Вредное сокровище Чёрного некроманта - Валентина Гордова

Обидно. Просто обидно до ужаса.

Было всё то время, пока мы в кабинете стояли, но всё кардинально изменилось, едва лорд Аньес поставил последнюю точку, сел ровно, окинул всех нас малость насмешливым взглядом и провозгласил:

— Поздравляю, вы трое отправляетесь на защиту жителей Равнограда от поселившегося в Такрежийском лесу чудовища.

О Такрежийском чудовище мы, конечно, знали, поговаривают даже, что там прижился помутившийся рассудком дракон, но вовсе не это меня сейчас волновало.

Вскинув голову, я в изумлении посмотрела на невозмутимого ректора, но выразить наше удивление решился лорд Коромир:

— Вы сказали трое? — Не поверил профессор.

Да и как можно? Я и сама не верила, и Уилл тоже!

— Слух подводит, профессор? — Лорд Аньес позволил себе тонкую, подчёркнуто вежливую полуулыбку.

— Но на каком основании? — Коромир от переизбытка эмоций даже говорил нормально, а не кричал, как обычно.

Улыбка ректора проявилась отчётливее, сам он лениво приподнял плечи и, словно это ничего не значило, рассудил:

— Вы подожгли комнату адепта, рисковали жизнями студентов, не совладали с собой, в конце концов, а, значит, провинились.

По мнению лорда Коромира это совсем ничего не значило, что он и попытался сказать:

— Но я преподаватель, — прозвучало несколько растеряно, даже обижено.

— А я ректор, — величественно склонил голову, собственно, ректор, — рад, что мы это выяснили.

Радостным лорд Аньес не выглядел, скорее удовлетворённым. И это странно, потому как ректором он являлся давно, как и Коромир давно был преподавателем в этом учебном заведении, и никакой вражды или хотя бы неприязни я между ними до этого не наблюдала. Говоря откровенно, я её и сейчас не видела, но удовлетворение на лице главы академии было точно.

— Но как же, — профессор Коромир даже небольшой шаг вперёд сделал, непонимающе глядя на начальство.

Погрузившись в собственные переживания, он упустил из виду Уилльяма… когда на лице моего лучшего друга расцвела истинно пакостливая улыбочка, лорд ректор лишь слегка прищурил глаза, но даже не попытался остановить адепта.

Или не захотел, или знал, что это бесполезно.

В любом случае, Уилл сделал шаг следом за профессор, свойским жестом опустил тому ладонь на плечо и покровительственно посоветовал:

— Надейтесь, чтобы вас не съели, профессор.

Некромант окаменел.

И, бледнея, прошипел с плохо сдерживаемыми эмоциями:

— Сдохни, Казэрта!

О, он бы ответил. Обязательно ответил что-нибудь, что выбесило бы Коромира ещё сильнее, но такой возможности адепту просто не дали.

— Сходите к господину Гардеру, пусть он выдаст вам финансирование на месяц с учётом всех непредвиденных обстоятельств, — распорядился лорд Аньес, коротким движением руки швыряя в Уилла нашими документами о прохождении практики.

Взгляда при этом ректор не сводил со своего подчинённого, и… не было в нём больше удовлетворения. Лорд более даже не улыбался, став жутко холодным и суровым, и даже мрачным.

Мой друг тоже ощутил это, потому и не поспешил покинуть кабинет, за что и получил:

— Вон, — короткое, хлёсткое от главы нашего учебного заведения.

Уже за дверью его кабинета, за которой мы очутились буквально в мгновение ока, я не смогла не сказать:

— Подчиняющая магия, — прозвучало куда тише и испуганнее, чем мне хотелось бы.

Замерев от непередаваемой гаммы ощущений, бытовой маг со страхом, граничащим с ужасом, взглянула на мага боевого.

Уилл ответил мне задумчиво-встревоженным взглядом, постоял немного, о чём-то размышляя, кивнул своим мыслям и велел:

— Забудь.

Его приказ был весьма понятен. Подчиняющая магия являлась запрещённой, лорд Аньес носил заслуженный титул магистра Боевой Некромантии, и ругаться с таким сильным магом самоубийц не было. Если у тебя ни шанса на победу, разумнее всего сделать вид, что ты вообще ничего не видел.

Вот мы и сделали. Обменялись понятливыми взглядами, позволили себе ещё секунду на волнение, а потом пошли к господину Гардеру воевать за наше законное финансирование.

Наш академический счетовод располагался в собственном просторном кабинете в конце административного крыла, и идти к нему от кабинета ректора было не так уж и далеко — повернуть налево, пройти до первой развилки, снова свернуть налево и до конца коридора с серо-голубыми стенами и чёрными коврами, лежащими буквально на каждом шагу. Не знаю, откуда в академии столько одинаковых ковров, но прятать их в кладовой явно никто не собирался. Видимо, не было просто кладовой подходящего размера.

Веселье началось, едва мы постучались в белую дверь, дождались сухого «входите», вошли и озвучили господину Гардеру цель нашего визита.

— Чего вы хотите?! — Искренне изумился господин счетовод.

Голос он имел на редкость высокий, повышенной же была его жадность, ошибочно именуемая экономностью, а вот стрессоустойчивости у мужчины не было вовсе, из-за чего разговаривать с ним лично было практически невозможно — уши визгом закладывало.

Мы вежливо промолчали, решив, что Гардер и с первого раза прекрасно нас услышал, просто… вредничает. И он действительно даже потянул руку к верхнему ящику своего стола, на ходу ехидно вопросив:

— Может вам ещё и родовое имение подарить?!

Я точно знала, что это у него просто характер такой скверный, и нас ожидала четверть часа ругани и пристыжений не пойми за что, пока будут документы заполняться.

Я это знала, и Уилл знал тоже.

И ему совершенно точно не следовало сейчас открывать рот.

— Видал я ваше имение, — снисходительно, с ленивыми нотками проговорил мой напрочь безголовый друг, — смотреть не на что. Я бы на вашем месте вообще постыдился такое кому-либо показывать, а уж тем более дарить.

Мне вдруг стало удивительно, как я вообще с таким другом до конца третьего курса дожила? И ладно я, как он сам четыре года здесь проучился и жив остался? Как он вообще дожил до своего возраста?!

Тянущаяся к ящику рука счетовода, дрогнув, замерла.

Медленно прикрыла глаза и я, мирясь с мыслью, что следующий месяц в Равнограде нам придётся выживать на собственные сильно ограниченные финансы.

И началось.

— Да как ты смеешь?! — И вот занятно, начинал господин Гардер тихо и гневно, а окончание фразы заложило уши визгом стремительно сорвавшегося мужчины.

— А чего вы обижаетесь? — Искренне не понял Уилл, которому просто в детстве не объяснили, что молчание способствует выживанию, а излишняя говорливость поразительно сокращает продолжительность жизни. — Вы мне лучше спасибо скажите, а то кто, кроме меня, вам глаза на правду откроет? Вот так и проживёте всю жизнь во лжи и умрёте, лжецами окружённые.