Я не могу без тебя… - Мэхелия Айзекс

Ну кто бы мог сказать по тому образу жизни, который они вели, что у отца серьезные финансовые затруднения! Унаследованное им состояние, которое обеспечивало беззаботное существование многих поколений Дакосов, было растрачено. Пару лет назад у Кэлвина появилась идея открыть свои владения для посещения публики. Однако подобного плана не воплотишь в жизнь без приличного капиталовложения. Но дочь-то не знала истинную причину отказа от идеи.

Вспомнив уик-энд на Канарах, зимние каникулы в Давосе, летние — на юге Италии, Элла задним числом смогла понять, куда ушел капитал, на что растрачены деньги. Но никогда, ни одним словом отец не обмолвился о своих затруднениях! Дочь всегда имела абсолютно все, что хотела, и не замечала каких-либо изменений в привычном укладе жизни.

Возможно, если бы мать осталась с ними, все было бы по-другому. Для четырехлетней девочки происшедшее с матерью обернулось недолгой обидой, но не трагедией. Отец… Да судя по всему, он едва ли не со вздохом облегчения узнал о том фортеле, что выкинула жена. Брак лишь нарушил его устоявшуюся жизнь. До женитьбы папа был, в общем, доволен жизнью за городом, но Сара Дакос находила ее скучной. Терпела, терпела и в конце концов при случае сбежала с состоятельным игроком в поло, которого как-то встретила на вечеринке.

И ведь Кэлвин Дакос уступил настояниям жены и купил квартиру в городе, где, кстати сказать, Элла чувствовала себя совсем не уютно. Она скучала по своим друзьям и лошадям, и хотя семья продолжала проводить выходные в имении, это было далеко не то же самое, что жизнь на природе.

Потом, когда девочка подросла и пошла в школу, ее мнение о городской жизни изменилось. Появились новые увлечения, интересы. Новые друзья. Они все принадлежали к одному кругу. Молодые люди, с которыми Элла встречалась, казались ей такими же милыми и приятными, как отец.

Но ведь отец был для нее таким, каким она хотела и могла его видеть. А на самом деле? Страшно вспомнить, какой болезненной неожиданностью оказалась новость: Кэлвин Дакос одалживал деньги под залог того, чем уже давно не владел. Имение трижды перезаложено. После выплаты всех долгов осталось… Да ничего, по сути дела, не осталось!

Так началась для Эллы новая жизнь. Смириться со смертью отца было трудно, а вот узнать о самоубийстве отчаявшегося вконец человека оказалось еще тяжелей.

С молотка пошло все. Что там машина! Даже немногие украшения и те пришлось продать. Единственная родственница отца, старая тетка, уже давно отказалась от своего племянника, так что девушке пришлось одной справляться со свалившимся на нее кошмаром. Правда, Том Брегг помог чем мог, но даже он не имел понятия об истинном состоянии дел и ужасе создавшегося положения. Люди, некогда выдававшие себя за друзей отца, отказали ей от дома. Молодые люди, ранее оказывавшие завидной невесте повышенное внимание, испарились.

Окажись рядом надежный, любящий и любимый человек, наверное, легче переносились бы трудности. Не то чтобы Элла страдала от потери былого положения, но вот одиночество… Девушка не винила отца за совершенное и очень по нему тосковала. Ну почему он не признался ей во всем перед тем, как принять роковое решение?

Элла, наверное, могла бы связаться с сестрой матери. Тетя Рита, надо думать, прочитала о случившемся в газетах, но не дала о себе знать, так что пришлось отказаться от мысли просить Кристоферов о помощи. Дакосы вообще не общались с ними в последние годы, и было бы неудобно обращаться к ним теперь.

Положение было почти отчаянным, когда Элла встретила Селму Бранер. Все четыре месяца со дня смерти отца девушка не могла найти работу; снимала маленькую комнату, но и за такую надо платить. Все менеджеры офисов и магазинов требовали большего, чем те незначительные профессиональные навыки, которыми девушка обладала. Единственным подходящим вариантом оказалось место служащей на заправочной станции, и она уже серьезно подумывала о том, чтобы занять его, когда появилась Селма.

Селма, чей муж работал в каком-то министерстве, последние два года жила в Египте. Она была старше Эллы — заканчивала школу, когда девочка ходила еще в младшеклассницах. О, как они, малявки, восхищались тогда Селмой — лучшая спортсменка!

И вот — неожиданная встреча.

Младшая узнала Селму сразу, а та с трудом, но тоже, кажется, была рада свидеться через столько лет. Общие знакомые, педагоги. Общие воспоминания. И надо сказать, Селма вошла в положение своей знакомой и предложила поддержку. Почему бы Элле не работать у нее? Семье Бранеров требовалась няня, и Селма уверена, что Элла справится с этой работой.

Элла еще не до конца растеряла наивный оптимизм, свято веря в существование людей, совершающих добрые дела просто по велению сердца. Одним словом, предложение Селмы было с благодарностью принято. Нужна работа — работу предлагают, ну и прекрасно. Дом, стол, неплохой заработок. От добра добра не ищут.

Селма настаивала, чтобы девушка жила у них, у Бранеров. «Няни всегда живут в семье», — заявила хозяйка, будто ожидая возражений. Возражений не последовало.

Теперь же Элла думала, что, не откажись она тогда от своей комнаты-крохотули, вряд ли задержалась бы у Бранеров. Вскоре выяснилось, что няни в семье были и до нее. Приходили и уходили довольно быстро, сменяя одна другую с такой скоростью, что дети не успевали запомнить их имена. Одна слишком стара, другая ветрена, третья попробовала перечить, четвертая… Видимо, не только в нянях было дело. Селма деспотично правила домом, а гувернантки, каждая по своему, противились диктату.

И вот теперь она… няня… Просящему выбирать не приходится. Проработав у Бранеров три месяца, девушка решила, что все не так уж плохо. Да, действительно Селма эгоистична и требовательна, ее приказ — закон, что-что, а приказывать хозяйка любила. И попробуй ослушаться. Зато малыши прекрасно ладили с новой няней, особенно когда матери не было дома. А Данбар Бранер оказался, кстати, довольно милым человеком, совершенно не настаивающим на роли хозяина.

Его зачастую не бывало дома. Работа требовала частых отъездов Данбара, что, видимо, являлось для него своеобразным бегством от вздорного характера Селмы. Но, побаиваясь ее, он, кажется, не принимал жену всерьез. Элла могла понять, как, наверное, трудно удерживать внимание такого беспечного мужчины.

Сейчас, ранним утром, можно не торопясь разобраться в том, чем заполнена ее жизнь. Конечно, многим ее работа, окружение не понравились бы. Но что делать? Зато своя комната, о еде — никаких забот, и заработок такой, что каждый месяц можно вносить некую сумму на счет в банке. Да, конечно, рабочий день няни границ не имеет: все время — день ли ночь — при деле и под контролем. Да еще под контролем Селмы, не знающей жалости и взявшей по отношению к обслуге тон — чуть свысока.

Элла смотрела на первые золотистые лучи солнца, коснувшиеся берега. Песок, до этого имевший опаловый оттенок, стал бледно-желтым, а океанские глубины засияли слабым бирюзовым светом. Легкий бриз коснулся икр девушки, не прикрытых муслиновой рубашкой.

Все вокруг стало невероятно красивым. Вот так бы и стоять, смотреть вдаль, наслаждаясь живительным солнечным теплом… А волны… Их неспешное постоянное движение мало того что приковывало взор, успокаивало нервы, но еще и рождало мысль о бесконечности бытия.