Синяя рука - Эдгар Уоллес

Дигби бросил быстрый взгляд на Солтера и Джима. В его глазах было то небрежное и, в то же время, какое-то нахальное выражение, которое было одинаково неприятно как адвокату, так и его секретарю.

— Здравствуйте, Солтер.

Гроут вынул шелковый платок, вытер им стул и сел, не дожидаясь приглашения. Его руки в лайковых перчатках лимонного цвета уверенно покоились на дорогой трости.

— Вы знаете моего секретаря, мистера Стейла?

Гроут кивнул:

— Он был раньше офицером и имеет крест Виктории? — полуспросил он усталым тоном. — Ваше теперешнее положение, должно быть, кажется скучным, Стейл? Я бы умер со скуки на вашем месте.

— Я тоже так думаю. Но, если бы вы прожили на фронте четыре года, вам показалось бы чудесным спокойствие этой конторы.

— Быть может, вы правы, — сухо сказал Гроут. Он чувствовал себя задетым напоминанием о том, что не был на фронте.

— Итак, доктор Гроут, приступим к делу, — сказал Солтер.

— Не называйте меня, бога ради, доктором. Если я и окончил курс на медицинском факультете и выдержал экзамен на право самостоятельно проводить хирургические операции, то сделал это только для собственного удовольствия. И мне было бы очень неприятно когда-либо заниматься медицинской практикой. Я хотел бы посмотреть договоры на аренду Кемберлендской земли. Один синдикат хочет их купить у меня, вернее у моей матери. Покупатель хочет построить гостиницу. Но, если мне не изменяет память, в договорах есть клаузула, запрещающая такую постройку. Если это так, то со стороны старого Дентона было большой глупостью приобретение этих земель.

— Мистер Дентон никогда не делал ничего глупого, — спокойно парировал Солтер. — Если есть желание, Стейл проводит вас в актовую комнату, где вы сможете ознакомиться с документами. Но вам не обязательно спускаться в подвал. Через несколько минут они будут в комнате моего секретаря.

И верно, минут через десять Гроут внимательно изучал документы.

— К счастью, никакой клаузулы, запрещающей постройку отеля, я не обнаружил. — Он закрыл актовую книгу и свободно развалился в кресле.

— О, я вижу вы интересуетесь и оттисками пальцев. А это что? — он взял в руки черную тетрадь.

— Это мои заметки, — пояснил Джим.

— По какому поводу? — Дигби попытался открыть тетрадь.

— Я бы вас попросил оставить в покое мою собственность, — решительно возразил Джим.

— Очень жаль. А я предполагал, что все вещи в конторе Солтера относятся к его клиентам.

— Да. Но вы не единственный его клиент, — Стейл с трудом сдерживал своё раздражение, которое вызывал у него этот человек.

— Не понимаю, зачем вы всё это делаете? — Как бы не замечая недовольство секретаря, Гроут продолжал перелистывать тетрадь.

— А это что такое? — спросил вдруг Дигби резко и категорично. — На кой чёрт… — прервал он себя на полуслове и деланно засмеялся. Он явно сфальшивил, и Джим это уловил.

— Вы славный малый, Стейл, — как-то развязно продолжал разглагольствовать доктор. — Но зачем себе ломать голову над подобными вещами. В ваших умозаключениях столько наивности…

Он поставил тетрадь на прежнее место и, взяв один из контрактов, сделал вид, что углубился в чтение.

— Я удовлетворён полностью, всё в порядке, — Дигби взял цилиндр, и уже выходя из конторы, повернулся к Джиму.

— Может быть, мистер Стейл, вы как-нибудь навестите меня? Мне будет приятно с вами отужинать. К тому же, уверен, вас заинтересует моя лаборатория. Я вам покажу кое-что, что оправдывает мою научную степень. Да… что касается ваших исследований… вы вступаете на опасную тропу. В данном случае второй крест Виктории вряд ли будет достаточной компенсацией ваших хлопот.

Но Джим пропустил мимо ушей его угрозу. Он всё время пытался решить для себя загадку, какая запись в тетради привела Гроута в такое возбуждённое состояние. Он открыл ту же чёрную тетрадь на первой странице и прочёл: «Некоторые заметки о шайке „тринадцати“.

В тот же день после обеда Джим вошёл в кабинет Солтера и предупредил:

— Я иду пить чай.

— Хорошо. Вы последнее время стали очень аккуратно заниматься этой приятной операцией. А что это вы покраснели, Джим? Речь идёт о девушке, наверно?

— Нет, сэр, — громче обычного ответил Джим. — Я, правда, иногда встречаю одну мою знакомую, но…

— Тогда торопитесь и кланяйтесь от меня. Женщины не любят, когда мужчины опаздывают.

Джим стремительно закрыл за собой дверь и быстро опустился по лестнице. Действительно, он опаздывал. Но, когда увидел свой столик не занятым, вздохнул облегчённо. Через минуту к нему подошла кельнерша, сияя лучезарной улыбкой.

— Ваша барышня ещё не приходила, сэр. Вам принести всё, как всегда?

— Да, пожалуйста.

В этот момент в дверях появилась девушка, и Джим поторопился к ней навстречу. Она была высока ростом и хороша собой. Не стану описывать её красоту, но поверьте, при виде её ни один мужчина не остался бы равнодушен.

— Ты извини, я немного опоздала, — сказала она с обезоруживающей улыбкой. — У нас в ателье была прескучная герцогиня, которую мне пришлось фотографировать в семнадцати различных позах. Она не очень хороша собой, и с такими всегда больше всего хлопот.

— Что поделаешь. Единственная возможность хорошо выглядеть для людей с посредственными лицами заключается в хорошей фотографии, — пошутил Джим.

Ева служила в большом фотоателье на Рэджент-Стрит. Джим случайно познакомился с ней в этом же кафе. С этого времени они часто встречались в обеденные часы за чаем. Однажды Джим попытался пригласить её в театр, но она отказалась наотрез. Когда были съедены первые бутерброды, разговор стал неспешным, будто продолжением вчера прерванной беседы.

— И как продвигаются ваши поиски молодой девушки?

— Мистер Солтер объяснил мне сегодня, что дело мало в чём изменится, даже если я её найду.

— Однако было бы интересно, мне так хочется, чтобы ребёнок оказался живым.

— Не следует питать особых иллюзий. Меня лично больше всего обрадовало бы то обстоятельство, если бы вы оказались пропавшей наследницей.

— Вы неисправимый фантазёр, — откровенно смеялась Ева. — К сожалению, я дочь бедных, но честных родителей, как говорится в нравоучительных рассказах.

— Не торопитесь с выводами. Ваш отец жил в Южной Африке?

— Да, он был музыкантом. Маму я мало помню. Но она была чудесным человеком.

— А где вы родились?

— В Капштадте. Джим, мы этот диалог с вами ведём не первый раз, только одного не пойму, с какой целью вы стремитесь найти давно пропавшую женщину?