Двое непутевых. Русальная неделя - Надежда Сергеевна Сакаева

разговаривают, и то — вслух, а не про себя.

— Сам дурачок, — все же обиделась я на всякий случай.

Волк, или не волк, но чего он обзывается?

— О, начало конструктивному диалогу положено, — ухмыльнулся зверь. — Слезай уже. Русалки по деревьям не лазают.

— И я тоже не лазаю, — заметила грустно, окончательно попрощавшись со своей кукухой.

Вот, Мира, дожила. С дикими зверьми разговариваешь.

И, что удивительно, они тебе отвечают. Причем, слишком осмысленно для глюков.

— Я так и сказал, — пожал плечами волк.

Выглядело это весьма выразительно.

— Ты сказал, что русалки по деревьям не лазают, — пояснила я.

Пояснять что-то говорящим животным — это даже не просто диагноз. Это клиника.

— Конечно не лазают, — согласился волк, видимо окончательно решив, что я умалишенная. — Они в воде сидят.

— Я воды боюсь, — вставила немного грустно.

Как слезать-то теперь? Не то, чтобы прямо сейчас это хотелось делать, но ведь когда-нибудь придется…

— Серьезно? — волк хрипло залаял, что я охарактеризовала, как смех. — Слезай давай.

Ну вот, даже звери в лесу смеются над моей фобией. Еще не хватало, чтоб белки хвостами в меня тыкать начали.

— Слезать я тоже боюсь, — призналась растеряно.

— Непутевая ты русалка, — еще сильнее заржал волк. — Чего тогда туда забралась?

— Хищника испугалась. И вообще, я не русалка.

С утверждением насчет непутевой спорить не стала — мама тоже всегда так говорила.

— Хищника? — волк помотал головой, оглядываясь. — Не боись, пока я рядом, тебя никто не тронет.

Ага. Никто. Кроме самого этого волка. Взгляд-то у него по-прежнему голодный. И ехидный еще. А зрачки желтющие, аж светятся, точно два огонька.

— Давай уже! — поторопил меня зверь. — Осторожно. Сначала ноги, потом руки. Если что, я тебя поймаю.

Что-то он как-то подозрительно настаивает. Точно сожрать хочет. Но меня так просто не возьмешь, не такая я глупая, чтоб самой волку в пасть залезать.

Глянув вниз, решила забраться повыше, от греха подальше. Но под ногой обломилась коварная ветка, и я с визгом полетела на землю.

Вместо жестких камней и острых палок приземлилась на что-то мягкое, теплое и пушистое.

— Ой-ой, — закряхтел голос в голове. — А с виду ты гораздо легче. Откуда в тебе столько весу-то?

Ага, значит упала я на волка. И он только что назвал меня толстой.

Замечательно, Мира, мало того, что тебя съедят, так еще и обозвали перед этим.

Вдруг стало за себя так обидно, что аж прям до слез. Сходила, называется, в поход. Погуляла. Вечно я в неприятности попадаю.

Надо было на море соглашаться — там-то уж точно волки не водятся. Правда, в море есть шансы утонуть, но это если в воду залезать, а я бы не полезла…

— Эй ты чего? — волк тряхнул задом, и я скатилась с его спины, больно ударившись копчиком о корень дерева.

Ну вот, теперь из меня выйдет не просто мясная котлета, а еще и отбивная. У-ы-ы-ы…

— Это ты обиделась что ли? — волк сунул нос прямо между рук, которыми я прикрыла лицо. — Да ладно, ну не такая уж и тяжелая. И вообще, мышцы больше весят. Значит, ты мышцастая, во!

И он лизнул мне пальцы. На вкус что ли пробует?

— Я не мышцастая. Я фигуристая! — возразила, чуть отодвинув ладони.

Волчья морда с желтыми глазами была так близко, что пришлось снова зажмуриться. Страшно ведь.

Зверь примолк, кажется собираясь сделать кусь.

Отодвинувшись подальше, проныла, не открывая глаз:

— Не ешь меня, пожалуйста, я невкусная…

— С чего мне тебя есть? — искренне удивился волк, и я все же рискнула на него глянуть.

Морда зверя выражала полнейшее недоумение.

— Ну ты же это… хищник, — замялась и вроде даже немного пристыдилась.

Волк выглядел действительно обиженным. Впрочем, почти сразу вспомнила, что он первый начал обзываться, и стыд пропал. А нечего было говорить, что я тяжелая.

— А ты рыба, — скривился волк. — Но я ж не возмущаюсь, что от тебя чешуей несет. Добрее надо быть, вот. Если я сейчас в обороте, то думаешь совсем разум потерял? Вроде тоже сказочница, а веришь в эти людские бредни.

Так-так-так. Это что он имеет ввиду? Оборот — в смысле оборотень? Среди бела дня, да еще говорящий, пусть и мысленно?

Настолько далеко моя кукуха прежде никогда не отъезжала.

— Слышишь? — спросила немного грустно. — Капает…

— Что капает?

Волк потряс мордой, пошевелил ушами.

— Моя крыша. Совсем протекла, раз такое вижу, слышу и отвечаю еще…

— Ну все, сама ты «такое», — волк поднялся на лапы. — Я конечно сразу понял, что ты немного пришибленная, но это уже ни в какие рамки не лезет. Где твое озеро? Или ты из речки? Отнесу тебя обратно, откуда ты там вылезла. Чтоб больше честных волков не обижала. Русалка, а самомнение, как у эльфа.

Какой-то этот зверь нервный.

— Ты первый обзываться начал. То я толстая, то русалка. А я просто Мира, вот!

— Мира — это Мирослава? А из какого ты рода? Не из Урсульих, там всех на «У» зовут. И не из сирен тоже, у них более заковыристо обычно называют, — волк, позабыв про свою обиду, с любопытством склонил голову набок.

Да что он все заладил про этих русалок? Фетиш у него что ли такой? Рыбу любит?

— Мира — это Мира, и никакая я не русалка. Говорю же, воды боюсь.

— Ну-ну, не русалка… — волк прищурился, а после взял меня пастью за рукав рубашки и потянул следом. — Идем, че покажу.

А я что? Встала и пошла. Все же сообразила, что волк этот хоть и дефективный, раз ведет себя по-человечески, но вполне реальный, а не плод моего воображения.

К тому же, лучше пойти с разумным мыслеговорящим волком, чем остаться здесь, и наткнуться на волка неразумного. А что, с моим умением влипать в неприятности такое вполне возможно. Только я могу найти двух хищников в местах, где этих самых хищников давно уже не водится.

Шли мы довольно долго. Зверь сосредоточенно вынюхивал дорогу, изредка вставляя свои мысленные замечания. Я — разглядывала огромного серого волка, точно сошедшего со страниц сказок, и размышляла, как же могла до такого докатиться.

Иду. По лесу. Следом за хищником. Который ведет меня ни пойми куда, ни пойми зачем.

Впрочем, в итоге деревья расступились, и мы вышли к тому самому озеру, к которому я и стремилась.

— Вау… — проговорила, подходя к краю берега. — И впрямь красиво.

Поверхность водоема была голубая-голубая, прозрачная, но дно видно только здесь, а дальше темная глубина. Завораживает.

Развернувшись, хотела выразить волку свою благодарность. Но пока я пялилась на мелкую рябь озера, зверь успел взять