Сталинградский калибр - Сергей Зверев

Впереди взревел танковый двигатель. Каким-то чутьем Алексей догадался, что это была его «семерка». То и дело проваливаясь валенками в глубокий снег и соскальзывая с утоптанной тропы, он все же успел добежать до своих и увидеть, как, взметая снежную пыль, от бревенчатой хаты отъехал танк с надписью «Зверобой» на борту. Из домов выбегали танкисты, появились красноармейцы из стрелкового полка в полушубках и с винтовками. У крайнего дома какой-то танкист в ребристом шлеме и фуфайке пытался завести трофейный мотоцикл. Омаев? Мотоцикл наконец завелся. Развернувшись на месте, чуть не перевернув машину коляской вверх, молодой чеченец понесся по дороге в заснеженное поле.

– Занять позицию! – кричал знакомый старший лейтенант, командуя своими пехотинцами. – Пулеметы на фланги. С гранатами – ближе к дороге, засесть в щелях!

– Что случилось, Говоров? – Алексей подбежал к старшему лейтенанту и упал рядом в снег возле крайнего сарая.

– А, ты здесь? Хорошо! – кивнул командир, узнав танкиста. – Немцы прорвались. То ли из окружения кто-то вырвался, то ли к ним пробиться пытался, а теперь назад пошел. Неясно. Сообщение получили с поста регулировщиц. Несколько крытых грузовиков прошли. Регулировщица пыталась их остановить, свернуть колонну. Ее сбили. Подоспела санитарная машина, которая шла в госпиталь. Девушка успела сказать, что это немцы и умерла. Сколько машин, никто не видел. По рации передали сообщение тревоги и выпустили ракеты. Вот и все! А теперь, видишь, через нашу станицу решили прорваться!

Старший лейтенант кивнул на дорогу, со стороны которой слышалась стрельба. Отчетливо слышны были короткие расчетливые очереди ППШ и длинные очереди немецких «шмайсеров». Звонко ударила пушка «тридцатьчетверки». В свете вспышки Алексей увидел белый силуэт «Зверобоя» за занесенными снегом скирдами. Взрыв осколочно-фугасного снаряда осветил часть дороги. Грузовую машину перевернуло, свалив на обочину, и она тут же загорелась. Теперь стало видно, что там, на дороге, стоят еще три грузовика и от них во все стороны разбегаются солдаты в белых куртках немецких горных егерей.

И тут заработал станковый пулемет. Алексей остановил пробегавшего мимо танкиста из второго взвода и передал приказ поднимать роту по тревоге и заводить моторы. Взяв бинокль у старшего лейтенанта, Соколов стал разглядывать поле впереди. Так и есть, вон мотоцикл, вон несколько окопчиков и блиндаж боевого охранения у дороги. Значит, там бойцы увидели ракеты и попытались остановить машины. И попали под огонь гитлеровцев. Видимо, у них убили пулеметчика. А теперь подоспел Омаев. И Логунов молодец: не стал дожидаться приказа, а вывел «Зверобоя» вперед. Темнота, танк выкрашен в белый цвет, занесенные снегом копны. Он там маневрировать может долго, даже если у немцев кроме грузовиков оказались бы еще и танки.

Когда через тридцать минут на окраину станицы прибыл командир 54-й танковой бригады полковник Поляков, немцы уже сдавались. Выдвинув один взвод с десантом на броне на помощь Логунову, Соколов перекрыл дорогу, не дав возможности немцам снова уйти в ночь на машинах. А прямо от окраины станицы на немцев пошла стрелковая рота под прикрытием второго танкового взвода. Третий взвод лейтенант оставил в резерве. Неизвестно, сколько еще немцев прорвалось в наш тыл и каковы их замыслы.

Командир бригады подождал, пока Соколов отсоединит от своего шлема кабель ТПУ и спрыгнет с брони танка на снег.

– Ты командовал? – не дожидаясь доклада, спросил полковник. – Какие потери?

– Двое убитых и трое раненных в боевом охранении, товарищ полковник, – козырнув, ответил Алексей. – Потом немцы просто сдались. Боялись, что мы их по снегу гусеницами раскатаем.

– Садись в машину, лейтенант, – кивнул полковник. – Доложишь лично командиру корпуса об этом бое. И где это Баданов таких командиров себе набирает? Мне бы кто это место подсказал.

– Дежурный, командиров взводов ко мне! – приказал Соколов, входя в бревенчатый деревенский дом, в котором жил со своим экипажем и куда был протянут полевой телефон из штаба батальона. – И замполита[2]!

– А я уже здесь! – раздался голос лейтенанта Краснощекова.

Алексей с неудовольствием бросил взгляд на замполита, который по-хозяйски расположился за круглым столом в горнице. Михаил Краснощеков был неплохим парнем, но «политрук» в нем сидел глубоко и крепко. Многие политруки за эти полтора года войны правильно стали оценивать свое положение и свою роль в армии, на фронтах Отечественной войны. Не то уже было время, не Гражданская война, когда в Красной Армии служило много военспецов – бывших царских офицеров. Да, тогда была необходимость доверять, но проверять, нужно было надзирать за командирами из чуждых солдатам слоев общества. Но сейчас, когда Советская страна вырастила, воспитала и обучила много командиров, проверила их в горниле боев в Испании, на Халхин-Голе, в районе озера Хасан, необходимость в этом отпала. Да и в войне с белофиннами многие командиры тоже прошли закалку. Теперь в войсках нужны замполиты, люди, которые умеют найти подход к сердцу солдата, открыть ему глаза на политические события в мире и в нашей стране, научить правильно оценивать ситуацию. И самое главное, вести за собой не только командирским словом, но сердцем большевиков в бой.

Но Краснощеков почему-то все время пытался уличить ротного командира в политической безграмотности, в неправильной трактовке политики партии. Самое неприятное, что замполит часто делал это при командирах других рот и даже при подчиненных. Соколов злился, но терпел, считая, что все это временно. Вот вступит корпус снова в бой, и будет не до этого. Там будет видно, кто чего стоит. А Краснощеков прибыл в батальон всего три месяца назад и вместе с танкистами еще в бою не бывал.

Взводные командиры пришли быстро. Каждый из них знал, что Соколов отправился к командиру батальона, все ждали приказа о наступлении. В сенях стало сразу шумно, командиры топали ногами, сбивая снег с валенок, отряхивали полушубки и шапки. Алексей смотрел на своих подчиненных со смешанным чувством. За эти месяцы он успел привыкнуть ко всем своим взводным. Он ждал наступления, рвался в бой и в то же время понимал, что может скоро потерять кого-то из своих танкистов, потому что войны без жертв не бывает.

Вот они: веселые, уверенные в себе, знающие и опытные командиры. Лейтенант Павел Сайдаков – командир второго взвода. Воюет с начала войны, был командиром танка. Летом окончил курсы и получил звание младшего лейтенанта. Уже здесь, в Сталинграде, получил лейтенанта. Невысокий, черноволосый, с опаленными бровями, он был выходцем с берегов Азовского моря, из семьи рыбака. А сейчас технически грамотный командир, превосходно освоивший тактику танкового боя.

А вот белобрысый волжанин Ленька Букин. Смешливый светлоглазый балагур. Недавно прибыл из танковой школы с одним кубиком младшего лейтенанта. А до этого воевал почти год. Успел побывать и сапером, и пехотинцем. Теперь судьба забросила его к танкистам, и это уже до конца войны. Соколов знал приказ: всех командиров и красноармейцев из бронетанковых войск после госпиталей и при переформировании частей обязательно направлять только в танковые части и подразделения. Для танкистов даже ввели особый учет.