Его любимая грешница - Элли Лартер

Пятнадцать тысяч рублей?! Да мне и десять не нужны – лишь бы не пришлось танцевать! Вот только пьяному клиенту совершенно наплевать: он чуть не хватает меня пальцами за ворот платья – я едва успеваю увернуться и пробормотать, с трудом контролируя дрожащий от ужаса голос:

– Желаете обычную приват-кабинку или специализированную?

– Специ... чего?! – морщится мужчина, который в этом стриптиз-клубе, похоже, такой же новичок, как и я сама. Не может же быть, что он бывает здесь часто, но про специализированные приват-кабинки не знает: танцовщицы спрашивают о них у своих клиентов перед каждым персональным танцем из крейзи-меню. Вот и я спросила – то ли вспомнила правила, которые рассказывал мне Дионис, то ли просто на каком-то подсознательном уровне решила: если уж танцевать – то по максимальному прайсу. Сам по себе танец официантки стоит десять тысяч рублей, а доплата за спец-кабинку – еще две тысячи. Это уже двенадцать.

Если бы согласилась обнажить грудь – возможно, этот придурок отвалил бы мне щедрой рукой еще пять штук, но нет, так я унижаться не готова... Ладно бы я тут зарабатывала на какое-нибудь лечение рака – но нет же, я просто решила немного заработать и устроилась на летние каникулы официанткой... правда, уже жалею, что именно сюда: были же вакансии в кафе, рестораны, ночные клубы, в конце концов! Но в стриптизе пообещали самый большой заработок – я и повелась. Наивная дурочка! А теперь влипла...

– Так о чем это ты болтаешь?! – спрашивает меня мужчина заплетающимся голосом, и я зачем-то оглядываюсь, словно инстинктивно жду помощи. Но все танцовщицы и официантки заняты, Дионис тоже уже куда-то ушел, и я осталась наедине с этим мерзким похотливым мужиком.

– Специализированные приват-кабинки, они же тематические, – начинаю я объяснять дрожащим голосом. – Они существуют для созданияя определенной атмосферы. Есть кабинка, стилизованная под тюремную камеру, есть – пыточная, есть – медицинский кабинет...

– Продолжай, – ухмыляется мужик.

– Еще есть лаборатория... и... и...

– Что еще?! – спрашивает он нетерпеливо.

От страха я забываю часть кабинок, а потому говорю:

– Моя любимая – салон частного самолета. Там вы сможете почувствовать себя миллиардером, летящим над Атлантикой в роскошном салоне личного бизнес-джета...

– Звучит охуенно, – пьяно соглашается клиент, а потом кивает в сторону бара: – Дай-ка сначала шампанского мне!

– Сейчас, сейчас... – говорю я и торопливо бегу обратно за стойку, чтобы налить ему бокал, а потом мы вместе отправляемся в ту самую приват-кабинку, стилизованную под салон частного самолета: большое белоснежное кожаное кресло, аккуратный мраморный столик, на котором стоит корзина с фруктовыми муляжами, прозрачные стеклянные переборки с мигающими огоньками, имитация самолетного оборудования, ремни, пледы, мягкий приглушенный свет и шум двигателя на фоне...

– Охуенно! – повторяет мужчина и сразу разваливается в кресле, спускаясь пониже и широко расставляя ноги, а потом начинает пить шампанское и велит мне покрутиться перед ним: – Покажись-ка со всех сторон! Как там тебя... Барби?! – я робко киваю и поворачиваюсь к нему то одним боком, то другим. Он рассматривает меня и одобрительно кивает: – Хороша, зараза! Задницу покажи! Класс! А теперь танцуй, Барби, танцуй!

Я отхожу от него, отчетливо слыша, как бешено бьется в груди сердце, и торопливо включаю первую попавшуюся музыку на мини-колонке, стоящей возле блестящего круглого подиума с пилоном... Забираюсь на него. Скользко. Душно. Страшно. Ноги, и без того не привыкшие к десятисантиметровым шпилькам, дрожат от напряжения и ужаса. Мужчина смотрит на меня похотливым немигающим взглядом, прожигая насквозь. У него едва ли слюна с нижней губы не капает. Откровенно жутко. По позвоночнику стекает струйка пота. Но делать нечего – и я начинаю двигаться под музыку, при этом мысленно молясь, чтобы все поскорее закончилось, и я вернулась в общий зал.

Танец должен длиться около семи минут, а это – примерно две музыкальных композиции. На это я и ориентируюсь, хватаясь влажными от пота пальцами за шест, скользя вокруг него по круглому подиуму, покачивая бедрами в такт мелодии, встряхивая волосами, пытаясь изобразить хоть какую-то сексуальность на перепуганном, застывшем маской лице.

К счастью, Дионис оказывается прав: клиент слишком пьян, чтобы полноценно наслаждаться танцем и требовать чего-то особенного, а последний бокал шампанского и вовсе вгоняет его в состояние нестояния, так что к середине второй композиции он уже клюет носом... Я почти расслабляюсь, думая, что сейчас просто уйду, но к финалу песни мужчина вдруг поднимает голову и по-прежнему заплетающимся языком говорит:

– Сиськи покажи – и можешь проваливать!

– Но я не...

– Тебе что, деньги не нужны?! – рявкает он. – Показывай, или я пожалуюсь на тебя, твою мать! Вылетишь отсюда, как пробка из бутылки!

Я всхлипываю, и в голове проносится лихорадочная мысль: покажи, жалко что ли?! Он за пять секунд не успеет твою грудь рассмотреть, а на утро вообще ничего не вспомнит, зато тебе – еще пять тысяч за танец! Всего – семнадцать штук за семь минут позора! Разве плохо?! Давай, Вика, давай!

И я действительно показываю ему грудь. Вываливаю ее прямо через роскошный вырез платья, немного наклоняюсь, слышу, как мужик довольно присвистывает... и тут же снова прячу под слоями ткани.

– Вау! – говорит он, а я уже выбегаю из кабинки, покрываясь красными пятнами стыда и просто люто ненавидя себя за принятое решение.

Ничего не понимая и не разбирая дороги, я продираюсь сквозь общий зал в служебные помещения, чтобы там дать волю слезам. По пути натыкаюсь на кого-то из охраны клуба. Увидев мое состояние, мужчина спрашивает:

– Эй, ты в порядке? – но я бегу от него прочь, даже не осознавая, что он тут же направляется следом. Влетаю в гримерку, бросаюсь в свое кресло и начинаю рыдать, чувствуя себя последней шлюхой, шалавой, проституткой! Заливаюсь слезами – а потом вдруг чувствую на плече чью-то теплую ладонь. Вскрикиваю, вскакиваю и вижу перед собой того самого охранника.

– Чего тебе?! – спрашиваю испуганно.

Он смотрит на меня и щурится: