Возлюби вампира своего - Ирина Смирнова

И твоей стае. Но это я не стала говорить вслух. Он сам все понял по ухмылке, с которой я посмотрела на крутящихся вокруг нас волков. Они тоже почуяли, что таинство связи свершилось, потому что никакого сопротивления не было. Их вожак смиренно принял свою участь, так как даже не понял, что платит свободой за жизнь.

И теперь эти преданные псины больше не пытались на меня напасть. Ведь тогда сдохнет и связанный со мною оборотень.

— Зачем тебе нужны мои волки? — щенок сразу задал правильный вопрос.

Он не стал нести эгоцентричную чушь типа: «За что ты так меня ненавидишь?», «Зачем тебе я?!» Нет, он сразу понял, что на его месте мог быть любой наивный молодой идиот. Просто ему слегка не повезло. Под мои условия лучше всего подходил именно он — гордый, отчаянный, неопытный мальчишка, сумевший за три года собрать вокруг себя стаю таких же молодых отчаянных изгоев.

Стая без поддержки старших. Стая, где все преданы друг другу. Стая, которую я смогу со временем сделать своей.

— Мне пора заводить гнездо. — Я в упор посмотрела на щенка, проверяя, насколько хорошо он знаком с законами жизни вампиров.

Гнездо — это лишь прикрытие, но очень важное. Мне действительно пора рискнуть и попробовать создать семью. А пока птенцы молоды, вспыльчивы и не контролируют свой голод, нужны оборотни. Те, кто будет охранять нас от всех и всех — от нас.

— Ты хочешь превратить мою стаю в наседок?!

Я улыбнулась, прежде чем вцепилась в его жесткие, слишком длинные для оборотня волосы и легонечко дернула вверх. Очень легонечко. Не хватало еще после стольких трудов оторвать наглому мальчишке голову!.. Потом, так же легонечко, швырнула его на землю, на колени.

— Учись уважению, псина! Тебе и твоей стае выпала великая честь. Вы будете оберегать моих птенцов.

Ярость в голубых глазищах сверкала и искрила, но, к счастью, не могла испепелять. Иначе я бы уже давно сгорела заживо. Я снова улыбнулась, предвкушая, как приручу этого гордого щенка. Конечно, можно использовать метку, можно заставить его сердце на время перестать биться, можно перекрыть ему воздух, можно ослепить, парализовать... Можно делать с ним все, что пожелаю, потому что он привязан ко мне его собственной смертью и моей кровью.

Иногда вампиры и оборотни заключают добровольные равноправные союзы, но чаще оборотней обманывают, дурманя и связывая кровью. Вот только хищный зверь, попав в капкан, отгрызает себе лапу! А попавший в капкан оборотень будет пытаться заодно загрызть своего хозяина.

Конечно, дополнительная связь смертью — не панацея. У любого терпения есть предел, и при желании его всегда можно найти. Но я не собиралась издеваться над щенком, провоцируя убить меня, даже если после этого погибнет он сам. Возможно, мне и придется отправить его на верную смерть, но только ради моей жизни.

— Вы будете жить и охотиться рядом с моим замком, — сообщила я мальчишке. — А теперь пусть твои псы сядут смирно вдоль дороги. Я сниму с них ошейники.

Как же ему хотелось послать меня подальше! Он даже сжал пальцы в кулак и начал разгибать средний. Но ответственность вожака взяла верх над гордыней. Повернувшись к стае, он молча махнул рукой.

Оборотни даже в звериной ипостаси понимают всеобщую речь. Так что волки прекрасно сообразили, чего от них хотят. Скаля на меня зубы, издавая грозное рычание и одаривая меня свирепыми взглядами, они выстраивались в цепочку, по-моему наивно надеясь меня укусить.

Дождавшись, когда последний из двадцать шести волков займет свое место, я потрепала мальчишку по голове, сделав вид, что не заметила, как он попытался отдернуться.

— Хороший щеночек, и песики у тебя послушные.

А потом быстрее ветра пронеслась вдоль дороги, отщелкивая ошейники и оценивая реакцию «песиков». Тех, кто успевал почувствовать мое прикосновение, я запоминала. Их надо беречь и учить. Того, кто успел дернуться и начать поворачиваться, я куснула за ухом, запоминая не только внешне, но и на вкус.

Самок в стае было мало, плохо... Со временем, когда волчата остепенятся, это может превратиться в проблему.

— Теперь, когда вы все снова можете обращаться, пошли за мной, лохматые улитки! — Я рассмеялась собственной шутке, обернулась летучей мышью и понеслась вперед, к своему замку, иногда останавливаясь, чтобы подождать постоянно отстающую стаю.

— Фу, псины. — Очередной раз приземлившись, сменив облик и дождавшись, когда щенок добежит до меня, стараясь при этом не сильно прихрамывать на левую переднюю лапу, я брезгливо поморщилась. — Сейчас просто задохнусь от вашей вони! — произнесла я, с презрением оглядев запыхавшихся вспотевших волков. Но потом милостиво процедила: — Ладно, отдохните, речка буквально в двух шагах.

На самом деле до речки им еще плестись минут тридцать-сорок, но надо же как-то взбодрить этих унылых шавок? Со временем я научу их бегать быстрее, но выше головы не прыгнешь. Оборотням никогда не научиться развивать вампирскую скорость, и обычно это наше преимущество. Однако в мой план входило превратить каждого волка в этой стае в достойного противника. Слабаков, конечно, придется убрать. Но с этим-то я точно справлюсь.

Голубоглазый вожак, повернувшись, что-то прорычал, потом принюхался и ринулся четко по направлению к реке. Я мышкой летела сверху над стаей, пытаясь на глазок прикинуть, за сколько времени эти лохматые улитки дохромают до воды.

Таскать везде с собой новомодное изобретение — наручные часы — мне было непривычно и неудобно. К тому же разницу между интервалом в пятнадцать и сорок минут можно определить и без них.

Волки оказались у реки примерно минут через двадцать. Уставшие, сначала охотившиеся за оленем, потом большую часть дня — за мной. И я их не щадила, вынуждая гнаться без отдыха, без передышки, оборачиваясь на бегу, чтобы восстановить разодранные в кровь лапы.

Вожак дождался, пока в воду спрыгнет последний, двадцать шестой волк, и только после этого кинулся в реку сам. Я еще раз порадовалась своему выбору. Хороший щенок, ответственный. Но главное не в этом. Ни один из его стаи не потерялся, не сбежал, не предал. Все двадцать шесть оборотней остались, хотя их ничто не держало. Только преданность. Так что щенок хорош вдвойне.

— Мы не побежим ночью. — Голубоглазый красавец вышел на берег в человеческой ипостаси. Голый и мокрый. Капли стекали по его телу, рисуя на нем узоры и привлекая мое внимание к широким плечам, впалому мускулистому животу, узким бедрам и длинным стройным ногам. Мой взгляд плавно опускался сверху вниз, поэтому, чтобы оценить красоту рук, пришлось снова вернуться к плечам.

А еще у щенка была длинная шея, на которой так заманчиво пульсировала венка, наполненная вкусной кровью. Жаль, что сейчас пить из него нельзя: это его ослабит.

— Побежите, — уверенно ответила я. — Прикажу — и побежите!

— А ты прикажи нам не бежать. — Мальчишка присел рядом, обхватил руками колени, подтягивая их к животу, и пристально уставился на меня, сияя голубыми глазищами на смуглом лице. Затем моргнул ресницами так, что я ощутила легкий ветерок. И улыбнулся, а потом облизнул губы, глядя провокационно-загадочно.