Заветные истории - Андрей Попондопулос

закоулке. Перед закоулком она проводит взглядом — нет ли камер. Оборачивается — посетителей не видно. Решительным движением быстро спускает трусики. Затем быстро переступает ножками, выпрямляется и отдаёт трусики мне. Я прячу трусики в карман — жаркие, влажные, невесомые.

Есть ножки — уверенно ступающие по пути, есть другие — скачут с ступеньки на ступеньку. Совсем другие — от них не оторвать взгляда. Дяденька стоит на нижней ступеньке, ноженьки с верхней ступеньки плавно и жарко приближаются и приближаются. Дяденька увидел эти ноженьки, увидел и моргнул несколько раз, удивлённый. Не может понять, правда ли, что эти ноженьки продолжаются, продолжаются вверх, а что следом? Правда ли, что следом заканчиваются чулки, а следом вот это тёмное между ними — это не шёлк, и не кружево?

Дяденька стремительно и пугливо ушагивает в магазин, а мы по ступенькам сбегаем на первый этаж к выходу. Такси уже ждёт. Я открываю дверь и подруга моя аккуратно устраивается на заднем сиденьи.

Водитель заводит мотор, и вдруг — невероятная удача — ему звонят. Он удивлённо поднимает брови, смотрит на имя на экране и просит подождать немного. В тот момент, когда он выходит из машины и закрывает дверь, я протягиваю руку под платье, сжимаю бедро, спрашиваю взглядом у неё — «хочешь?». Вижу распахнутые решительные глаза и тогда проскальзываю двумя пальцами между её лепестков, сжимаю косточками пальцев жемчужину и пальцами резко тяну её вверх.

Раз, два, три.

Этого достаточно, чтобы она сжала мою руку, плотно придвинулась коленями к переднему сиденью и застыла в этой позе, продолжая пульсировать. Я ловлю её пульсацию, а взглядом проверяю, что водитель продолжает говорить. Как только он убирает телефон от щеки, я немедленно перевожу руку с глубины на колено.

Водитель садится, машина трогается с места. Подруга открывает окно.

Запах её скоро уносится с ветром.

Шелестит остывающий асфальт. Окончательно засыпает летний-летний вечер.

Гребля

Гребля в парном каяке отличается от гребли в одиночку. Скорость больше, возможностей больше, никуда не скрыться от второго гребца.

Каяк — толстенная пластмассовая непотопляемая лодка. Лера — мой первый в жизни каяковый гребец. Лера невысокого роста, стройная. Собрана плотно как гимнастка. Крепкая спина, беззащитная шея. Грудь — скорее зефирных пропорций, а не апельсиновых. Голос невысокий, с ведьминой хрипотцой. Частые зубки, словно лисьи. Ох-х-х. На Лере узенькие шорты, и майка без плечей. Правильные гребцовые перчатки и всеразмерный спасательный жилет.

Как управлять лодкой, если ты сзади? Если упираться веслом слева, то лодка повернёт налево. Если грести веслом слева, то лодка повернёт направо. Если упираться справа веслом, то лодка повернёт направо. Если грести веслом вправо, то лодка повернёт налево.

Ничего сложного. Поэтому на первом же повороте реки мы утыкаемся в берег. Лера приветливо напоминает, если упираться слева веслом, то лодка повернёт налево. Заранее и чётко предупреждает о препятствиях и поворотах. Мы утыкаемся в берег.

Если упираться веслом слева, то с весла стекает вода в рукав. Если упираться веслом справа, то с весла стекает вода в рукав.

Наша лодка самая последняя в косяке, вся наша команда умчалась и только мы — утыкаемся, отталкиваемся, утыкаемся.

Лера продолжает приветливо напоминать. Я так же приветливо напоминаю своей домашней кошке, что нельзя делать лужу у меня на подушке. Так же приветливо я напоминаю ребёнку в автобусе перестать пинать меня ножкой.

Показывается песчаный берег и наш вожатый говорит, что будет привал. Берег всё ближе. До берега всего шаг, когда я решаю, что ждать причала нет смысла. Я отталкиваюсь, а значит толкаю ногами лодку, и лодка зачерпывает половину лодки воды. И рюкзаки в лодке зачерпывают воды. Лера выглядит так, словно знает новые слова, чтобы приветливо напомнить про правила безопасности при управлении лодкой. Знает, но со мной не делится. Почему-то сохраняет их во рту.

После привала Лера выбирает продолжать путь с вот таким вот человеком. Тишину нашу нарушают наши спутники на соседних лодках. Наши валяют дурака, фотографируют непромокшими телефонами друг друга и нас. Я на фото хмурый и выгляжу, словно я обороняюсь веслом от второго гребца. Лера на фото улыбается, но губы — словно у мамы, которой пришлось вести коляску с мокрым пахучим младенцем.

Вечером у нас второй привал. Я раскладываю все промокшие вещи на кустах, снимаю спасательный жилет, выворачиваю карманы шорт, чтобы они тоже высохли. Меня много, я мокрый, я круглый, с обожженной кожей.

На треноге над костром я развешиваю свои сырые носки и кладу стельки от кроссовок.

Когда садится солнце, все наши собираются у костра. Кто отважился плыть с гитарой в лодке — я не знаю, но вот она. С ней я умею обращаться. Я делаю то, что точно — я. Я не гребец, не товарищ, не шутник, не коллега. Голос плоский, негромкий, как из плотной книжной полки вытаскиваешь книгу. И гитара — чужая. И что петь с этими весёлыми, хмельными, красивыми людьми, я не знаю. Но я пою и пою за-ме-ча-тель-но. А когда песни мои заканчиваются, и другие голоса начинают петь незнакомые мне мелодии, а пара гребцов начинают засыпать прямо у костра, я тихонько пробираюсь в свою палатку и облегчённо засыпаю. Не такой уж я негодный человек.

Наутро Лера просит, чтобы мы плыли последними. Сегодня она не разгневанная пчелиная матка, а сонный еж, или ночная ящерка, которая случайно оказалась под солнцем. Медленная, охающая молодая женщина.

Река медленно катит нас на спине. Не нужно резких поворотов и приветливых рекомендаций.

Когда Лера отыскивает бережок без кочек, с пляжем, она тихим голосом просит срочно причалить к нему. Нос лодки утыкается в берег, Лера решительно забегает в лопуховые заросли. Решительные комары обступают легкую добычу. Лёгкая добыча перемещается чуть ближе к берегу. Совершенно понятно, в какой стороне шумно стянули шорты ниже коленей. А вот что совершенно непонятно — что за кочки растут на другом берегу, что это за растения. Мокрые такие, взъерошенные. И стрекозы на них — они травоядные или хищники. Старательно смотрю на кочки и стрекоз, пока лодка, наконец, вздрагивает от возвращения гребца.

К полудню мы доплываем до непреодолимой преграды. Весной наверное, поперёк реки упала осина, упала и перегородила путь. Её ствол утоплен в воду, ветки расчёской торчат из воды. У левого берега корни осины выстроились так, что невысокий человек Лера сможет провести каяк через арку. Моя роль в этом манёвре — выпорхнуть из каяка, как я умею, и проплыть рядом. А после арки