Геноцид - Алексей Калугин

Переместившись по правому борту поближе к носовой части плота, Раф еще раз пристально вгляделся в серый полумрак, который вскоре обещал превратиться в непроглядную тьму. Снесенный на Глубину плот находился на том же месте, что и прежде. И расстояние до него почти не изменилось, – чуть больше ста метров.

Можно было рискнуть.

Да что там! Стоило рискнуть!

Если даже это один из вспомогательных плотов, выручить за него можно столько, чтобы лет на пять поставить свой плот на якорь в тихой заводи и напрочь позабыть обо всех делах. Вот она, мечта плотогона, прыгает на волнах всего-то в сотне метров от тебя. Только доплыви и возьми.

Раф освободил зажимы, удерживающие у стены жилой надстройки гладкую, хорошо оструганную и отполированную доску, по форме похожую на большой пальмовый лист, с выступающим килем. Такими досками пользовались для плавания плоскоглазые. Люди переняли у них способ плавания на досках, но все равно догнать на доске плоскоглазого ни разу не удалось ни одному человеку. Оно и понятно, – у плоскоглазых-то перепонки, что на ногах, что на руках, а значит, и загребают они сноровистее. Вот только в шторм плоскоглазые не плавают. Они вообще не любят непогоду. Стоит только тучам небо затянуть, как плоскоглазые забиваются в свои дома, укрытые под плывущими деревьями, и носа оттуда не кажут, пока снова солнце не выглянет.

Для начала Раф проверил, хорошо ли закреплен фал на поясе и легко ли разматывается катушка. Кепку Раф снял и повесил на крючок под узким скатом крыши жилой надстройки. Затем он продел ногу в петлю короткого линька, тянущегося от доски, – это чтобы плавсредство свое не потерять, – откинул одну из секций поручня по правому борту, прижал доску к груди и, коротко разбежавшись, прыгнул в бушующее море.

Волна сразу же подхватила доску, на которой лежал человек, и выбросила ее вверх. Работая ногами и руками, Раф развернул доску в ту сторону, где плясал на волнах ничейный, как он полагал, плот, и поплыл, загребая изо всех сил.

Прежде Рафу не доводилось плавать на доске в шторм. Не было повода. Оказалось, что огромных усилий для этого не требовалось. Почти то же самое, что плыть по спокойной воде. Вся разница в том, что нужно подлаживаться под ритм волн и стараться не терять из виду цель, до которой надо добраться. Потому что, если промахнешься, то назад вернуться будет ох как не просто. Придется против ветра и волн выгребать.

Но сейчас об этом лучше было не думать. Так же, как и о том, что под тобой холодная бездна, кишащая омерзительными тварями, для которых люди названий не придумали, а плоскоглазые даже и не знали об их существовании, потому что никогда сюда не заплывали.

Хорошо еще, что вода была теплая. Если бы шторм гнал воду с Глубины на Мелководье, то могла бы прийти и такая, в которой через пару минут мышцы сводить начинает.

Раф греб, как заведенный. Точно как гребной механизм, который с полгода назад демонстрировал Отциваннур. Раф как раз за день до этого причалил свою связку к Квадратному острову. Ну, и конечно же, пошел посмотреть на новую игрушку Отци. Зрителей собралось немного, и большинство из них были детьми. Но Отци это не смущало. Присев на корточки на краю тростникового настила, он поставил на воду небольшую модель плотика, с двух сторон которого были установлены вертушки с лопастями. Вертушки соединяли два крепко перекрученных шнурка. В центре между шнурками был вставлен штырек с металлическим грузиком на более длинном конце. Опуская плотик на воду, Отци придерживал штырек пальцем. И, как только он отпустил его, штырек начал крутится, расплетая шнурки, а те в свою очередь заставили крутиться вертушки по краям плота. И игрушечный плот поплыл! И как поплыл! Прыгнувшие в воду, чтобы поймать уплывающую игрушку, дети могли бы и не догнать его. Да только шнурки быстро расплелись, вертушки перестали крутиться, и плот остановился. Отци предлагал любому, кто снабдит его необходимыми материалами, установить такой же механизм на большом плоту. Желающих не нашлось. На Квадратном острове Отци слыл чудаком, хотя и безобидным.

Неожиданно Раф увидел угол поднятого волной плота, нависший у него над головой. Чтобы избежать удара, Раф соскользнул с доски и нырнул под воду. Не двигая ногами, чтобы не запутаться в тянущемся от пояса фале, Раф изогнулся всем телом, как рыба-змея, и вынырнул на поверхность, уже держа в руке увесистый железный крюк с рукояткой в тростниковой оплетке. Унесенный на Глубину плот находился на расстоянии вытянутой руки, и, размахнувшись как следует, Раф всадил крюк в его край. Удар получился хороший, и все равно жало крюка вошло в край чужого плота всего на пару сантиметров. Раф довольно ухмыльнулся, – плот таки оказался пластиковым!

Подтянувшись на крюке, Раф свободной рукой ухватился за бортовой поручень.

Чтобы отдохнуть, нужно сделать три глубоких вдоха. Получилось только два, – на третьем в лицо ударила волна. Выплюнув горько-соленую воду, Раф взмахом головы откинул с лица мокрые волосы и, подтянувшись, закинул свободную ногу на плот. Упершись в выступ на краю борта, он подтянул другую ногу, ухватился рукой за привязанный к ней линь и вытянул из воды плавательную доску. Привязав доску к поручню, Раф поднялся на ноги и осмотрелся.

Ни единой живой души на плоту не было. Чтобы убедиться в этом, Раф даже не стал заглядывать в жилую надстройку. Глупо сидеть, забившись в угол, когда твой плот сносит на Глубину. На месте хозяина плота Раф, наверное, кинулся бы в воду, чтобы попытаться вплавь добраться до Мелководья. Хотя шансы, конечно, были бы невелики. С другой стороны, Раф был не настолько глуп и беспечен, чтобы оказаться на месте человека, чей плот снесло на Глубину.

Раф переместился поближе к корме. Естественно, катушки для фала со стопором и тремя режимами перемотки, капитально закрепленной на чугунной станине, как это было сделано на его плоту, на чужом не оказалось. Катушку соорудил по просьбе Рафа все тот же неуемный Отциваннур. Внутрь Отци вставил хитроумную пружину, которая не позволяла резко дергать фал, но и не давала ему провисать. И, надо сказать, Раф ни разу не пожалел о том, что отдал Отци за работу большую корзину морских раков и десяток свежих огурцов. На чужом плоту имелся лишь тяжелый деревянный ворот, на который был намотан якорный канат. Якорь – неровно обтесанная гранитная глыба с вбитыми в нее деревянными клиньями – лежал рядом с воротом, – лишнее свидетельство того, что хозяин-растяпа прозевал, когда его плот снесло на Глубину. А, может быть, его в тот момент и на плоту не было? За рыбой нырял или на тростниковой лодке отплыл по какой-то своей надобности? Все равно непонятно, почему плот на якорь не поставил? Да, ладно, какая теперь разница! Теперь плот принадлежал Рафу, и оставалось только решить вопрос, как доставить его на Мелководье.

Якорь на Глубине без надобности. Раф оттащил гранитную глыбу в сторону и освободил ворот от якорного каната. Отвязав от пояса фал, Раф закрепил его на вороте и стал осторожно поворачивать ручку. Тяжелая деревянная колода совершила два полных оборота, и фал натянулся. Натянулся так, что казалось, тронь его пальцем – зазвенит. Знак хороший – Рафова связка плотов крепко стояла на якорях. С другой стороны, полная длина фала составляла сто тридцать три метра, а, значит, до Мелководья было немногим меньше. И ежели фал, в принципе не предназначенный для транспортировки плотов, оборвется, то Раф получит возможность лично убедиться, можно ли пересечь Глубину и снова вернуться на Мелководье? Вопрос, конечно, интересный, но не настолько, чтобы самому обрезать фал.