Как две капли воды - Сандра Браун

– Нет. У меня работал магнитофон. А что? – Его внезапно охватила паника. – Что случилось, черт возь­ми?

Он перевел взгляд на маленький телевизор в углу на полке. Именно туда смотрели мать с отцом, когда он во­шел.

– Тейт, – сказал Нельсон, и голос его от волнения дрогнул. – Второй канал только что прервал выпуск «Колеса фортуны» экстренным сообщением. Несколько минут назад в аэропорту при взлете потерпел крушение самолет.

Тейт судорожно вобрал в себя воздух и так же резко выдохнул.

– Пока нет подтверждения, какой именно это был рейс, но полагают, что…

Нельсон замолчал, горестно качая головой. Зи потяну­лась к бумажной салфетке и прижала ее ко рту.

– Самолет Кэрол? – прохрипел Тейт. Нельсон кивнул.

Она с трудом выбиралась из серого тумана. Она убеждала себя: за туманом обязательно будет про­свет, пусть даже пока он еще не виден. На какой-то миг она засомневалась, стоит ли так рваться к этому просвету, но то, что осталось позади, было настолько ужасно, что поневоле толкало ее вперед.

Боль окружала ее со всех сторон. Она все чаще воз­вращалась из благословенного забытья в мучительное бодрствование, сопровождавшееся такой невыносимой и всепоглощающей болью, что она даже не могла понять, что именно болит. Болело все – внутри и снаружи. Боль заполняла ее целиком. Когда ей начинало казаться, что больше она не в силах этого выносить, она снова погру­жалась в теплое бесчувствие и по жилам растекался вол­шебный эликсир. Она проваливалась в спасительное за­бытье.

Однако проблески сознания раз от раза становились все длиннее. Сквозь пелену до нее доносились глухие зву­ки. Изо всех сил сосредоточившись, она смогла их понем­ногу различить: вот непрестанное посвистывание аппара­та искусственной вентиляции легких, вот непрекращающийся писк электронной аппаратуры, а это – повизгива­ние резиновых подошв на кафельном полу, а вот телефон­ные звонки.

В очередной раз придя в сознание, она услышала об­рывки разговора.

– Невероятное везение… При том, что на нее вылилось столько горючего… Ожоги главным образом поверхност­ные.

– Сколько понадобится времени… реагировать?

– Терпение… Такого рода травмы сильнее отражают­ся… чем на теле…

– Как она будет выглядеть, когда… позади?

– Завтра… с хирургом. Он вам… всю процедуру.

– Когда?

– … не будет опасности инфицирования.

– Это… отразится на плоде?

– Плоде? Но ваша жена не беременна.

Смысл слов не доходил до нее. Они обрушивались из черной пустоты подобно метеоритному дождю. Она хоте­ла спрятаться от них, потому что они вторгались в бла­женное небытие. Она хотела только одного – ничего не знать и ничего не чувствовать. Отключившись от этих голосов, она снова погрузилась в мягкое, обволакиваю­щее безмолвие.

– Миссис Ратледж? Вы меня слышите?

Она машинально среагировала, издав из ноющей гру­ди тяжелый стон. Попыталась поднять веки – безуспеш­но. Один глаз все же приоткрылся, и яркий луч света, ка­залось, ударил прямо в мозг. Наконец этот ненавистный свет убрали.

– Она приходит в себя. Немедленно дайте знать мужу, – произнес бесплотный голос.

Она попробовала повернуть голову в ту сторону, от­куда он доносился, но и это не удалось.

– У вас есть телефон отеля?

– Да, доктор. Мистер Ратледж его оставил на случай, если она придет в себя, когда его здесь не будет.

Завитки серого тумана понемногу рассеивались. Сло­ва, смысл которых прежде до нее не доходил, начинали рождать в мозгу логические ассоциации. Теперь она по­нимала слова, но по-прежнему не могла уразуметь, о чем идет речь.

– Я знаю, что вам очень больно, миссис Ратледж. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы облегчить ваши страдания. Вам пока нельзя разговаривать. Просто рас­слабьтесь. Скоро здесь будут ваши родные.

В голове отдавались быстрые удары сердца. Она хоте­ла дышать – и не могла. Вместо нее дышала машина. Воздух шел в легкие через трубку, вставленную в рот.

Она снова попыталась открыть глаза. Опять открылся лишь один, и то наполовину. Сквозь щелку она различала неясный свет. При попытке сфокусироваться она почувст­вовала боль, но зато смутные очертания начали прини­мать определенную форму.

Да, она в госпитале. Это уже ясно.

Но почему? Каким образом? Это было как-то связано с кошмаром, который остался позади, в том тумане. Ей не хотелось ничего вспоминать, поэтому она предпочла сосредоточиться на настоящем.

Она лежала без движения. Как она ни старалась, руки и ноги не слушались. Голова тоже. У нее было такое чув­ство, будто ее уложили в одеревеневший кокон. Эта не­подвижность пугала. Неужели это навсегда?!

Сердце забилось сильнее. Немедленно рядом возникла фигура.

– Миссис Ратледж, не стоит волноваться. Все будет в порядке.

– Пульс участился, – раздался еще чей-то голос по другую сторону кровати.

– Наверное, она просто испугалась, – произнес пер­вый голос. – Она дезориентирована – не понимает, что с ней происходит.

Над ней склонился кто-то в белом:

– Все будет в полном порядке. Мы уже позвонили мистеру Ратледжу, он сейчас приедет. Вы ведь будете рады его видеть? Он так счастлив, что вы наконец пришли в себя.

– Бедняжка… Можешь себе представить – вот так проснуться, чтобы на тебя столько сразу обрушилось.

– Я тебе больше скажу – не могу себе представить, как можно пережить авиакатастрофу.

Беззвучный крик молнией пронзил мозг.

Она вспомнила!

Скрежет металла. Крики и стоны. Дым, густой и чер­ный. Огонь – и леденящий ужас.

Она действовала автоматически, в соответствии с ин­струкциями, сотни раз слышанными от стюардесс на раз­ных рейсах, которыми ей доводилось летать.

Вырвавшись из охваченного пламенем фюзеляжа, она стала ощупью пробираться в залитом кровью и дымом пространстве. Ей было очень больно, но она продолжала бежать, сжимая…

Сжимая – что? Она помнила только, что это было не­что очень ценное, что-то такое, что она обязана была спасти.

Она помнила, как упала и, уже лежа, бросила послед­ний взгляд на мир. По крайней мере, так она успела поду­мать. Она даже не почувствовала боли от столкновения с землей. После этого она погрузилась в забытье, которое до сего момента оберегало ее от ужасных воспоминаний.

– Доктор!

– Что такое?

– Сердцебиение снова резко участилось.

– Хорошо, надо ее немного успокоить. Миссис Рат­ледж, – сказал врач повелительным тоном, – успокой­тесь. Все в порядке. Вам не о чем волноваться.