Волконские. Первые русские аристократы - Сара Блейк

Он хотел, чтобы враг собрал свои силы в одном месте, и тогда их можно было бы разбить в одном, решающем сражении. Тем более что для победы в чистом поле — в большом фронтальном столкновении — у киевского князя было больше шансов, чем у его обычных противников, кочевых народов.

Он был опытным полководцем и одним своим извещением вносил в ряды врагов смятение, заставляя готовиться к битве с недобрым предчувствием. Можно сказать, Святослав — первый русский князь, который использовал метод информационной, психологической войны. В отличие от степняков, войско Святослава было дисциплинированно и атаковало врага, своего рода, древнерусской фалангой — «стеной». «Стена» состояла из 20 длинных шеренг воинов, каждый из которых имел щит в рост человека, длинное копье, длинный меч, лук со стрелами и засапожный нож для ближнего боя. Но до ножей обычно дело не доходило: «стена» строя не теряла и, закрытая сомкнутыми щитами, наносила мощный удар по врагу копьями первого, второго и третьего рядов. Еще сильнее древнерусская фаланга была в обороне.

Также есть версия, что выражением «Иду на Вы!», Святослав указывал — идет священная война, жизни ворогов будут принесены в жертву Богу Перуну, их судьба предрешена.

«Походы Святослава 965–968 годов представляют собой как бы единый сабельный удар, прочертивший на карте Европы широкий полукруг от Среднего Поволжья до Каспия и далее по Северному Кавказу и Причерноморью до балканских земель Византии».

Был в родственниках у Рюриков и следующий полумифический герой, которого мы знаем, как Вещего Олега — великого князя Новгородского (с 879 года) и Киевского (с 882 года). Прославился он тем, что объединил Русь и рас-ширил ее границы, нанес первый удар по Хазарскому каганату, заключил выгодные для Руси договоры с греками. Согласно летописям, Рюрик, умирая, передал власть Олегу, оставив ему на попечение сына своего, Игоря.

Далее мы обратимся к истории правления Вещего Олега: в 882 году Олег собрал дружину и спустился на ладьях по Днепру к Киеву, где князьями были Аскольд и Дир. Олег заманил их к своим ладьям и объявил: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода. А это сын Рюрика». Предъявив наследника, малолетнего Игоря, Олег убил Аскольда и Дира, а Киев объявил «матерью городов русских». Так, Олег объединил северный и южный центры восточных славян, поэтому именно его, а не Рюрика часто считают основателем Древнерусского государства. Последующие 25 лет Олег расширял границы державы. Присоединил северян, древлян, радимичей. Готовил великий поход.

В 907 году Олег снарядил 2000 ладей по 40 воинов в каждой, и выступил в поход на Царьград, оставив Игоря наместником в Киеве. Византийский император Лев VI Философ преградил дорогу в город, приказав закрыть ворота и загородить гавань цепями, т. е. предоставил Олегу возможность грабить и разорять пригороды Константинополя, однако Олегу нужен был сам Царьград, и он пошел на необычный штурм:

«И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на колеса корабли. И когда подул попутный ветер, подняли они в поле паруса и пошли к городу». Испуганные греки поспешили заключить мир: «Не губи города, дадим тебе дань, какую захочешь». Олег взял за каждую уключину 12 гривен. Византия обещала платить дань на русские города, и был подписан договор о беспошлинной торговле Руси и Византии. Но в следующем договоре 911 года, подтверждающем «многолетний» мир, упоминание о беспошлинной торговле исчезло.

Странными и мифическими считаются обстоятельства, повлекшие смерть Вещего Олега. Согласно одного источника, а именно «Повести временных лет», могила Олега находится в Киеве. Летописные документы Новгородской земли извещают о захоронении Вещего Олега в Ладоге, но есть и версия, что Олег ушел «за море». Варианты смерти Вещего Олега существуют разные, однако во всех упоминается, что смерть связана с укусом змеи.

Стоит упомянуть в этой главе и еще одного представителя великого рода Рюриков — Владимира Мономаха — князя боярского. Владимир Мономах — яркая личность своего времени и, пожалуй, ни об одном из правителей Киевской Руси не сохранилось столько ярких воспоминаний, как о Владимире Мономахе. Народ сложил о нем былины как о победителе грозного половецкого хана Тугоркана, «Тугарина Змеевича», и из-за одинаковости имен двух Владимиров влил эти былины в старый цикл киевского эпоса Владимира I.

Но чаще всего имя Владимира Мономаха связывалось с царскими регалиями. «Шапка Мономаха», по легенде, была передана Владимиру Византийским императором и стала символом российского самодержавия. Именно ей короновались все русские цари, от первого до последнего.

При правлении Владимира Мономаха Русь побеждала половцев, и они на время перестали быть постоянной угрозой. Власть киевского князя распространялась на все земли, заселенные древнерусской народностью. Усобицы мелких князей решительно пресекались тяжелой рукой великого князя. Киев был действительно столицей огромного, крупнейшего в Европе государства. Владимир родился в 1053 году, по всей вероятности, в Киеве, где его отец Всеволод, любимый сын Ярослава Мудрого, находился при великом князе, доживавшем свои последние годы. Рождение Владимира скрепило задуманные дедом политические связи между Киевской Русью и Византийской империей — матерью его была принцесса Мария, дочь императора Константина IX Мономаха. Отец Владимира, Всеволод Ярославич, не выделялся из среды князей особыми талантами государственного деятеля, но это был образованный человек, знавший пять языков. К сожалению, Владимир Мономах, написавший в своей биографии, что отец, «дома сидя, изуме-яше 5 языков», не упомянул о том, какие это именно языки. Можно думать, что иноземными были греческий, половецкий, латинский и английский.

Владимир получил хорошее образование, которое позволило ему в своей политической борьбе использовать не только меч рыцаря, но и перо писателя. Он прекрасно ориентировался во всей тогдашней литературе, владел хорошим слогом и обладал незаурядным писательским талантом.

Полжизни, свыше трех десятков лет, пришлось Владимиру провести в Переяславле на рубежах Руси, и это не могло не наложить своего отпечатка на все его представления о губительности половецких вторжений, о жизненной необходимости единства русских сил.

Перед глазами Владимира с детства проходили войны с турками и первые набеги половцев. Не было во всей Руси другого такого города, как Переяславль, который бы так часто подвергался нападениям степняков. Самыми тяжелыми были, вероятно, впечатления от знаменитого похода хана Шарукана в 1068 году. Былины, сложенные по поводу этого нашествия, очень поэтично описывают, как по степи от самого синего моря бегут стада гнедых туров, вспугнутые топотом коней половецкого войска.

Мы не знаем, участвовал ли пятнадцатилетний Владимир в бою, где Шарукан разбил его отца и дядей, и пришлось ли ему самому испытать тяжесть бегства, но все равно разгром, завершившийся восстанием в Киеве,