Башня ярости. Книга 2. Всходы Ветра - Вера Камша

Не веря собственным глазам, юноша смотрел на растущий на глазах парусник. Острый форштевень уверенно резал опененные горы, молния выхватила из мрака вздыбившуюся фигуру огромной короткохвостой кошки. Каким безумцем должен быть капитан, поднявший в такую бурю все паруса!

Черный трехмачтовик несся огромными оленьими прыжками, и в какой-то страшный миг Роберу показалось, что безумное видение промелькнет и исчезнет в свинцовой тьме, не заметив тонущей «Арлетты». Заметили! Слава святому Луи, заметили! Странные светящиеся паруса разом упали, парусник замедлил ход и остановился, заслоняя обреченное суденышко от ветра. Кто-то, перегнувшись через фальшборт, сбросил им веревочную лестницу и приветливо махнул рукой. Густав несколькими ударами весел подогнал полузатопленный кораблик к борту, поймал раскачивающуюся ступень и полез вверх, Робер последовал за ним, но не утерпел и оглянулся. Там, где только что была лодка, плясали злые, серые волны. Юноше показалось – или Густав закричал? Какой страшный крик! Еще бы, он так любил «Арлетту», а теперь у них не осталось ничего, кроме жизни.

Кто-то сверху протянул ему руку, и Робер вцепился в нее, подивившись, какая она горячая, хотя с рукой-то как раз все было в порядке, это он замерз. Но теперь все будет хорошо, само небо послало им этот корабль!

Юноша спрыгнул на палубу и растерянно огляделся. Густав куда-то исчез, вокруг было пусто... Где же все?! Ведь кто-то же помог ему... Сзади послышался шорох, Робер обернулся, встретившись взглядом со стройным седым моряком, жалобно вскрикнул и неловко свалился на совершенно сухие доски, светящиеся мягким голубоватым светом.

Судно оделось парусами и рванулось с места. Волны ревели, бросаясь на поднимавшиеся со дна скалы, но корабль со вздыбившейся рысью на носу несся вперед, не замечая рифов. Дождь по-прежнему полосовал море, однако на мерцающую палубу не упало ни капли, и лежащий на ней мертвый рыбак в промокшей до нитки одежде казался столь же неуместным, как жалкая дворняжка на наборном дворцовом паркете.

Тот, кто помнил, что раньше носил имя Рене Аррой, опустился на корточки рядом с умершим. Резкий порыв ветра взъерошил белые волосы, но холода он не ощущал, равно как и ставших привычными боли и адского воя в ушах. Сильная рука с длинными пальцами привычно легла на Черную Цепь. Что-то было не так! Капитан провел рукой по камням. Здесь! Вот оно! Кроваво-красная точка – красная, хотя должна была казаться темно-бурой, – бешено пылала и пульсировала в самой сердцевине зеленого кристалла, словно стремясь заполонить его целиком.

Вот, значит, что. Хотел спасти – и убил, и не просто убил, а залил собственную боль чужой жизнью. Это оказалось так просто... Когда-то давным-давно в Таяне он собирал в ладонь переспелую малину – достаточно было подставить руку и слегка шевельнуть ветку, и ягоды осыпались теплым градом... Аррой словно бы вновь ощутил жар позднего лета, сладко-горький волнующий запах, ожоги от крапивы на руках. Тогда он был жив, а теперь, выходит, может жить, лишь убивая других? Как в страшной сказке, которую рассказывала Ри эта дура Зенобия. Он еще отчитал старуху, хотя в ту пору кормилица Ольвии была младше, чем он перед своим последним походом. Впрочем, она всегда была гадиной.

Рене потер ладонью виски. Нужно понять, что с ним сделали, и найти выход! Аррой никогда не шел на поводу у судьбы, это еще один вызов, только и всего. Даже не вызов, а попытка купить. Его заперли в аду, а потом подсунули ключ от ворот. Убивай и живи, забудь о боли, жутком холоде, звоне в голове, о том, что рвет тебя на куски с того самого мгновения, как ты очнулся на пустом корабле с серебристыми парусами.

Красивая красная капля, прорастающая в зелени... Если он поддастся, она потянет за собой вторую, потом третью, и в один прекрасный день на берег сойдет всемогущий убийца, на шее которого будет цепь с рубинами. Но он не станет носить рубины! И питаться чужими жизнями не станет! Его воля при нем, вот и поглядим, кто кого!

Аррой закрыл глаза, сосредотачиваясь на алом пятнышке, отчаянно бившемся в самом сердце камня. Долой его! Не отрывая мысленного взгляда от раскаленного зерна, Рене потащил его наружу. Сначала не получилось ничего, потом навалилась боль, да такая, в сравнении с которой все предыдущее было, что легкий бриз в сравнении с эландской хъелой, и самым мучительным было осознание того, что ему ничего не стоит прекратить пытку. Прекратить и утонуть в блаженстве, брать от жизни все, что она может дать, почувствовать себя хозяином. Даже не хозяином – владыкой!

Ты спокойно ел мясо, но разве жизнь быка или барана дешевле жизни человека, да еще человека подлого? Ты своей рукой отправил на тот свет не один десяток себе подобных, а если вспомнить то, что делали по твоему приказу, счет пойдет на многие тысячи, так что же тебя смущает? Ты можешь выбирать жертву по своему вкусу, уничтожая мерзавцев, по которым и так плачет веревка. Ты и раньше так жил. Ты сможешь помогать тем, кто тебе нравится, тебя нельзя будет отличить от того, кто и в самом деле жив. Ты будешь почти бессмертен, сможешь сделать много, возможно, даже спасти Тарру и уничтожить чуть было не погубившую тебя тварь из Серого моря, а цена недорога. В год десятка три мертвецов, ну, может три с половиной, и довольно. Что в этом плохого? Ты убивал и больше...

Ах, тогда шла война, а бараны и быки не были людьми? Но ты не человек, Рене из рода Арроев! Посмотри правде в глаза, ты никогда не был человеком. В тебе течет кровь старых богов, а боги всегда требовали жертв. Обычные люди в сравнении с тобой не больше, чем коровы в сравнении с людьми. Даже меньше. Так что вздохни поглубже и прими свою новую жизнь – и как данность, и как величайший дар.

Боль сделалась нестерпимой – хотя почему нестерпимой, если он терпит?! Красная искра была у самой поверхности, он знал это, хоть и не открывал глаз, не открывал, потому что открыть их – означало сдаться. Он не должен смотреть, пока не покончит с этой каплей, которая разольется в море, если он смирится. Долой ее! Холод, жар, нестерпимый визг, липкие, жуткие прикосновения, словно от скрюченных полуразложившихся пальцев, завывания, малиновые и желтые спирали... Может, лучше остановиться, набраться сил и начать все сначала? Или оставить, как есть?

Что значит маленькое пятнышко на одном из камней? Один желтый лист еще не осень. Он знает, что может случиться, и будет осторожен. Рыбаков, конечно, жаль, но он не желал им зла, и они так и так погибали. Не желал зла, но причинил, так имей мужество отпустить свою жертву. Старший все понял раньше тебя и сам бросился в море. Он помог тебе, потому что избавиться от двух капель ты бы не сумел, так отпусти взамен его спутника. Этот юноша не твой и вообще ничей. Он умер, и пусть эта смерть будет просто смертью. Ты – Рене Аррой, а не людоед из сказки Зенобии... Уж не эту ли участь она ему предрекала? Страшнее смерти... Похоже, эту.

Холод, пронизывающий, смертельный холод и знакомая пульсирующая боль! Благословенная боль, потому что он победил! Он избавился от красного «подарка». Аррой открыл глаза и увидел зеленый, без единого изъяна камень.

Тело рыбака по-прежнему лежало рядом, его спасать было поздно. Море всегда было могилой для моряков. Счастливчик Рене коснулся волос юноши, чьего имени он никогда не узнает, а потом легко, как котенка поднял на руки и понес на корму. «Созвездие» летело по бушующему морю, ветер и волны ему не могли повредить, ему вообще ничто не могло повредить. Счастливчик стиснул зубы и швырнул молодого рыбака вниз. Большего для него он сделать не мог. Тело да упокоится на дне морском, а душа теперь свободна.