Трам-парам, шерше ля фам - Наталья Александрова

– Зайка! – Виталик сложил губы в ухмылке. – И ты здесь?

Марина тогда еще усмехнулась про себя: Виталька если и узнал блондинку, то имя ее точно не вспомнил. Сам же как-то ей признался, что зовет всех знакомых женщин зайками и кисами, чтобы не попасть впросак.

Блондинка, однако, ничуть не смутилась и решила добиться своего. На такую мелочь, как то, что Виталик приехал со своей девушкой, она не обратила внимания. Сейчас она как раз липла к нему, уселась на колени, визжала, щекотала за ушком и поглядывала на Марину хитро и нахально. Не то ей хотелось скандала с визгом и выдиранием волос, не то и правда запала на Виталю. Так или иначе, девица нарывалась.

К тому времени все уже были здорово навеселе, так что на наглую девку мало кто обращал внимание. Марина перехватила только злорадный взгляд брюнетки в красном – так, мол, тебе и надо, овца безмозглая, с ней, с брюнеткой, такой номер у девки бы не прошел, она за своего бритого Васеньку кому хочешь глаза выцарапает.

Марине было противно. Чтобы отвлечься, она стала помогать хозяйке дома. Гости насвинячили здорово, Вера с ног сбилась, стараясь привести все в относительный порядок.

Сейчас Марина вспомнила сцену, которую застала полчаса назад, и чуть не заплакала. Нет, за что ей такое?

Она не искала Виталия, а просто зашла в дом, потому что Вера попросила принести чайник и сахарницу. Кое-кого из гостей срочно требовалось отпоить крепким кофе. Марина плохо ориентировалась в незнакомом доме, вот и открыла случайно не ту дверь…

Виталий пыхтел, взгромоздившись на ту кривоногую стерву, а она довольно повизгивала. Услышав скрип двери, он оглянулся, увидел застывшую на пороге Марину и нагло ухмыльнулся. Казалось, он ничуть не расстроился, что она застала его с девкой, даже получил от этого дополнительное удовольствие.

– Довольна? – процедил он. – Сама виновата, нечего за мной следить! Ты мне пока не жена, и нечего смотреть на меня как на свою собственность. С кем хочу, с тем и трахаюсь.

– Козел! – выпалила Марина, пятясь. – Урод тряпочный! Можешь делать что хочешь и с кем хочешь, но чтобы ко мне больше не подходил! Я немедленно ухожу отсюда!

– Да куда ты уйдешь пешком, – выдохнул он презрительно. – Никуда не денешься!

– Скатертью дорожка, – пискнула кривоногая каракатица вслед.

Марина швырнула в них первое, что попалось под руку (тот самый чайник), с грохотом захлопнула дверь и вылетела на крыльцо.

Вера увидела ее лицо и не стала ни о чем спрашивать, видно, и так все поняла.

– Как отсюда добраться до города? – спросила Марина, кое-как справившись с голосом.

Вера посмотрела пристально и не стала ее отговаривать, поняла, что это бесполезно. Проводила до калитки, показала дорогу, которая ведет прямо к шоссе. Там можно сесть на рейсовый автобус.

– Автобус скоро будет, срежь через лесок, так выйдет быстрее. Поторопись, успеешь!

Было еще светло. Марина поборола желание проколоть на прощание шины у Виталькиного автомобиля и зашагала по дороге, не оглядываясь и стараясь ни о чем не думать.

С каждым шагом ей становилось не то чтобы легче, но как-то свободнее. Может, оно и к лучшему, что Виталька так распоясался. Теперь она окончательно и бесповоротно пошлет его подальше.

Марина вспомнила, как ее трясло в кафе, когда он долго ковырялся в зубах, а потом рассматривал то, что осталось на зубочистке, и вздохнула радостно. Уж этого она точно никогда больше не увидит.

От дороги отходила та самая тропинка, о которой говорила Вера, и Марина свернула на нее.

И вот теперь она идет через лес в сгущающихся сумерках, а тропинке все не видно конца.

Только что вокруг был редкий симпатичный пригородный лесок, а теперь он стал густым, темным и угрожающим. То ли она сбилась с дороги, то ли сумерки так преображают все вокруг. И ни души, как назло! Ничего страшного, внушала себе Марина, еще несколько минут, и она выйдет на шоссе, а там автобусная остановка. Автобус будет почти сразу, и совсем скоро она окажется дома. Да и чего она так испугалась? Это же не настоящий дикий лес, а всего лишь небольшая рощица. Самый опасный зверь, с которым здесь можно столкнуться, – кот, вышедший на ночную охоту.

Но память услужливо подбрасывала сегодняшний ночной кошмар – как она бежит по темному лесу и огромные ели стараются схватить ее колючими лапами. Стало еще хуже.

Кусты справа от дороги зашевелились.

Марина испуганно оглянулась и едва не потеряла сознание от страха: среди раздвинувшихся ветвей она увидела человеческое лицо. Но человеческое ли? Толстые вывернутые губы, заплывшие глаза, густая клочковатая борода, свалявшиеся, как войлок, грязные волосы… Одето это страшилище было в какую-то драную хламиду – не то халат, не то пальто.

Страшный человек выбрался на тропинку, протянул толстую руку с короткими кривыми пальцами и грязными обломанными ногтями и прохрипел:

– С-стой!

Марина вскрикнула, метнулась в сторону, увернулась и понеслась вперед, как заяц.

Он бежал за ней, тяжело топая, и кричал хрипло и угрожающе:

– С-стой! Не-не-не ходи! Пос-с-той! Н-не ходи туда!

– Ага, так я тебя и послушала, – пробормотала Марина, перепрыгивая через толстую корягу. – Ищи другую дуру!

Преследователь казался неуклюжим и тяжеловесным, но бежал на удивление быстро, так что расстояние между ними стремительно сокращалось. Марина слышала совсем близко его тяжелое дыхание. Еще немного, и он схватит ее…

О том, что за этим последует, не хотелось думать. Ужас накатывал мутной волной, ноги подкашивались, руки дрожали. Вот он настиг ее и схватил за руку. Другой рукой Марина толкнула его в грудь. Ветхая ткань треснула, показались красные полосы на теле. Он выпустил ее руку и принялся запахивать свою хламиду.

Теперь Марина побежала еще быстрее, из последних сил. В левом боку закололо, перед глазами поплыли цветные пятна…

Она дала себе слово, что, если уцелеет, если убежит от этого зверя в человеческом обличье, больше никогда, никогда не поедет за город в незнакомый дом! Если только уцелеет, она будет ходить с мамой к родственникам и целыми вечерами пить чай с баранками и вишневым вареньем.

Вдруг за спиной раздался странный шум. Она оглянулась. Страшный человек зацепился ногой за ту самую корягу, споткнулся и упал. Он тут же поднялся на четвереньки, протянул вперед руку и снова тоскливо, хрипло выкрикнул:

– Н-не ходи!

– Ага, сейчас! – выдохнула она.

Сердце колотилось, ноги подкашивались, но у нее появилась надежда.

Еще несколько шагов, и впереди замаячил просвет. Деревья расступились, Марина выбежала на обочину шоссе.

Увы, на остановке не было ни души, а из леса снова донесся топот: ее преследователь так и не угомонился.