал, что это начало чего-то большего…

С того дня мы начали встречаться. Это было самое лучшее лето в моей жизни. Каждую пятницу я забирал ее после работы, и мы шли гулять. Мы ходили в театры или лекции, а после до поздней ночи зависали в разных заведениях на Рубинштейна. Выходные пролетали незаметно в ее обществе, а я не мог насытиться им. Она могла быть сосредоточенной до безумия, а после превращалась в совершенно сумасшедшую тусовщицу. Я не мог налюбоваться ей. Рядом с ней некогда одинокий темный город вдруг стал совершенно иным. Белые ночи еще никогда не казались мне настолько светлыми, а Невский настолько пустым. Казалось, что кроме нас там никого не было…

— Не понимаю! — рассуждала она, одним августовским вечером по дороге домой, — О чем можно говорить с человеком, который думает, что инди-музыка это что-то из индийский фильмов?

— Не знаю, — задумчиво ответил я.

— Вот и я не понимаю! А она обиделась, что я с ней больше не общаюсь, — удивленно продолжила она.

— Ага, — устало пробормотал я.

— Ты вообще слушаешь? — она остановилась.

— Что? — ответил я, отвлекаясь от своих мыслей.

— Я говорила тебе про коллегу, а ты как будто не здесь!

— Прости, я просто… задумался.

— О чем?

— Ну, я думал о работе. У меня там много дел.

— А я для тебя что? Не дело?

Я вздохнул и посмотрел на нее. Она стояла передо мной, сжав губы и слегка хмыкая носом. Я понял, что обидел ее. Мне было стыдно. Смотря на этот маленький грустный комочек, я вдруг понял, как она мне дорога. Я понял, что люблю ее.

— Прости меня, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть. Я просто… не умею выражать свои чувства.

— Какие чувства? — спросила она с надеждой в голосе. Я взял ее за руку и прижал к себе.

— Я люблю тебя, — смотря в глаза, я твердо ответил ей, — Я люблю тебя больше всего на свете. Ты лучшее, что со мной случилось. Прости меня за то, что я был глуп и невнимателен. Я хочу быть с тобой всегда.

Лето уже катилось к концу. Ветра становились холоднее, а ночи — темнее. Питер бодрствовал — люди проходили мимо. А мы так и стояли, обнявшись, вдвоем, ощущая только нас и наше тепло.

1 сентября тоскливо напомнило о себе в 8 утра. Школа, по соседству от моего дома, настраивала аппаратуру. Я перевернулся на другой бок и обнял Аню. Она крепко спала. Из окна дул холодный осенний ветерок. Я укутал нас двоих в одеяло. Что-то теплое и домашнее было на душе рядом с ней. Наверно, это и есть любовь…

— Который час, — потягиваясь, спросила Аня.

— Девятый час, — сонно протянул я.

— Надо вставать, — зевнула она, — Время завтракать.

— Я пойду с тобой, — сказал я, — Я хочу помочь тебе.

Мы пошли на кухню. Аня налила воды в чайник и поставила его на плиту. Я достал из холодильника яйца и сыр и начал бить яйца в миске, а Аня нарезала сыр. Проснуться вместе и готовить завтрак — что может быть интимнее, романтичней и роднее?

— Ты знаешь, я так счастлив с тобой, — сказал я, глядя на нее с любовью.

— И я с тобой, — улыбнулась она.

— Ты самая лучшая девушка на свете. Ты такая красивая, умная, добрая… Ты все для меня.

— Ой, не смущай меня, — засмеялась она.

— Нет, серьезно. Я хочу быть с тобой всегда. Я хочу жениться на тебе, — я немного опешил сам от своих слов, но затем я положил миску на стол, подошел к ней в плотную, встал на одно колено и спросил, — Аня, выйдешь за меня замуж?

В глазах Ани я увидел шок. В этот момент мне показалось, что земля подо мной исчезла. Она определенно ответит отказом! Боже, какой же я дурак?! Зачем я это сделал?! Рано ведь!

Она смотрела на меня. Сначала удивленно, затем на лице проступила улыбка. "Ну, же ответь хоть что-то!" — подумал я.

— Да, да, да! — закричала она и бросилась ко мне в объятия. Пол подо мной снова вернулся, а еще вернулся окружающий мир — наш завтрак немного подгорел. Но пусть это будет единственной неприятностью!

1 сентября тоскливо напомнило об окончании лета. Осень уверено входила в свои права. За окном шумела школьная линейка. А мы были счастливы вдвоем. Сейчас. На этой кухне, пропахшей подгоревшей яичницей…

— Мам, да почему?! — возмущалась в трубку Аня. Она только что сообщила маме о помолвке, — Я не беременна! — я ухмыльнулся, подслушивая их разговор, — Да, мам, просто так. Ни за что… Нет, мы не торопимся… Мам… Да, причем здесь Ваня вообще?!.. Хорошо… Мама… Да, оставь ты Ваню в покое… Ладно… И я тебя люблю. Пока, — Аня положила телефон на стол и глубоко вздохнула, — Мама считает, что мы торопимся…

— А ты как считаешь? — спросил я.

— Я считаю, что ей надо пересчитать, — Аня взяла кружку со своим чаем и села за стол.

— Мы можем сыграть свадьбу и позже, если всем так будет спокойнее, — моя девушка посмотрела на меня убийственным взглядом.

— Зачем тянуть? Что