Кто не рискует - не выживает - Наталья Лукьянова

Чуть вздернутый, но, к счастью, аккуратненький носик придавал лицу задорно-независимый вид, немного широковатые скулы и по-детски пухлые губы, нежный румянец, модная стрижка светло-русых волос – и портрет Юлии Сергеевны Савельевой готов.

Удовлетворенно хмыкнув, видимо оставшись довольной увиденным, Юлька с тяжелым вздохом, потому что предстоящее занятие она ненавидела всеми фибрами души, отошла от зеркала, устроилась поудобнее в мягком кресле и принялась штопать дырявый мужской носок.

И вдруг совершенно неожиданно для себя поняла, что плачет. Слезы безудержно лились и лились по щекам. Противные, непослушные нитки путались и рвались, половник, умело втиснутый внутрь носка, скользил и вырывался из рук. В мозгу настойчиво билось: «Боже, за что?» Стало жалко себя до невозможности.

Вроде бы, с одной стороны, все замечательно: прожито почти тридцать лет, рядом любимый и любящий муж, растут отличные здоровые парни, их двойняшки ненаглядные. С другой – приходится обживаться уже в третьем по счету гарнизоне. Пережить три переезда – это вам не фунт изюма скушать. Даже здесь, на самом краю страны, с жильем очень трудно. Спасибо, что Мише квартиру сразу дали. Квартира – мечта в кавычках. Двухкомнатная хрущоба, комнаты проходные и маленькие, да и та принадлежит военному ведомству. Вечные проблемы, где что достать и каким образом умудриться накормить семью. А вчера в довершение всего официально объявили, что в скором времени на работе грядет тотальное сокращение. В первую очередь додумались уволить женщин, работающих в воинских частях. С работой и так трудно, приходится хвататься за любую возможность. И все женщины, кто работал с ней в воинской части вовсе не из любви к искусству, а попросту потому, что больше негде, через три недели превращаются в безработных. Вопрос, как говорится, решен на высшем уровне и обжалованию не подлежит.

Перспектива – просто блеск: зарплата мужа, которую не выплачивают вот уже в течение трех месяцев. Занять, чтобы дожить до получки, просто физически негде и не у кого – все здесь находятся в одинаковом положении. Родственники далеко. Вечно пропадающий на службе муж. Попробуй проживи на одну зарплату, которую задерживают, когда цены здесь практически московские, а то и повыше. И вдобавок ко всем неприятностям – абсолютно безнадежная куча дырявых носков… Проклятые девяностые, кто мог подумать, что будет так тяжело.

Рыдания и жалость к себе, несчастной, захлестывали молодую женщину все больше и больше, слезы душили, грозя превратиться в бурный поток…

– Надо что-то делать, надо что-то делать, так жить нельзя. – Юлька поймала себя на мысли, что бормочет эти слова вслух. Прикосновения носка к руке жгли и заставляли ощущать себя последней, самой разнесчастной нищенкой на всем белом свете. – Все, хватит! – громко скомандовала себе Юлька.

Стремительно поднявшись с кресла, она решительно сгребла в одну кучу уже заштопанные и еще ожидавшие своей очереди носки, нарочито бодро протопала на кухню и с ощущением нового поворота в жизни, испытывая огромное облегчение, погрузила тряпичный ком в помойное ведро.

– Клянусь! Больше никогда в моей жизни не будет ни зашитых колготок, ни штопаных носков! – почти торжественно произнесла она.

Вряд ли она могла себе представить, как неожиданно, очень скоро и бесповоротно, эта клятва, рожденная криком души, перевернет всю ее жизнь.

Юлька взглянула на часы и мысленно охнула – ну вот, чуть не опоздала в школу встречать своих малышей. Расклеилась, слезы начала лить, нервишки шалят. Не мамаша, а растяпа какая-то, ведь обещала мальчишкам еще с вечера забрать их после уроков. Она быстренько метнулась в ванную, умылась холодной водой, чуть подкрасилась, пытаясь скрыть под легким макияжем отпечатки недавней жуткой душевной борьбы и следы слез, в таком же темпе натянула на себя джинсы, свитер и вылетела из дому.

Ничего, успела, примчалась к школьному порогу как раз под веселую трель школьного звонка. Вон и ее неугомонные мчатся на всех парах. Жесткие белобрысые вихры торчком, глаза горят, рты до ушей, хоть завязочки пришей, – готовые персонажи для «Ералаша».

– Мама! Мама! – подлетел первым Пашка. – А что у нас сегодня было! Андрюша Зубов на большой перемене матными словами ругался! Ух, как Надежда Викторовна его за это отчитывала. А он все равно взял в игровой комнате мотоциклетный шлем, надел его и бился об стенку головой, здорово? – захлебываясь от распирающих его эмоций, делился школьными новостями сын.

– Зачем головой, сынок? – оторопела от такой новости Юлька.

– Эх, мама, ну как ты не понимаешь? Он же шлем на прочность проверял, это настоящее испытание, – продолжал горячиться Пашка.

– Мама – женщина, – подвел с важностью в голосе итог Сережка, – ей совсем и не надо ничего понимать, не женское это дело.

– А какое женское? – не унимался Пашка.

– Ну-у-у-у, обед готовить…

– Еще книжки читать, правильно, мам?

Через две минуты братья, перебивая друг друга, быстренько определили круг маминых обязанностей. Юлька с некоторым удивлением для себя узнала, что она должна: печь вкусные пироги, звонить по телефону, целовать папу, писать письма бабушкам, делать братьям массаж, поливать цветы, пылесосить, стирать, гладить, ходить в гости и на родительские собрания, помогать сыновьям делать уроки, а также читать им на ночь интересные книжки и так далее, и до бесконечности.

Милая болтовня сыновей постепенно отвлекла Юльку от недавних невеселых, прямо скажем, дум. Увлеченная развернувшимся конкурсом на лучшее женское занятие, она не сразу заметила шедшую навстречу приятельницу.

– Эй, знакомая семейка, привет! – весело воскликнула Алена, обладательница несколько странно звучащей для русского уха фамилии Бандура.

– Здравствуйте, тетя Алена! – дружным дуэтом отозвались близнецы.

– А почему вы к нам давно вместе с дядей Юрой в гости не приходите? Знаете, какой вчера мама вкусный пирог испекла, с малиной, – похвастался Пашка.

– Ага, пирог большой был, всем бы хватило, – поддержал брата Сережка.

Приятельницы звонко расхохотались. Сережкина практичность хорошо была известна среди знакомых семьи Савельевых.

– А правда, Юль, – отсмеявшись, произнесла Алена, – что-то мы с тобой давно на кофеек не собирались. Завтра суббота, отправишь своих орлов в школу и заходи. Посплетничаем чуть-чуть, имеем же мы, красивые женщины, право немного расслабиться. Ты знаешь, кофе мне тут по случаю привезли фирменный, надо бы продегустировать. Предложение принимается, надеюсь?

– Хорошо, договорились, мой все равно в наряде, вернется домой не раньше обеда, особых дел не предвидится, зайду обязательно, – легко согласилась Юля.

Вечер пролетел как обычно: ужин, уроки с детворой, чтение на ночь (святое!). Традиция нарушалась только в исключительных случаях.

Юлька обожала эту атмосферу погружения в давно забытый мир детских сказок, к тому же еще одним жирным плюсом ежевечерних чтений был момент воспитательный. Никого не приходилось уговаривать и убеждать что-то сделать. Мальчишки знали точно, что любая несанкционированная драка или баловство могут привести к жутким последствиям – мама откажется читать, и вели себя ближе к вечеру как ангелы.