Колдун. Из России с любовью - Вадим Крабов

Боль нахлынула с силой и неотвратимостью цунами. Затопила каждую клеточку. Тогда я понял две вещи: во-первых, тело у меня имеется, причем в полном объеме, со всеми членами и волосами (даже эти мертвые кожные придатки ныли); во-вторых, я лежу на металлической кровати, на твердом ватном матрасе, укрытый одной лишь простыней. В глотке застряла жесткая трубка, мешающая орать, и, если бы не она, я вопил бы в голос. Бетонный потолок, лампа дневного освещения (страшно гудящая), веселый диджей, который изредка вклинивался в беспрерывно звучащую русскую попсу, намекали на то, что я вернулся на Землю, в Россию. Иголка в вене, капельница, писк какого-то прибора над головой, наличие в горле пыточно-медицинского изделия заставляли задуматься о больнице. Хорошо, что способность двигаться вернулась позже, когда боль благополучно ушла, а то… не знаю. Разломал бы все, наверное, от бешенства. Кроме физического страдания, было до жути обидно.

Творец (или как его там? В общем, самый главный) устами Рона-привидения передавал мне, что я погиб не совсем окончательно, что жить буду, только в иных обстоятельствах. Ох, если бы я догадался в каких! Я бы… подготовился.

Осознание возвращения на родину повергло меня в шок. Ветхим мешком ударило по голове, и от пыли я задохнулся.

Конечно, иногда я задумывался о возвращении. Но исключительно погостить. Обнять мать, похлопать по плечу отца, убедиться, что у них все в порядке, уверить родных, что живу как сыр в масле; в общем, успокоить, чтобы переживать перестали. Чтобы, наоборот, загордились таким необычным мной. И назад, в суровый, но честный Эгнор, в мир, находящийся неведомо где: возможно, в иной Вселенной, а возможно, рядышком, всего-то в паре сотен световых лет от Земли. Но в момент, когда я понял, что нахожусь на родине, мой разум был, мягко говоря, не в лучшей форме, поэтому я чуть не свихнулся от того, что вся моя полуторагодовая эгнорская жизнь могла оказаться всего лишь плодом больного воображения.

Слава богу, разум возобладал. Не последнюю роль в сохранении здравомыслия сыграли колдовские способности, которые я лихорадочно бросился проверять. Кое-какие нашлись. До своей эгнорской формы мне было, как до луны на карачках, но сам факт наличия подобных возможностей в нашем абсолютно рациональном мире – явление невероятное. Значит, бурная, насыщенная, трудная и счастливая жизнь, чудеса чародейства, любовь и ненависть, война и мир были реальными, а не плодом больного воображения. На том я угомонился и стал изображать натурального тяжелого больного, дабы осмотреться и осмыслить дальнейшие действия, целью которых было только одно – возвращение домой, в Эгнор, полюбившийся мне до разрыва вен. Иное даже не обсуждалось.

Городок, где я очутился, назывался непрезентабельно – Закуток. Несмотря на захудалое название, он занимал высокую должность райцентра большого района в одном из восточносибирских регионов нашей огромной Родины.

«Интересно, Закутовского или Закутинского района? Может, Загубинского? Или Забубенного?» – мысленно сыронизировал я, как только услышал это странное название, и едва не поперхнулся, чудом не разрушив старательно изображаемое мной коматозное состояние. Дело в том, что «Комес» со старого местного наречия переводился именно как «закуток между горами, маленькая долина».

Комес – так величают мое маленькое баронство. Да-да! Заработанное честным непосильным трудом на благо одного хитрого графа. Я и титул настоящий имею, им же пожалованный. Замечу – не купленный. Ну, почти. И все время, живя в Эгноре, я часто улавливал совпадения со своим земным или не совсем своим, а неким «древним» опытом. Чаще всего это были имена и названия мест. Мой ученый друг, Агнар, открыл в этом «знаки» самого Творца, который с их помощью якобы указывал мне путь. А я же всегда внутренне содрогался, замечая идентичность, например, имени моей будущей жены – Лизия – с древним именем собственно Земли, в смысле нашей родной планеты или мира. Неприятно, знаете ли, чувствовать себя ведо́мым или, хуже того, бараном, которого гонят куда-то с непонятной для него целью. Сразу напрашивается – на заклание. Правда, в итоге все получалось неплохо, даже, я бы сказал, удачно. В конце вот от злобного божка мир избавил. С помощью друзей, конечно, и погибнув в схватке, но опять-таки вовсе не умерев. Герой! Но в гробу бы я видал такие подвиги, к которым тебя толкают. Аккуратно так подводят – не отскочить, не отпрыгнуть. Очень напоминает задание в какой-нибудь компьютерной игрушке, только с настоящей болью, и физической, и духовной, и с реальными, не оцифрованными людьми с их единственной, неповторимой жизнью.

Всей шкурой почувствовав призрак нового «квеста», я в очередной раз содрогнулся и, сжав зубы, возопил. Успокоиться удалось с трудом и только тогда, когда, услышав частый писк кардиомонитора, дежурная медсестра Зиночка – я имена всех выучил – воскликнула:

– У Неизвестного тахикардия – зайдите во вторую, Герман Эдуардович!

Врач меня послушал, посветил в глаза, велел померить давление, проверил рефлексы, поворчал на заполошную Зиночку и напоследок буркнул:

– На психу переводить будем, скоро закончатся ваши мучения.

– Мучения! Скажете тоже… Все бы такие беспокойные были. Сегодня впервые к нему врача вызвала. Симпатичный к тому же, – добавила кокетливо.

Мне казалось, что ее руки, в отличие от рук других медсестер, касались меня особо нежно и одновременно по-хозяйски, оценивающе.

– Жаль, если на психу.

– А куда еще? Соматически совершенно здоров, а с башкой пусть там разбираются. Вчера с главным договорился.

Герман Эдуардович заведовал отделением анестезиологии и реанимации, в котором я имел честь находиться.

– Койку зазря занимает. – Голоса и цоканье каблучков Зиночки удалялись.

– А там что с ним сделают?

– Электросудорожная терапия – слышала о такой? Попробуют… – Звуки постепенно затихли.

Твою Вселенную! Электроды к башке – и бабах? Не согласен! А в сериалах годами в коме лежат и не жужжат. М-да, здесь у нас не тут. Все, срочно прихожу в сознание.

Когда из постоянно работающего радио я узнал год, число и месяц, то ушам своим не поверил. На Земле прошло всего чуть более трех недель с момента моего исчезновения. Выходит, неделя здесь – полгода в Эгноре? Или портал смещает не только пространство, реальности, но и… время? А может, и то и другое, а может… да много чего может! Факт остается фактом – полтора года насыщенной счастливой жизни уложились в три недели местного времени.

И я нисколько не усомнился в реальности той, эгнорской жизни. Баронство, Руины, магия – все это было на самом деле. Двое суток, проведенных в постоянных тренировках базовых, некогда элементарнейших для меня колдовских умений, убедили меня в этом окончательно. Спасибо тебе, провидение! За жизнь прошлую и нынешнюю. Я все боюсь сказать… Создатель? Творец? Но точно не Спаситель[1]. Глупая инициация в стандартной однокомнатной квартире в обычной хрущевке прошла на удивление удачно, и навеянная книгами Стругацких тупая мысль о переделке тела на более сильное, быстрое, выносливое, отлично регенерирующее удалась на славу. Не сам же я это устроил. Теперь я точно знаю, что для неофита такое невозможно.