Роковое пророчество Распутина - Екатерина Барсова

— Ну и ну, — покачала она головой. — Только перелома ноги мне не хватало…

В метро Анна всматривалась в лица людей, сидевших напротив. Иногда ее увлекала эта игра с угадыванием: чем занимаются эти пассажиры, как протекает их жизнь, о чем они думают и мечтают.

— Рыжикова, да ты фантазерка! — вертела головой ее студенческая подруга Ника Полетаева. — Ей-богу, что за мысли лезут тебе в голову.

— Обычные, — упрямо отвечала Анна. — Обычные мысли. А разве тебе не интересно — что за люди окружают тебя?

— Не-а, — мотала головой Полетаева, — ничуточки. Если это не касается лично меня, то совсем неинтересно. — При этих словах она задумчиво прикусывала указательный палец и устремляла вперед взгляд темно-голубых глаз.

— Полетаева, — бросала в ответ Анна. — Ты неисправима! Тебя интересует только собственная персона.

— Конечно… Это правильно…

— Ну нет! — возражала ей Анна.

На этом их спор, как правило, обрывался. Никто не хотел продолжать его. Несмотря на абсолютную непохожесть, почему-то с первого курса они подружились и частенько ходили вместе на разные мероприятия и тусовки. Правда, Полетаева выбиралась куда-то регулярно, а Анна лишь в свободное от учебы время.

— Нельзя быть такой серьезной, — встряхивала роскошными белокурыми волосами Полетаева. — Так ты никогда не выйдешь замуж. Мужчины не любят серьезных.

— Ну и плевать, — упрямилась Анна. — Кому надо, полюбит и так.

Ника Полетаева твердо знала: чего она в жизни хочет. Найти себе мужа, который обеспечит красивую яркую жизнь. Желательно за границей. Впоследствии этот пазл у нее сошелся идеально: она вышла замуж за швейцарца и в настоящий момент проживала в стране шоколада, сыра и альпийских лугов.

А их дружба свелась к обмену сообщениями в чатах и по электронной почте. И то — довольно редко.

Объявили ее станцию. А она, погрузившись в воспоминания, чуть не проехала!

Анна выше подняла голову и тряхнула волосами.

И вынырнув из переполненного вагона, почти бегом направилась к эскалатору.

Анна хорошо помнила тот момент, когда она впервые появилась на работе. Ее, аспирантку, направили совсем в другой отдел, но она по ошибке поднялась наверх, вошла в тесную комнату и остановилась как вкопанная.

Даже самой себе не могла бы она объяснить, что так прельстило ее в этом помещении.

— Пространство было каким-то особенным, — объясняла она потом Василию. Но тот только смеялся:

— Ну ты даешь, чем особенное-то?

Ну как это объяснить?.. Да, комнатка была маленькой, но через окно сверху падал какой-то необъяснимый свет — мягкий, рассеянный, как будто бы сквозь линзы… Как у Леонардо на его картинах. То самое знаменитое сфумато…

А здесь сфумато было повсюду. Все предметы словно парили в воздухе, преображенные этим светом…

А на шкафу стоял глобус с белой полярной совой наверху.

Анна не сразу заметила в углу высокого рыжего парня. Точнее — его голову, торчащую из-за шкафа. Он смотрел на посетительницу с удивлением. Она молчала, наконец он кашлянул, и Анна очнулась.

— Вы к кому? — раздался мужской голос, который показался Анне трубой иерихонской.

— К… вам, — нашлась она.

— Ко мне? — Обладатель зычного голоса изрядно удивился и вышел из-за шкафа. — Вы, девушка, точно адресом не ошиблись?

— Нет. Я — аспирантка, — прибавила Анна. — А вы?

— Я руководитель центра культурологических исследований российской государственности начала двадцатого века.

Решение пришло молниеносно.

— Я буду писать диссер по вашей теме. У вас есть аспиранты?

Вопрос этот поверг руководителя центра в шок. Он молчал. Потом потер пятерней подбородок, затем рука нырнула в волосы:

— Н-нет.

— Вот видите. А между тем аспиранты вам нужны. Ни один уважающий себя научно-исследовательский центр или структура не могут быть без аспирантов.

— Нужны-то нужны, да где их взять? Сейчас все больше по западной истории шуруют, забыли отечественную-то. Или такое наворотят, что диву даешься!

— Одна из аспиранток уже перед вами.

— У вас какая тема?

— Пока она точно не сформулирована, но можем подумать вместе с вами. Во всяком случае, культурология и государственность меня очень интересуют, — заявила Анна, у которой была тема: «Западноевропейская ментальность в XXVII веке».

Кому сказать, что ее очаровала сама комната — нездешняя, странная, прелестная? Все равно никто не поверит! Анне, у которой, собственно говоря, не было своего дома, — эта комната сразу пришлась по душе.

— А чай можно у вас выпить? — спросила она внезапно севшим голосом.

— Даже кофе есть. Не лыком шиты.

— Ну вот и спасибо на этом. Будем знакомы, — спохватилась Анна. — Рыжикова Анна.

— Василий Курочкин. А аспиранты центру и правда нужны. — И как бы упреждая ее вопрос, он поднял вверх руку: — Чуть позже обо всем переговорим. Но сразу говорю — руководитель я строгий. Так что без обидок, ладно?

— Обидок не будет.

— Вот и славненько.

— А почему у вас глобус с совой?

Курочкин почесал затылок:

— Слышала выражение: «Натянуть сову на глобус». Что означает подтасовку фактов и манипулирование источниками для обоснования своей точки зрения. Так вот, эта сова здесь как напоминание о том, что заниматься этим ни в коем случае не стоит. Настоящий ученый должен быть добросовестным и честным исследователем.

— Понятно, — улыбнулась Анна. — Наглядное пособие. А почему сова полярная?

И тут Вася Курочкин смутился.

— У Гарри Поттера такая же. А племянник обожает Гарри Поттера.

Но Ане показалось, что Вася сказал о себе.

С той поры и началась их странная дружба. Странная, потому что пощады Василий своей аспирантке не давал и частенько доводил Анну до слез придирками и дотошностью. Ей казалось, что он просто придирается. И незаслуженно — потому что хочет показать над ней свою власть. Самодурничает, как говорила про себя Анна.

Но когда у нее получалось, то Василий ее хвалил. Мог даже погладить своей ручищей ее руку. И голос его тогда становился медовым-медовым.

— Ну молодец, Анюточка! — тянул он. — Ты у меня самая умная и разумная.

И он часто ее выручал. Если Анне не хотелось идти домой, он разрешал оставаться на работе и спать на диванчике, в обход всех правил. И Анна, счастливая, засыпала на этом узком продавленном диване, который казался ей райской постелью. Только бы не быть дома с вечно пьяным отцом…

— Ты и в науку, наверное, пошла, чтобы от него подальше… — как-то брякнул ей Василий.