Любовь, сова и бюрократия - Ирина Зволинская

— Всё в порядке, не беспокойтесь, — взмахнул он рукой, распоряжаясь чужим секретарем как своим собственным, и дверь за моей спиной захлопнулась, отрезая мне путь назад.

По спине пробежал холодок, желудок мучительно сжался. Зато голод отступил! Великая мать, вот это я восстановила справедливость! Страшно занервничав, я потянулась к пуговицам на лифе, особенно неудачно дернула рукой и оторвала верхнюю. Моё счастливое платье! Я же так его берегла! Я даже изящные искусства, в которых ни в зуб ногой в нем на пять сдала!

Какие искусства, Лици?!

На подоконнике что-то завозилось, я машинально посмотрела в сторону окна и сощурилась — солнце садилось за горизонт, слепя глаза и расцвечивая строгий мужской кабинет теплыми закатными красками.

Пятно встрепенулось, и я опознала в нём большую полосатую сову.

— Уху-ху? — посмотрела она прямо на меня, и в круглых желтых глазах птицы я разглядела некоторую укоризну.

Мол, серьезные люди решают вопросы, а тут … лось! То есть лосиха… — мысленно поправила я себя и зачем-то прижала папку к груди.

Нет, совами в нашем королевстве никого не удивишь — они и на флагах, и на королевском гербе красуются. Герои войны наряду с менталистами как-никак. Каждую ночь столица засыпает под их уханье, а пару недель назад похожая птица поселилась прямо на нашей сосне. Мы с Инэс очень этому обрадовались — там, где живут совы — ни одна черная змея не прошмыгнет. Война давно закончилась, но слишком хорошо люди помнят, сколько жизней унесли эти страшные создания пустынных колдунов. Странно только, что она забыла в кабинете прокурора? Хотя, чему я удивляюсь? Тут же менталист! Наверняка это его птица.

Недаром совы — символ защиты, я вдруг поняла, что больше не нервничаю от присутствия рядом мага. Потому что по сравнению с перспективкой в ближайшем будущем остаться без крыши над головой, мозгоправ с черным перстнем и личной совой это прямо-таки цветочки.

Васкес хмыкнул, я перевела на него взгляд. Прокурор опустился в своё кресло, устало потер глаза и, протянув мне ладонь, сказал:

— Не волнуйтесь, справедливость — это мой профиль, юная лея.

Я подошла к нему и отдала документ. На краю его стола стояла ароматическая свеча, и я повела носом, глубоко вдыхая необыкновенно приятный аромат. Жаль, узнать в какой лавке её приобрели, не представлялось возможным. Васкес наверняка не знает, а лея секретарь мне если и скажет, то только то, что она обо мне думает. А что старушка может думать о той, кто врывается в чужой кабинет? Да уж ничего хорошего…

Вечернее солнце заглянуло в окно рядом с рабочим столом, Васкес прикрыл глаза ладонью, и на миг мне показалось, что на уставшем лице прокурора мелькнула улыбка. Пробежав глазами по постановлению, лэрд перевел на меня тяжелый взгляд.

Какая уж тут улыбка…

— Лея Фелиция Гарсиа, — медленно проговорил он моё имя и так внимательно вгляделся в моё лицо, что мне захотелось немедленно испариться из кабинета, но предварительно сознаться во всех прегрешениях, включая отвратительный рисовый пудинг, который, пока Инэс не видела, я выбросила в окно, случайно залепив им в голову очередного её незадачливого воздыхателя. Мне тогда было восемь.

Хорошо, что я ничего не ела, а то меня бы точно стошнило от таких волнений. Вот и думай, кто из них страшнее, менталист или прокурор…

— Гарсиа, — не узнавая собственный голос, подтвердила я.

Богиня, на меня, кажется, никогда в жизни так не смотрели. Не взгляд, а хирургический нож. А собственно, с чего бы это? Я уж точно ничего не нарушила! Как и моя Инэс!

— Что здесь написано? — спросил он меня.

— В смысле? — растерялась я.

— В прямом, — ответил Васкес.

— Эм… — промямлила я, окончательно перестав понимать происходящее.

Ну не может же прокурор употреблять что-нибудь эдакое, способное повлиять на его способности к чтению, накануне рабочего дня? Кстати… а не потому ли у него в кабинете ароматическая свеча? Я повела носом, принюхиваясь. Алкоголем не пахло.

— Это подписанное вами постановление о сносе нашего дома, — осторожно произнесла я.

Прокурор окинул меня нечитаемым взглядом и, потерев подбородок, подозвал менталиста:

— Энтони, взгляни-ка.

Тот подошел к эрду, выгнул бровь, а потом посмотрел на меня примерно так же, как только что смотрел Васкес.

— Следующая жертва нашла нас сама? Так просто?

Жертва? В каком это плане, жертва? От иррационального страха желудок у меня прилип к позвоночнику, и сердце застучало как бешеное.

Богиня, да и змеи с ним, с домом! Земля всё равно наша, до зимы полгода. Возьмем кредит, наймем рабочих, поставим тентик, построим будку…

— Ну… я … пойду? — робко спросила я.

— Куда? — хищно сверкнув глазами, усмехнулся прокурор.

— Домой… спать. Вещи собирать, — пробормотала я.

И признаваться Инэс … потому что постановление о сносе я от неё скрыла…

— Да, пожалуй, спать, — потер мужчина подбородок и бросил на менталиста острый взгляд.

Тот кивнул и, пристально посмотрев мне в глаза, мягко сказал:

— Спать.

Спать? Да… спать. И чего я так нервничала? Я прорвалась в кабинет? Прорвалась. Правда, понимание, зачем я куда-то прорвалась, выветрилось из моей головы. Наверняка ничего существенного. А вот поспать надо. Лечь в кровать…

Перед глазами встала моя маленькая спальня, светлые обои в мелкий цветочек, дубовый шкаф, заваленный бухгалтерскими книгами пол и застеленная лоскутным покрывалом кровать. Глаза закрывались, подушка манила.

«…пару минут… не пугать… маячок… подстрахую … — донеслось до меня откуда-то с улицы, — … и осторожнее!»

Осторожнее? Голос был мужским! Опять какой-то умник решил оборвать наши розы! Надо бы хоть собаку завести! Спереть-то, конечно, не сопрут, больно колются, но газон испортят.

«Пустынный змей, защита! Мне не пройти!» — зашипел второй голос, и я хмыкнула.

Конечно, это самый шипастый сорт, но как пахнет, а цветет и того лучше! Шум в саду стих. Незадачливые похитители цветов ушли, слава Богине.

Покачав головой, я стянула своё счастливое платье через голову и, набросив его на плечики, подошла к большому овальному зеркалу. Зевнула, вглядываясь в своё отражение. Нет, что-то я как-то очень на нервной почве схуднула, одни глаза на лице, а на фигуру и вовсе без слёз не взглянешь… надо зайти в кондитерскую. Я задумчиво провела рукой от шеи до груди, поправила белое кружево на белье, переложила ладонь на живот. Резко убрав руки за спину, я наощупь нашла застежку, отработанным движением сняла бюстье.

Кто-то шумно выдохнул совсем рядом.

— Уху-ху? — услышала я как будто возмущенное ухание, резко повернула голову к окну и замерла — на моем подоконнике, сверкая ярко-желтыми глазами, сидела большая серая сова. Гляди, как освоилась! Уже и в дом залетела!