Обольщение в красном - Мэдлин Хантер

Закодированное имя в объявлении, с одной стороны, рассердило, а с другой — заинтриговало его. Из-за этого имени его миссия будет более трудной, правда, его использование означало, что дело обещает быть еще более таинственным, чем он предполагал. Сам факт обращения к Келмсли указывал на то, что автор объявления не знал о смерти этого человека, произошедшей около года назад. Вывод из всего этого напрашивался один: Домино не только не из Лондона, а, возможно, даже не из Англии. Поскольку имя было написано неправильно, Себастьян заподозрил, что Домино не был в близких или дружеских отношениях с Хорасом Келмслеем. Можно было даже предположить, что Домино неизвестно, как выглядел Келмелей.

Самоубийство Келмслея доставило массу неприятностей во многих отношениях. Например, оно предполагало слишком простую разгадку тайны, которая, как считал Себастьян, имела далеко не одну грань. И этим вечером Себастьян надеялся убедиться в своей правоте.

— Эй, Саммерхейз, привет! Вот уж не ожидал, что ты тоже спрячешься от непогоды на этом убогом постоялом дворе!

Приветствие, прозвучавшее над самым ухом, заставило Себастьяна вздрогнуть и прервать наблюдение за людьми в комнате. Оглянувшись, он увидел Грейсона, графа Хоксуэлла, который радостно улыбался ему, держа в руках почти опустошенный стакан горячего вина. Довольная улыбка пряталась в его голубых глазах.

— Ливень застал меня в пяти милях отсюда, — сказал Себастьян. Хоксуэлл был его старым другом и товарищем по развлечениям в дни буйной молодости. В иных обстоятельствах Себастьян был бы рад такой встрече, ведь с Грейсоном им было бы легче коротать неприятную ночь, которая обещала быть очень длинной. Однако причина, по которой Себастьян прибыл сюда, была слишком серьезной, так что Хоксуэлл мог стать ему большой помехой.

— Ты в Лондон или оттуда? — спросил он.

— Возвращаюсь, — ответил Хоксуэлл. — Встречался утром с агентом по продаже недвижимости в Брайтоне.

— Стало быть, ты распродаешь имущество?

— У меня нет иного выбора.

Себастьян выразил старому другу свою симпатию. С тех пор как Хоксуэлл унаследовал титул, его финансовые дела становились все хуже, и он потерял большую часть унаследованного имущества. Он попытался было поправить дела, женившись на богатой девушке, но из этого, к несчастью, ничего не вышло: невеста исчезла в день свадьбы.

Хоксуэлл огляделся по сторонам:

— Ты без багажа? Надеюсь, ты не оставил его привязанным к седлу? Если там есть хоть что-то ценное, к утру все украдут.

Себастьян беспечно засмеялся. Багажа у него не было, потому что он намеревался этим же вечером вернуться в Лондон, будь проклята непогода и темнота!

— У тебя есть наверху комната? — продолжал расспросы Хоксуэлл. — Твой багаж там? Я попытался снять комнату, но хозяин заверил меня, что вся гостиница занята. Даже титул мне не помог! Но если ты уже снял комнату, мы смогли бы там покурить и выпить, избегая здешнего зловония.

— Извини, но комнаты у меня нет, — сказал Себастьян.

Брови Хоксуэлла взлетели вверх.

— Так у тебя вообще нет никакого убежища? И, бьюсь об заклад, ты не едешь в Брайтон! Знаю, в чем дело! Ты приехал сюда, чтобы встретиться с женщиной. Нет-нет, не говори ни слова, — тараторил Хоксуэлл. — Я прекрасно понимаю, что в наше время приходится прибегать ко всевозможным уловкам, чтобы скрыть правду. На сей раз это, наверное, какая-нибудь маркиза, да? Которой не все равно, где и когда задрать юбки! — Хоксуэлл прижал палец к губам, насмехаясь над необходимостью подобной осмотрительности.

Такое объяснение вполне устраивало Себастьяна, поэтому он не стал возражать приятелю. Держась по-дружески, он продолжил внимательно изучать лица вокруг, но ни одно не привлекло его внимания, не навело на мысли о том, что это и есть Домино.

Похоже, Хоксуэлл собирался провести тут всю ночь. Себастьяну нужно было отделаться от него, и для этого, подумал он, лучше всего подойдет придуманная самим же Грейсоном версия.

— Извини, пожалуйста, но мне нужно потолковать с хозяином о человеке, ради которого я сюда приехал, — сказал Себастьян.

С этими словами он ушел. Когда Себастьян разыскал хозяина заведения, тот наливал эль долговязому парню с длинными рыжеватыми волосами.

— В гостинице есть кто-нибудь, кто спрашивал бы мистера Келмсли или наводил какие-то справки об этом человеке? — спросил Себастьян.

Несколько мгновений хозяин гостиницы молча глазел на него, а потом мрачно ответил:

— Наверху, задняя часть дома, последняя дверь. Гость в этой комнате — тот, кого вы ищете, и я не хочу знать почему.

Себастьян направился к лестнице. Вот было бы хорошо, если бы слова Хоксуэлла оказались правдой! Пережидать непогоду под пуховым одеялом, в тепле и уюте, обнимая какую-нибудь женщину, что могло быть лучше! Это послужило бы чудесной компенсацией за долгую и неприятную поездку верхом, когда он думал только о том, как бы поскорее все завершить. Увы, он был связан необходимостью потолковать с человеком, который называл себя Домино.

Одрианна куталась в шаль, прячась в тени комнатенки. Скудный огонь в очаге не согревал промозглый и сырой воздух. Впрочем, она дрожала не только из-за холода.

Вынужденное бодрствование заставило ее придумать новое решение загадки, кроющейся в тексте объявления, которое она перечитала еще раз. Одрианна увидела собственный план с другой точки зрения, иначе посмотрела на всю свою жизнь, за исключением последних семи месяцев.

И пришла в ужас, потому что ее сегодняшнее поведение показалось ей абсолютно безумным и непростительно опрометчивым.

Мама наверняка сказала бы то же самое. Да и отец бы с нею согласился. И Роджер был бы ошеломлен, если бы узнал правду. Приличные молодые женщины не отправляются в путь в одиночестве, не останавливаются в сомнительных гостиницах и не ждут в темных комнатах встречи с неизвестными мужчинами.

Постепенно эта поездка стала казаться Одрианне каким-то кошмарным сном. Она заставляла себя успокоиться и попыталась вернуть себе недавнюю решимость.

Она здесь, потому что никто не может заменить ее. Мир похоронил доброе имя отца вместе с его телом. И его смерть стала доказательством того, что выдвинутые против него обвинения обоснованны. Все считали, что он пошел на самоубийство из-за угрызений совести, а не из-за глубокой меланхолии, которая вынудила его покончить счеты с жизнью. И вся семья по-прежнему стыдилась его поступка. Мама растеряла большинство своих друзей, хоть и продолжала отчаянно защищать его память. Когда разразился скандал, даже дядя Руперт перестал им писать. И Роджер тоже не смог перенести этого скандала.

Одрианна изо всех сил пыталась держаться равнодушно, но при мысли о Роджере ее охватывала невыносимая грусть. Одно успокаивало: когда-нибудь все закончится. Одрианна могла утешать себя тем, что больше никогда не окажется в плену иллюзий. И теперь, когда удача повернулась к ней спиной, ни один другой мужчина не сделает ей предложения.