Сладкий кошмар - Эмилия Грин

Ева

Два дня назад

Я больше не знала, чем заняться в самолете. Флиртовать с рыжим парнем с соседнего кресла надоело: он уже был не прочь перейти от флирта к чему-то большему в туалете. А с виду-то такой скромник!

Бросив еще один провокационный взгляд на рыжика, я картинно вытянула ногу. Всем своим видом показывала желание, хотя внутри все сотрясалось от беззвучного смеха. От рыжика отделял небольшой проход. Парень кивком головы указал в сторону туалета, и его щеки стали пунцовыми …

Я обожала провоцировать. Создавала маленькие спектакли, в которых сама была и режиссером, и играла главную женскую роль. Сегодняшний спектакль назывался «Неожиданный подарок». В роли подарка, конечно же, выступала ваша покорная слуга. Подарок был украшен разноцветными лентами и покрыт надписями «Открой меня», «Возьми», «Посмотри, что внутри»…

Вырвав листок из блокнота, я вывела на нем несколько слов.

«Жди меня в туалете, без трусов. Поиграем в пассажира и стюардессу?;)».

Сложила лист пополам и передала рыжику. Потому, как прилила кровь к его лицу, стало ясно — он уже готов. Парень поднялся со своего места, а я блаженно улыбнулась. Почему бы немного не пошалить перед посадкой?! Я сделала знак проходящей мимо стюардессе.

— Все в порядке? — она заученно улыбнулась.

— Понимаете, мой друг ушел в туалет и долго не возвращается. Я волнуюсь. Вы не могли бы проверить, жив ли он там?

— Да-да, конечно!

Я перевела взгляд на облака за окном и, вставив наушники в уши, прикрыла веки. Голый парень и сконфуженная стюардесса больше не заслуживали моего внимания.

В этой жизни мне всё давалось слишком легко. Поэтому я любила усложнять, особенно — жизнь мужчинам. Еще ни разу не удалось встретить равного, по-настоящему сильного и уверенного. Но где-то в глубине души я все еще надеялась.

Чем меньше времени оставалось до посадки, тем сильнее колотилось сердце.

Я возвращалась из Нью-Йорка в Москву после трех лет учебы в закрытой частной школе на Манхеттене. Каким-то чудом за это время из худой веснушчатой малявки превратилась в уверенную рыжеволосую девушку. Меня часто сравнивали с русалкой. Еще бы! Длинные, золотисто-медные волосы и невинные зеленые глаза с россыпью веснушек под ними заманили в свои сети не одного мужчину.

Хотя с таким состоянием, какое принадлежит нашей семье, я вполне могла себе позволить быть просто богатой, а красоту обеспечили бы пластические хирурги и стилисты. Жаль только, что за деньги нельзя купить счастье.

Во время приземления сердце защемило, как будто в глубине души я знала, что это лето изменит всю мою жизнь…

…Самолет совершил посадку. Подмигнув, недовольно косившемуся на меня рыжему парню, я поспешила к трапу. «Да за кого он меня принимает?! Быстрый перепихон в туалете самолета точно не мой вариант!» — мелькнуло в голове, когда ноги ступили на родную землю.

Как приятно было снова двигаться после такого длительного перелета! Придирчивый взгляд в одно из мутных зеркал «Домодедово» порадовал: казалось, многочасовой перелет никак не отразился на моей внешности.

Умелый макияж и персиковые румяна создали иллюзию свежести. Умение выглядеть отлично даже в самых экстремальных ситуациях — заслуга моей американской подружки Аннабель. Она охотно поделилась некоторыми профессиональными секретами моделей.

— Ах, Аннабель… — я уже скучала по этой сумасшедшей хохотушке.

Моя группа поддержки сильно выделялась из толпы встречающих: две яркие платиновые блондинки с улыбками по сто киловатт. Они размахивали табличками: «С возвращением, Ева!».

— Ева, дорогая, с приездом! — в мгновение ока мама и подруга Алиса сцапали меня в свои объятия.

В свои тридцать шесть Лиза, моя мать, выглядела лет на тридцать. Хотя сама искренне полагала, что ей можно дать не более двадцати. Именно поэтому несколько лет назад мы договорились называть друг друга по имени. Ведь сами посудите: как у двадцатилетней Лизы может быть восемнадцатилетняя дочь?!

Моя мама олицетворяла образ типичной жены олигарха: блестящие золотистые локоны, фигурка с выдающимися формами и длиннющие ноги. В последнее время Лиза Коган вовсю стремилась стать знаменитой, но обнаружить в себе хоть маломальские таланты, увы, не удалось: ни голосом, ни слухом природа не наделила, а для модельного бизнеса она уже старовата.

Ничего другого не оставалось, как пойти в теледивы. Но и здесь все складывалось не слишком удачно. Кабельный музыкальный канал стал единственным, кто дал «зеленый свет» и открыл дорогу для покорения новых телевизионных вершин. Лиза демонстративно взяла несколько дней на раздумья, но в итоге, разумеется, согласилась.

Она стала ведущей еженедельной программы о новинках кино: всего-то требовалось раз в месяц приезжать в студию и записывать подводки к сюжетам о новых фильмах. Такая работа не приносила особой популярности, тем более программу показывали рано утром, а повтор — поздно вечером, зато мать теперь гордо именовала себя телеведущей.

Пару месяцев назад умер мой отчим. Стать вдовой в тридцать — печальная участь женщин, чьи мужья старше их вдвое.

Мы с Яковом не были особо дружны: олигарх Коган без памяти любил маму, а маленькая рыжая девочка шла в комплекте, поэтому с детства я имела всё, кроме внимания родителей.

Отчим до ночи работал, Лиза умело тратила его деньги, а малышка Ева была предоставлена репетиторам и нянькам. На четырнадцатый день рождения предки выдали мне кредитную карту с «кругленьким» месячным лимитом. На нашем языке это означало, теперь ничто не ограничит мою свободу.

Наконец, Лиза опомнилась и разорвала наши объятия.

— Ну все, красотки, на выход! Зоя по такому случаю готовит просто царский завтрак! Алиса, ты ведь не променяешь нас на свой каток?

— Я очень хочу поехать с вами, но через час у меня важная тренировка. Не могу подвести тренера… — миниатюрная куколка, поражающая глубиной восхитительных голубых глаз, смущенно улыбнулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Эта кудрявая блондинка с ангельским лицом — моя самая близкая подруга Алиса Цветаева. Она выглядела настолько нежной и хрупкой, что было трудно представить, какой железный стержень скрывается у нее внутри.