Дирижабли: Диверсия - Алексей Васильевич Олексюк

несколько торпедных аппаратов и пару лёгких орудий. «Полюс» обладает хорошим ходом и манёвренностью, что позволит ему легко уйти из-под огня противника.

– Вы рассуждаете как дилетант! Только боевое охранение или хорошее артиллерийское вооружение самого «Полюса» помогут в случае нападения, – в голосе директора верфи стало заметно раздражение.

Отто Оттович поспешил сгладить ситуацию. Он приобнял обоих спорщиков за плечи:

– Господа, не стоит лезть в бутылку!

Александр Васильевич также подался вперёд. Чёткие складки его белоснежного мундира, казалось, захрустели от стремительного движения.

– А если сделать так: мы предадим «Полюсу» для охранения два патрульных дирижабля…

– Патрульные дирижабли! – воскликнул Пётр Аркадьевич. – Вы шутите? Чем могут помочь эти жестянки?!

Не обращая внимания на столь патетические реплики, Александр Васильевич продолжил:

– …И направиться не на юго-запад вдоль границы, а прямо на юг – в дикие земли, где вероятность встретить вражеский цеппелин равна нулю, для защиты же от воздушных лодок туземцев двух патрульных дирижаблей достаточно.

Отто Оттович одобрительно кивнул головой:

– Разумное предложение.

–Я не возражаю, – согласился Максим Леонидович.

Только Петру Аркадьевичу не хотелось так быстро уступать.

– Нужно всё хорошо взвесить, – сказал он, но уже спокойнее.

Вскоре «Полюс», ведомый опытным капитаном Черных, отправился в свой первый и, как оказалось, последний поход… «Полюс» погиб. Погиб при крайне загадочных обстоятельствах. И прояснить эти обстоятельства предстояло именно им – троим членам государственной комиссии, заседавшим в здании администрации верфи, в одной из небольших комнат, лишённых окон и освещавшихся даже днём электрическими лампами. Из-за этого освещения у всех присутствующих лица казались нездорового желтоватого цвета.

   Сегодня им предстояло заслушать показания единственного свидетеля – случайно уцелевшего аэронавта (или матроса, как говорили в народе) с «Полюса». Александр Васильевич не любил работать с людьми, хотя слыл хорошим психологом, умеющим разговорить, а то и «заговорить» самого упёртого преступника, так что тот сам выбалтывал нужную следствию информацию. Но люди казались Александру Васильевичу слишком предсказуемыми. Вот и сейчас, до того как ввели свидетеля, он уже понял как с ним держаться. Внимательно изучив «дело», он знал наверняка, что увидит уверенного в себе работягу, умного, но ограниченного, с сильным характером, возможно сочувствующего «отступникам». Такого не запугаешь, на мякине не проведёшь, но можно сыграть «своего парня», тоже начинавшего с низов.

   В комнату в сопровождении помощника, действительно, вошёл типичный матрос: покачивающаяся походка, большие мозолистые руки, уверенный взгляд слегка исподлобья, одет в кожаную куртку и кепку, которую мгновенно смял в руке.

   «Виду не подаёт, что волнуется», – отметил про себя Александр Васильевич.

– Присаживайтесь, – Отто Оттович кивнул на жёсткий стул, стоявший напротив.

   Члены комиссии восседали за массивным столом красного дерева. Это создавало дистанцию, которая сейчас Александру Васильевичу была не нужна. Он встал со своего места и, обогнув стол, подошёл к секретарю, помещавшемуся за небольшой конторкой и приготовившемуся стенографировать разговор.

   «Да, именно разговор, а не допрос», – решил Александр Васильевич. – «Лучше опустить все формальные вопросы и начать с сути дела. Формальные вопросы уместны только в том случае, если необходимо создать атмосферу холодной отстранённости и казёнщины. Тогда человек невольно чувствует себя не в своей тарелке, в чём-то виноватым, даже не зная за собой вины. Но сейчас требуется прямо противоположное: внушить этому толстокожему работяге доверие, показать заинтересованность в его судьбе, дать почувствовать себя «важной птицей», без показаний которой следствие не справится со своей миссией».

– Позвольте перейти прямо к делу, – обратился Александр Васильевич к остальным членам комиссии и, заручившись их одобрительными кивками, продолжил:

– Расскажите, как вы попали на борт «Полюса»?

– Обыкновенно, – ответил матрос, слегка пригладив прокуренные усы. – Капитан Черных знал меня по торговому флоту. Ходил под его началом на сухогрузе взагранку. Когда стали вербовать матросов в экспедицию, то меня и пригласили одним из первых. На хорошем счету был…

– Вы аэронавт 1 класса?

– Да.

– Я тоже начинал механиком… отвечал за палубные механизмы. Помню, лебёдки у нас были старой конструкции, паровые: едва три тонны тянули… и то со скрипом…

– На «Полюсе» были хорошие электрогидравлические лебёдки. Работали идеально. Нам постоянно приходилось пускать их в дело, когда устраивали по пути следования склады с продовольствием и топливом.

– Один из этих складов спас вам жизнь? – вновь взял нить разговора в свои руки Александр Васильевич.

– Можно и так сказать. Когда мы достигли 73° южной широты, то спустились на небольшое плато посреди бескрайних заболоченных равнин и приступили к разгрузке.

– Где находились вы?

– Я работал у кормовой лебёдки. Разгрузка шла весь день. Когда стемнело, мы и увидели зарево – ещё очень слабое.

– Как оно выглядело?

   Матрос задумался:

– Оно было… странным. Совершенно не похожим на отсвет пожара или на зарницы. Как будто столбы или полотнища ярко алого цвета исходили прямо из земли. Алое пламя, поднимающееся высоко в небо и там рассеивающееся.

– Пламя было без дыма? – уточнил Максим Леонидович.

– Да. Оно всё возрастало. Ширилось. Среди механиков пошли разговоры, что навигационные приборы выходят из строя: стрелка компаса стала вращаться по кругу, радар почти ослеп, беспроводной телеграф не действовал. Люди были встревожены. Особенно на нижних палубах и в трюме.

– Выгрузка топлива и продовольствия к тому времени была завершена, я правильно понял? – задавая вопрос Александр Васильевич пристально следил за лицом и руками матроса.

– Да. Мы занимались тем, что переносили ящики и бочки в специально вырытое хранилище – по сути, в большую яму, накрытую бревенчатым настилом.

– Похоже на блиндаж.

– Да.

   «Он немного волнуется. Почему?» – отметил про себя Александр Васильевич. И продолжил задавать вопросы:

– Дирижабль оставался на месте?

– Нет. Как только закончили разгрузку, капитан Черных, оставив часть команды переносить груз, приказал двигаться в сторону зарева.

– Патрульные дирижабли ушли вместе с «Полюсом»?

– Да.

– Но вы говорили, что люди были встревожены?

– Да. По мере того, как зарево ширилось, стали появляться зловещие язычки пламени на антеннах беспроводного телеграфа и верхушках деревьев.

– Огни святого Эльма? – встрепенулся на сей раз Максим Леонидович.

– Очень похоже. И лёгкий треск, словно кто-то рвёт ткань.

– Атмосферное электричество? – инженер казался крайне заинтригованным.

– Возможно.

– Но каков его источник?

– Вот это и хотел, скорее всего, выяснить капитан Черных.

– Вы остались на складе?

– Я руководил размещением бочек и ящиков внутри склада. Это и спасло мне жизнь в момент взрыва. Мне и ещё двум матросам.

– Опишите момент взрыва подробнее.

– Треск. Резкий, режущий уши треск. Земля как будто стала жидкой… Пошла волнами. Я потерял равновесие, упал.

– Что было дальше?

– Не помню… Когда очнулся, в хранилище было темно. И тихо. Я подал голос, крикнул. Откликнулись двое матросов. Один лежал у дверей. Другой оказался невредимым в глубине склада. Ни