Флибустьер времени. "Сарынь на кичку!" - Анатолий Спесивцев

– Собираются идти, монсеньор, пока только собираются. Но не соберутся. Я подстраховался. Им будет не до нас.

– Да? – голос кардинала просто сочился сарказмом и недоверием. – И кто же им помешает? Опять какие-то мифические храбрецы, на поверку оказывающиеся трусами?

– Казаки не трусы, монсеньор. Трусы не осмелились бы объявить фактически войну могучей Оттоманской империи, захватив её крепость и поддерживая бунт её вассала. Должен признаться, их уход от столкновения с поляками меня удивляет и настораживает. Что-то здесь не то. Но панские отряды не пойдут в Европу по очень важной для них причине. Из Крыма вырвались воевавшие с ханом буджакские татары. Им уже заплачено за нашествие на Украину, где расположены имения магнатов, рвущихся туда, куда их не приглашали, в Европу. К нашествию, почти наверняка, присоединятся кочующие на Правобережье Днепра ногаи. Панские отряды вот-вот повернут на защиту собственного имущества, монсеньор.

– А этих татар поляки плётками не разгонят? Без всякой тяжёлой конницы.

– В нашествии будут принимать участие, по моим сведениям, более десяти тысяч всадников. Лоб в лоб они против поляков не выстоят, да только попробуй их поймай, заставь сражаться лоб в лоб. У магнатов будет чем заняться всё это лето.

Кардинал задумался. Число предполагаемых врагов поляков произвело на него впечатление. Ни в какой поход, пока не ликвидируют угрозу своей собственности, магнаты не пойдут. Это ясно. А смиренный брат Пётр продолжал своё психологическое наступление:

– Монсеньор, неужели ваше новое приобретение – это настоящий Леонардо?

– Ты можешь себе представить на стенке у меня копию?

– Простите, монсеньор, не подумал. Увидел, глазам своим не поверил. Тогда там, рядом, Тициан?

– Однако, вижу, ты осведомлён не только в интригах. Да, действительно Тициан. С моей точки зрения, одна из лучших его вещей зрелого периода. Сколько мне за них пришлось выложить, до сих пор плохо становится, когда вспомню.

– Не сомневаюсь, что такие произведения искусства стоят любых денег.

Кардинал с явным сожалением оторвал взгляд от картин и перевёл его на собеседника.

– Смотри, если и сейчас твоя задумка сорвётся, пожалеешь, что родился.

– Не сомневайтесь, монсеньор, не сорвётся.

– На иезуита, сорвавшего твой план, не обижаешься?

– Что толку дуться на дурака. Но, пожалуй, лучше бы его оттуда убрать. А то сотворит опять от избытка рвения какую-то глупость сдуру.

– Убрать, говоришь… попробую. Намекну, что такого инициативного лучше бы перевести куда-нибудь. Например… в Стамбул. Пускай греков в униатство сманивает, в последнее время это благое дело сильно затормозилось. Иди и помни, в этом деле права на повторную ошибку у тебя нет.

Параллели, аналогии…

Москва, Кремль, 19 мая 7146 года от с.м.

– …и прав ты оказался, Бориска. Почти совсем перестали татары после отнятия у них Азова наши украины тревожить. Не до наших земель им сейчас.

– Рад стараться, государь-батюшка!

– А что там слышно о посольстве их султана нам?

– Тёмное дело. В разбойничьих местах пропало посольство. Многие там грабежами балуют. Но вроде бы дошли до нас сведения, что вырезали посольство и пограбили его людишки крымского хана. За что на него турецкий султан сильно обиделся.

– Обиделся, говоришь, а что ж не накажет?

– Не едет на расправу в Царьград хан, отказывается. Бунт против султана устроил, как я тебе уже докладывал.

– Помню, помню. Бунт против своего государя – плохое, беззаконное дело. Наказывать бунтовщиков надобно. Чтоб неповадно им было бунтовать! – Государь, чуть отвернув голову, обратился к прислуживавшему стольнику: – Что-то белужьей икры не хочется сегодня. Подай-ка мне лучше… севрюжинки с хреном.

На короткое время за «большим» столом воцарилось безмолвие. Государь, а также допущенные за стол ближние бояре поглощали яства, запивали их заморскими винами и своими медами. Борис Черкасский, умный, энергичный государственный деятель, уловив взмах царёвой руки, продолжил разговор:

– Бунт – это, конечно, плохое дело. Нельзя против природных государей бунтовать. Даже против таких богомерзких, как турецкий султан. Только вот, пока крымский хан бунтует и со своим султаном воюет, на наших украинах большое облегчение. Налетают на них малые шайки, которые легко отражаются стоящими там воинскими людьми. Султану убыток, а нам – большая выгода. Да и откуп богом проклятым крымским татарам платить не надобно.

– И долго её мы будем получать? Нельзя ли поспособствовать, чтоб они там друг с дружкой воевали, а нас не задевали?

– Сколько замятня будет продолжаться, великий государь, мне неведомо. Думаю, о том может знать один Господь Бог. Однако поспособствовать отдалению войны от наших рубежей можно. Сейчас против султана его подданный хан воюет, при помощи вышедших из Запорожья черкас. Мы здесь совсем ни при чём, наших людей там нет. Если оказать помощь сейчас тем же черкасам, донским казакам, так, думается мне, война не на один год там поселится, а нам будет великое облегчение.

– А по силам ли государевой казне такую помощь оказывать? В ней большой убыток после Смоленской войны, бунтов беззаконных.

– Справимся, государь. Воевать нам сейчас было бы зело тяжело. А помощь черкасам и казакам не особо дорого обойдётся. Татарские чамбулы на наших землях обошлись бы много дороже.

Михаил кивнул. Об огромных ежегодных потерях он знал хорошо. Как и о немалых расходах на охрану засечных линий.

– Да, пожалуй что, сбережём немало, если набегов больших не будет.

– А не будет ли урона какого нам от… – государь повертел двумя пальцами в воздухе, ища нужное слово, – от сообщества с известными разбойниками? Те же черкасы и наши земли неоднократно разоряли.

– Да какой же здесь урон? Мы ж не за разбой в чужих землях платить будем, а на помощь в защите своих потратимся. По-моему, великий государь, никакого урона здесь нет.

– Пожалуй… и нету. Вон в Европах государи разбойников нанимают, урона чести не боятся. Хорошо, будь по-твоему. А что ещё слышно оттуда? Мне тут говорили, что на Дону появился какой-то Москаль-чародей, как бы с нечистой силой не связанный. Что ты слышал?

– И я про него слышал, великий государь, как не слышать. Да среди казаков и черкас столько самых что ни на есть поганых людишек собралось, разбойников и душегубов, что одним поганцем больше, одним меньше, положение от этого не меняется. Поганое там место, поганые людишки. А против тебя, великий государь, и против твоих подданных казаки и черкасы сейчас не злоумышляют. Не до того им. Чай с самим турецким султаном воюют. И не православному люду разных чертей бояться.

– Это ты правильно сказал, святая православная церковь нас защитит! Эй, Юрка, налей мне сладенького, красного, о! – улыбнулся царь. – У них там чародей с чертями связанный, а у нас – так целый чертёнок[2]. Пойдёшь, Юрка, с чёртовыми знакомцами воевать?