За первого встречного? - Натали де Рамон

И совершенно озверел: кто посмел позариться на его дочку? Я не стала говорить, что эти стихи написаны для моей приятельницы, а меня она попросила сочинить своему воздыхателю достойный ответ. Я просто позвонила бабушке в Англию и объявила, что больше не могу находиться рядом с этим алкоголиком. Бабушка сказала моему папуле пару ласковых, после разговора с ней он даже не пил часа три… К ночи, понятно, опять набрался и рыдал, обхватив мои колени, какой он несчастный: никто его не любит, все его бросили, в том числе и я, потому как не хочу скрасить его одинокую старость…

Утром перед отъездом я все-таки зашла к нему проститься, не зверь же я какой, а папаш пропал. Ага, пропал, и все тут. Он, что, думал, что я никуда не поеду, а начну его разыскивать с собаками, если даже Белиньи очень спокойно отнесся к исчезновению мсье? В первый раз, что ли, папенька скрывается в неизвестном направлении (читай «в Париж»), а потом пресса трубит о гениальности новой коллекции кутюрье-маркиза… Мама никогда не паниковала по этому поводу: взрослый человек, сам пропал — сам найдется.

Я держала в руках его книгу, переизданную в который раз, и думала: я не видела отца с осени, но раз его «Европа у портного» оказалась в моих руках, значит, вот-вот объявится и он сам. Я уже вовсе не сердилась на него, честно говоря, я даже, похоже, соскучилась. Нет, вы не подумайте, что мне захотелось снова ночи напролет слушать его пьяные бредни. Нет, мне хотелось, чтобы, как в детстве, папа высоко-высоко раскачал качели, а потом, когда у меня начала кружиться голова, я спрыгнула бы ему на руки, и он бы понес меня домой, тихонько рассказывая историю про рыцаря Ланселота и королеву Гениевру… А мама возилась бы с очередным «королевским» одеялом из лоскутков парчи, атласа и бархата, а дедушка громко включил бы свою любимую «Летучую мышь», которая так раздражала меня раньше, а сейчас мне ужасно захотелось услышать безмятежное сопрано: «Ах, мсье маркиз! Та-ра-рам, там, там…»

Купив папину «Европу у портного» и диск с «Летучей мышью», я вышла из магазина и невольно обратила внимание на очень красивую и нарядную брюнетку. Она была одета в изумительный ультрамариновый костюм, из-под лацканов которого рвался на волю туго накрахмаленный, похожий на крылья широкий белоснежный воротник, а кисти рук утопали в раструбах таких же широких манжет. Блестящие черные волосы подняты заколками с хрусталиками стразов, а изумрудные глаза мастерски подкрашены. Я всегда хотела иметь черные волнистые волосы, как у папы, а вместо этого мне достались банальные соломенные, прямые и непослушные.

Вдруг эта красавица помахала рукой и с голливудской улыбкой пошла мне навстречу.

— Бонжур, маркиза де… — начала она.

— Добрый день, Жаннет, раньше мы были на «ты».

— Ах, милая Клео, — начала рассыпаться в любезностях папина референтка, — ты же была тогда совсем девочка, а сейчас потрясаюше красивая девушка!

Да-да, если уж кто и красив, так это она. Она красива как сказочная фея. Рядом с ней семь лет назад, когда она пришла на работу в папин «Маркиз Леон», я сразу почувствовала себя гадким утенком. А с каким почтением и трепетом она относилась к моему отцу! Теперь я представляю, что должен чувствовать мужчина, когда на него самоотверженно работает скромнейшая и деликатнейшая девушка идеальной красоты. Маме она тоже понравилась. С появлением Жаннет Рюш мама перестала разрываться между Монтрей-Белле и Парижем и занялась ремонтом нашего замка. Мама говорила, что моему папе очень повезло с референтом, трудно даже представить более серьезную и ответственную секретаршу. Когда Жаннет рядом с папой на переговорах и деловых приемах, значит, можно не беспокоиться, что папа напьется или из-за своего безудержного характера сорвет сделку, наговорив потенциальному клиенту вздора по поводу его ограниченности или некомпетентности.

Мы направились в ближайшую кондитерскую, чтобы отметить нашу встречу, и по дороге Жаннет рассказала, что она решила завершить наконец свое образование в Оксфорде: накопления позволят ей получить степень магистра.

По летнему времени столики кондитерской стояли прямо на улице, как у нас во Франции. Мы заказали кофе с пирожными.

— Но как же ты, Жаннет, собираешься учиться, неужели ты уйдешь из «Маркиза Леона»? — спросила я и вдруг снова почувствовала, что опять кто-то пристально на меня смотрит.

Это она! — обрадовался Паоло, заметив в книжном магазине «сеньориту Соломинку». Надо же, он целый год не был в Оксфорде, и в первый же день встретил ее. Может быть, решиться, подойти и спросить, например, что-нибудь про книги… А вдруг она не захочет разговаривать? Это же не Италия, где все болтают с первым встречным… Но все-таки как же хочется коснуться рукой ее светлых волос, зарыться в них лицом, почувствовать их запах! Наверное, они пахнут мамиными любимыми фиалками, нет, лучше — спелыми яблоками.

Сколько раз за этот год вдали от Оксфорда Паоло мечтал увидеть ее хотя бы издали. Нет, если по-честному, он мечтал увезти ее на прекрасный остров и больше не расставаться никогда до самой смерти…

И вдруг она обернулась и посмотрела на него! Ласково посмотрела, или это ему показалось? Паоло набрал воздуху, чтобы произнести: «Добрый день», — но остро почувствовал, что краснеет. Из-за этой дурацкой особенности однокурсники прозвали его мистер Красная Морда. Паоло стало очень стыдно, и он поспешно отвернулся, чуть не свалив стеллаж, а потом неслышно пробрался к дверям и вышел на улицу.

Может, зря? Вернуться, заговорить? А потом что? Соломинка явно из тех девушек, на которых нужно жениться, не тратя ни дня, ни часу. А у него на руках больной отец и резко постаревшая за последнее время мать. Когда год назад фирма отца разорилась и он потерял работу, дальнейшая учеба Паоло была ох под каким большим вопросом, ведь в престижных заведениях Оксфорда нельзя одновременно учиться и работать, да и для работы иностранцу нужно специальное разрешение. Год назад Паоло было нечем заплатить даже за следующий семестр, а он еще смел мечтать о Соломинке! А сейчас, когда хозяин Паоло обещал оплатить последний год его обучения с тем, чтобы Паоло снова вернулся к нему секретарем, но уже со степенью магистра, сейчас вправе ли Паоло мечтать о ней?

Он медленно пошел по улице, улыбаясь своим мыслям: она согласится, и в газетах напечатают: «Такого-то числа в такой-то церкви состоится венчание сеньора Паоло…»

— Все мечтаешь, Пол? — Гарри неожиданно хлопнул его по плечу. — А ничего я тут железки покачал.

Хоть бы ты подольше покачал, подумал Паоло в сердцах, хоть еще часок без тебя побыть! На кой черт хозяин приставил ко мне этого «гвардейца»?! «Мой дорогой, Пол, я так ценю своего секретаря, я не могу никуда отпускать вас, не обеспечив надежной охраной». От кого он охраняет меня? Он что, будет теперь торчать рядом со мной в аудиториях и в библиотеках? Спать в одной комнате? Зачем студенту телохранитель? Ну ладно, охранник, так ты и охраняй, зачем же ты лезешь со своими мудрыми наставлениями и ведешь себя как дуэнья?