Корела - Герман Иванович Романов

столь далеком будущем. И закурив сигарету, пыхнув дымком, и сделав первую затяжку, задумался. Хмыкнул:

— Хрень непонятная, это что со мной произошло? Иван на камне остался — хоть фотографию этого «тумана» успел сделать?

Речки на Карельском перешейке пробивают себе путь через камни…

Глава 2

— Не может быть — вроде стрельба началась?!

Чемоданчик с туристической газовой плиткой чуть ли не выпал из рук — Владимир услышал громкие ружейные выстрелы, ошибиться он никак не мог. И частые — палили одиночными, причем из нескольких стволов. Не в подряд, а именно несколько стрелков.

— Может быть, такие же мы с Иваном — стрельбище решили в глухомани организовать?

Мысль показалась здравой, вот только есть еще такая штука как интуиция — а она внутри прямо вопила от страха, крича, что дело явно паскудное. И точно — в рассветные часы над водой звук далеко распространяется, тем более ветерок дул прямо на него. Выстрелы, конечно, не удивили бы так сильно, но вот яростные вопли и крики ни с чем не спутаешь — где-то с километр от него шла самая натуральная перестрелка. И вероятно, из охотничьих ружей, так как пулеметный и автоматный огонь ни с чем не спутаешь — все же служил, и бывал на учениях.

— Не нужны мне местные разборки, — пробормотал мужчина, но с высоты своих тридцати лет, не юноша уже, хотя выглядел лет на семь моложе, прекрасно понимал, что дело «тухлое». Россия ведь не тихая Беларусь, и девяностые года недаром тут «лихими» именуют. А в глухомани попасть под «раздачу» легче-легкого, ведь закон тайга, а медведь прокурор — недаром это высказывание везде на слуху. «Подгребут» сюда добры-молодцы с ружьишками, завалят его просто так, ради имущества. И прикопают, что никто знать не будет где его могилка. А то не станут трудиться и просто в ближайшее болото определят на «вечное место жительства».

— А оно мне надо?! Да на хрена мне такая судьба! Пусть лучше в тюрьму посадят, чем мертвецом делают!

Задав сам себе вопрос, Владимир тут же на него ответил. Действительно, если посудить с такой стороны, то пусть двое ведут к прокурору, чем шестеро несут на кладбище, прах подери. Так что придется вскрывать мешок брательника и вооружаться. Оно, конечно, плохо, если менты, то есть полиция, задержит, но так и объяснить им можно, почему карабин родственника в руки взял. Вряд ли посадят, если никого не подстрелит, хотя проблемы, несомненно, возникнут. Но так дядю вызвонит, а у него в здешних краях вес немалый. А в самом худшем случае можно «батьке» написать — благо есть, кому перед ним походатайствовать.

Решившись, Володя раскрыл мешок брата и первым вытащил чехол с карабином, на котором был установлен оптический прицел. Иван привел СКС к нормальному бою, оставалось надеяться, что не сбилась оптика в результате неожиданного «кораблекрушения». Вот только патронов в кармашке оказалось всего две пачки — до обиды мало, а ведь он помнил, что братец похвалялся, что нынче они стрелять смогут до усра… очень много, как он образно выразился. И всего две пачки — сорок патронов 7,62/39 мм, а ведь в прошлый приезд каждый по три пачки отстрелял, да еще осталось.

— Ванька-Ванька, что же ты так обманул, пожадничал, — печально произнес Владимир и вытянул из чехла подсумок для карабина, только не армейский из кирзы, а кожаный, охотничий, с клапаном. Из него извлек три планки обойм, и, разорвав бумагу, принялся снаряжать их, по десятку патронов в каждую. Вставлял быстро, снарядив сразу три обоймы, и взял в руки СКС, с которого приходилось много стрелять как здесь, так и раньше, еще во время службы — но намного реже, все же не армейское оружие, давно заменено на автомат Калашникова.

Отвел затвор, вставил обойму в направляющие, и надавил пальцем на верхний патрон, быстро опустив весь десяток в неотъемный магазин. Дослал затвор, и почувствовал себя куда уверенней, прислушиваясь к стрельбе. Бой шел нешуточный, крики доносились куда более громкие, и с такой яростью, что мурашки по коже забегали, а кое-где засвербило. Освободившуюся планку набил оставшимся десятком патронов и сунул в подсумок. Снял с себя ремень, прикрепил к нему подсумок и снова надел, затянул на поясе, и проверил, чтобы было удобно при стрельбе лежа. Играть героя и стоять за деревом глупо, карабин хорош на средних и дальних дистанциях, ствол у него длиннее, чем у «калаша» и точность с кучностью лучше. К тому же оптика дает неоспоримое преимущество перед любым гладкоствольным ружьем, если начнутся «разборки» всерьез. Хотя, если у противоборствующих сторон тоже нарезное оружие, придется уходить тихо, по-английски.

— Надо посмотреть, что там происходит хоть одним глазком. Целое сражение идет, и нешуточное!

Кляня про себя любопытство, то самое, что сгубило многих хвостатых созданий, Владимир стал быстро «прибираться». Отволок в кусты свой рюкзак, затем взял другой, удивился мимолетно — тяжеловатым оказался. Борзо оттащил лодочный мотор — всего десять кило, канистру с бензином и газовую плитку. Вернулся, спустил воздух из лодки, отволок и накрыл рюкзаки, благо «резина» цвета зеленого с разводами, как лягушка. Последними укрыл весла — теперь заметить припрятанное добро могут только в двух случаях — если наткнутся случайно, или будут искать целенаправленно.

Замирая от каждого шага, мужчина двинулся вперед, осторожно скользя мимо густых елей, стараясь выбирать между ними дорогу и обходя березняки — там любой движущийся человек будет заметен. Так что ну их, эти березки — ель партизану верная подруга, она спасет и под лапами укроет от вражеского взгляда, если откатиться придется…

— Это что за «реконструкторы»?!

Видел подобные зрелища по телевизору — нарядятся люди в средневековую амуницию, и устраивают «потешные баталии». Вот только спустя секунду, всмотревшись в происходящее через мощную оптику, Владимир почувствовал себя плохо, и с трудом сдержал приступ тошноты — какие игры, тут царствовала сама смерть…

«Убойный» довод даже для «таежного прокурора»…

Глава 3

— Это куда я попал? Во времени, что ли, «перенесся»? Как в книжке, никогда бы не подумал…

Владимир бормотал, рассматривая в оптику происходящее перед ним действо, а оно было весьма занимательным, если не принимать в расчет, что все происходящее оказалось запредельно серьезным, не понарошку. Одно дело компьютерные игры, где потоками льется рисованная кровь, или художественный фильм, где правдоподобность достигается спецэффектами и трюками, и совсем иное, когда собственными глазами видишь, как человек головы лишается, или под ударом огромного лезвия топора отсекается рука. Он несколько раз едва