Нарушенное обещание (ЛП) - М. Джеймс

был рядом и не видел ее. Она сказала мне то же самое незадолго до своей смерти. А потом она отдала мне свое ожерелье и сказала, что надеется скоро снова его увидеть. Но было что-то в ее глазах, что кричало мне, что на самом деле она в это не верит. Во что бы она ни пыталась верить всю свою жизнь, выросшую в ортодоксальных церквях своего дома, болезнь унесла ее, как и все остальное. Я тоже в это не верю. Точно так же, как я больше не верю в сказки. Если и есть рай или ад, то это тот, который мы создаем здесь, и ничего больше.

Я все еще не уверена, на что будет похожа моя жизнь с Лукой. Не на рай, я уверена в этом. Но если он заботится обо мне настолько, чтобы броситься и закрыть меня во время взрыва, возможно, это промежуточная позиция. Чистилище, если хотите.

Медсестра проводит меня до окна палаты Луки. Он лежит в кровати, подключенный к тем же самым трубкам и проводам, что и я ранее, и спит, как она и сказала. Он выглядит бледнее обычного, и я вижу синяки вокруг его глаза и одной стороны лица, порезы на шее и руках.

— Ему тоже повезло, — тихо говорит медсестра, проследив за моим взглядом. — Если бы что-то такое большое, как то, что застряло у него в боку, попало ему в шею, его бы сейчас здесь не было.

От этого по мне пробегает холодок, которого я не ожидала, и я не уверена, для него это или для меня. Меня, по крайней мере частично, из-за того, насколько моя жизнь связана с его. Но также из-за него, и я не хочу признавать, что мне не все равно. Что даже если я не хочу быть его женой, даже если я ненавижу его больше, чем немного за все это, и во многом виню в этом его готовность идти навстречу вместо того, чтобы найти какой-то другой выход для меня, я не хочу, чтобы он умирал.

Он выглядит почти таким умиротворенным, лежа на больничной койке с простыней, подоткнутой под мышками. Вот так его лицо выглядит мягче, моложе, резкие линии челюсти и скул более расслаблены во сне. Он больше похож на человека, с которым я могла бы столкнуться на улице или постучаться прямо в Tinder, а не на закоренелого преступника, заместителя главы самой печально известной и могущественной организации в мире.

Я его жена. Жена мафиози. У меня от этого мурашки бегут по коже. Я не хочу иметь к этому никакого отношения, и все же я часть этого и всегда была. Я пыталась выбраться, но с каждым днем меня затягивает все глубже и глубже.

— Что насчет остальных? — Тихо спрашиваю я. — Семья Росси… Катерина и ее мать, и…

— Мисс Росси и ее жених мистер Бьянки в порядке. Мне сказали, что мистера Бьянки даже не было в комнате, поэтому он, конечно, не получил никаких травм. У мисс Росси также были небольшие ушибы и легкая перфорация барабанной перепонки, но она быстро заживет. Что касается мистера Росси… — Медсестра делает глубокий вдох. — Он в критическом состоянии. Я не могу сообщить точных подробностей, поскольку вы не являетесь членом его семьи, но мы не уверены…

— Мое сердце бьется так сильно, что я слышу его. — Не уверены в чем?

— Его состояние очень критическое, — снова говорит медсестра. — Это действительно все, что я могу сказать.

— А его жена? Джулия?

Молчание медсестры подсказывает мне ответ еще до того, как она заговорит.

— Миссис Росси не пережила взрыв, — тихо говорит она. — Мне очень жаль. Я предполагаю, что они были вашими друзьями?

— Моего мужа. — Я чувствую оцепенение. Я не очень хорошо знала миссис Росси, но ничто в ней никогда не казалось мне особенно злобным или неприятным. Она держалась со мной холодно и официально, и у меня сложилось впечатление, что она была счастлива жить той жизнью, за которую вышла замуж, и наслаждаться привилегиями, закрывая глаза на преступления и интрижки своего мужа. Однако она не выглядела чрезмерно довольной, когда наутро после свадьбы они пришли посмотреть кровать, и у меня сложилось отчетливое впечатление, что она сочла эту церемонию устаревшей и нелепой. Она была вежлива со мной и любила свою дочь.

Она не заслуживала смерти. Особенно, когда в одной комнате находится такой человек, как ее муж, человек, который безудержно зол, который убил бы меня просто ради собственного спокойствия, который угрожал Луке, человеку, которому он должен доверять больше всего на свете, если бы он отказался изнасиловать свою невесту в ее первую брачную ночь. В конце концов я согласилась, но все равно, я знаю, Росси было все равно. Ему было бы все равно, если бы Лука связал меня и заткнул мне рот кляпом, главное, чтобы это было сделано.

Он должен был умереть, а не Джулия. Я чувствую, как у меня сжимается горло, глаза горят от слез, когда медсестра помогает мне вернуться в мою палату. Катерина. Больше всего на свете я хочу пойти к ней, помочь ей пройти через это любым доступным мне способом прямо сейчас. И я сделаю это, как только нас всех выпишут из больницы, я обещаю себе. Я точно знаю, как больно терять родителей. А Катерина пыталась быть доброй ко мне только с тех пор, как мы встретились.

— Вам нужно отдохнуть, — строго говорит медсестра. — Возможно, вы не сильно пострадали, но вы через многое прошли, миссис Романо. Вам потребуется некоторое время, чтобы оправиться от шока.

— Я…

— Я собираюсь дать вам успокоительное, — говорит она. Прежде чем я успеваю возразить, она уже вводит что-то мне в капельницу. — Отдохните немного, миссис Романо.

Я не чувствую, что могу отдохнуть. Мой желудок скручивается в узел, горло и глаза горят от непролитых слез, и я чувствую, что все стало намного хуже. Я чувствую, как наступает некоторый шок, осознание того, что если на нас напали, а на нас, должно быть, напали, то не может быть совпадением случайный взрыв в отеле, где мы остановились после свадьбы, и это может случиться снова. Это может произойти здесь. В пентхаусе Луки. Смогу ли я когда-нибудь по-настоящему чувствовать себя в безопасности?

Предполагалось, что свадьба должна была отодвинуть Братву назад, а также удовлетворить Росси. Похоже, последнее удалось, но не первое. И если честно, я не знаю, кто пугает меня больше.

* * *

Когда я снова просыпаюсь, я чувствую головокружение, вероятно, из-за последствий успокоительного. Во рту сухо и липко, и я отчаянно хочу пить. Я быстро моргаю, пытаясь немного сесть, морщась от рези в глазах.

— Рад видеть, что ты проснулась.

Звук глубокого голоса Луки полностью приводит меня в сознание. Я оглядываюсь и вижу, что он сидит у