Близнецы по несчастью - Ольга Баскова

Дальше ветеран сообщал два адреса и два телефона. Первые были почему-то приреченские. Я почесал затылок. С одной стороны, ужасно не хотелось никуда тащиться в такую жару, даже в Крым. С другой – какое-то шестое чувство подсказывало: «Это твой шанс, дружок. Можно сделать убойный материал. События Великой Отечественной войны до сих пор интересуют всех, и твоя статья не останется без внимания». Короче, второе перевесило, и я начал набрасывать план действий, так увлекшись, что из головы начисто вылетело посещение тетки.

На следующий день я был на рабочем месте ни свет ни заря, зная: пожилые люди рано встают, днем обязательно совершают прогулки и рано ложатся спать. Вот почему уже в девять я набирал номер телефона Прохоренко. Он словно ждал звонка. Чуть дребезжащий голос бодро ответил:

– У аппарата.

– Здравствуйте, – я старался говорить как можно мягче, – вам звонят из редакции «Вестей Приреченска». Мы получили ваше письмо.

Григорий Иванович вздохнул:

– Да.

– Кстати, что заставило вас обратиться именно в наш город и нашу газету?

Ветеран усмехнулся:

– В вашем городе живет дочь моей родной сестры, которая ни на секунду не поверила клевете. Она и посоветовала: «Дядя Гриша, в нашей газете работает одна журналистка по фамилии Зорина. Распутывала такие истории, что твоя по сравнению с ними просто жалкая выдумка. Кстати, она еще никому не отказывала в помощи. Кроме того, я буду интересоваться, как идут дела». Это первое. Второе: я буду гостить у нее до конца лета». Разумно?

Я почувствовал комок в горле. Только бы старик не потребовал Катерину! Тогда горел синим пламенем мой сенсационный материал.

– Разумно, – я постарался ответить как можно спокойнее. – Есть, правда, одно «но»: Зорина в длительной командировке. Заняться вами попросили меня.

Прохоренко, похоже, не возражал.

– Хорошо.

– Думаю, нам необходимо встретиться, – я боялся, что он откажет. – Когда мне подъехать?

– Такие дела не откладывают, – назидательно заметил Григорий Иванович. – Я начинаю ждать вас с этой секунды.

Я удовлетворенно кивнул:

– Бегу.

Схватив со стола папку из натуральной кожи – подарок якутских коллег ко дню рождения, – я помчался как ветер, чуть не сбив на лестничной клетке Катю Зорину.

– Сумасшедший, – пошатнувшись, она отступила к стене, – куда несешься?

Вот тогда-то мне и следовало все ей рассказать. На журналистских расследованиях Катерина съела собаку, и вдвоем мы бы составили сильный тандем. Однако я не желал ни с кем делиться. Дама уже купалась в славе, в отличие от меня.

– Дела, дорогая, – шепнул ей я, остановившись на секунду, – потом расскажу.

– Ну зайди как-нибудь.

Плавной походкой королевы она продолжила путь. Я же, примчавшись на остановку, с трудом втиснулся в подошедший автобус. Дом автора письма был чертовски далеко. Два автобуса, трамвай и троллейбус – и все приходилось штурмовать. Впрочем, меня это разозлило, но не испугало. Я давно понял: в жизни ничего не преподносится на блюде с голубой каемочкой.

К одиннадцати часам, проклиная всех и вся, я добрался до многоэтажки, стоявшей как столб посреди пустыря. Данный строительный проект просто поражал полным отсутствием логики. Мрачные своды коридоров, переплетенных в причудливом лабиринте, наверняка хранили преступные истории. Квартиры здесь стоили очень дешево. Жить в таком доме я бы не рекомендовал никому, особенно женщинам. Представив, как девушки, сутулясь, шаг за шагом преодолевают метры темноты, я вытер холодный пот. Тем не менее, постаравшись переключиться на будущую работу, я поднялся на второй этаж и позвонил в квартиру номер восемь. За дверью послышались торопливые шаги.

– Иду, иду!

Высокий худой старик возник на пороге через секунду:

– Вы журналист? Заходите.

Я представился. Он протянул мне морщинистую коричневую руку с узловатыми пальцами.

– Очень приятно. Тронут, что моим письмом так быстро заинтересовались.

Обняв меня за плечи, Прохоренко подтолкнул в гостиную с круглым столом и небольшим диваном.

– Присаживайтесь, где вам удобно. Может быть, чайку?

Мысль о горячем вызывала тошноту.

– Спасибо, нет, – выдавил я, – а чего-нибудь холодненького не найдется?

Юркнув на кухню, Григорий Иванович через минуту вернулся с бутылкой минеральной и высоким стаканом.

– Пейте, пожалуйста.

– Спасибо.

Водичка была такой холодной, что стакан моментально запотел. Я жадно начал пить. Старик с улыбкой смотрел на меня, вероятно, оценивая, справлюсь ли я с поставленной задачей.

– Вы больше ничего не хотите добавить к написанному? – я отставил бутылку. Лицо ветерана омрачилось.

– Не знаю даже, как сказать, – жилистой рукой он коснулся лба. – Но, пожалуй, кое о чем надо поведать. Когда я отправился к Володьке и Славе… Должен отметить: с Владимиром мы дружили еще со школы. Он открыл мне дверь, всем своим видом демонстрируя желание поскорее избавиться от непрошеного гостя. Знаете, меня поразил его взгляд, взгляд затравленного кролика. Не поздоровавшись, бывший приятель спросил:

«Что тебе нужно?»

Я оторопел и несколько секунд не мог вымолвить ни слова. Потом, придя в себя, принялся объяснять, что хочу реабилитироваться, рассчитываю на его помощь. Он замахал руками.

«Пусть все останется на твоей совести».

Признаться, я не узнавал старого друга. Его лицо побелело от ужаса. Такого не случалось и в войну, когда смерть подступала совсем близко.

«Григорий, прошу тебя, уйди, – еле выдавил он. – И забудь ко мне дорогу».

Я вздохнул:

«Значит, мы больше не друзья?»

Он силой выпроводил меня за дверь.

«Понимай, как считаешь нужным».

То же самое постигло меня и с Татьяной. Слава гостил в Симферополе у родственников, и я в принципе собирался и к нему, но после разговора с бывшей одноклассницей и соратницей схватило сердце. Я понял: третьего подобного свидания просто не переживу.

– И вы не попытались больше встретиться с ними и выяснить, чем вызвано такое отношение к вам? – спросил я.

– Естественно, я звонил им, – раздраженно заметил старик. – Но они не хотят со мной общаться.

– Позвоните еще раз, – посоветовал я, – предупредите, что расследованием займется независимый журналист. Может быть, узнав, что вы решили до конца защищать свое доброе имя, ваши товарищи осознают свою неправоту?

Он кивнул:

– Попробовать стоит.

Я настаивал:

– Позвоните при мне.