Дерзкое предложение дебютантки - Энни Берроуз

Джорджиана рассмеялась, заставив его залиться жарким румянцем. К счастью, под опущенным пологом было темно, и она ничего не заметила.

— Просто будь моим другом, Эдмунд. Это все, в чем я нуждаюсь.

— Конечно, непременно, — выдохнул он. — Всегда.

Он резко поднялся из-за стола и, сохраняя угрюмое выражение лица, прошагал к двери, напоминая себе, что теперь он граф Эшенден. Поэтому его приход в условное место на встречу с Джорджианой вовсе не будет означать, что он снова превратился в слабохарактерного зеленого юнца, глупца, готового на что угодно ради ее лучезарной улыбки. Он давно уже невосприимчив к женским чарам, поэтому встреча с Джорджианой ничем ему не грозит. Напротив, это ей следует остерегаться. Если она хочет получить от него помощь, придется сперва ответить на несколько вопросов.

Он замер, положив ладонь на дверную ручку. Нахмурился. В действительности, допрос о событиях десятилетней давности станет равносилен признанию, что ему есть дело до вышеупомянутых событий. Что он до сих пор испытывает боль. Но ведь, в сущности, это дело чести. Джорджиана, наконец, просит его оплатить долг, и, как только он сделает то, что она хочет, они будут квиты.

И он освободится от нее.

Где же он? Джорджиана вышагивала по берегу ручья, перекинув через руку длинный шлейф своей лососево-розовой амазонки и разочарованно рассекая заросли сухого тростника кнутиком для верховой езды. Четыре дня минуло с тех пор, как она тайком подсунула записку в стопку писем, ожидающую отправки из отделения в Бартлшэме. С тех пор каждое утро на рассвете она приходит сюда, к их ручью.

Он должен был уже прочесть ее послание!

Вот ей и ответ: он не придет.

Какая же она идиотка! Когда наконец согласится с тем, что мачеха была права? Мужчины вроде лорда Эшендена не заводят друзей среди людей ее класса. Не говоря уж о женщинах ее класса. Будучи мальчиком, он всего лишь терпел ее за неимением иных товарищей для игр.

Джорджиана опустилась на бревно, их бревно, на котором они просиживали множество часов, удя форель и разговаривая. Точнее, он удил рыбу, мрачно подумала она, а сама она трещала без умолку, точно сорока. Он слушал ее — или делал вид, что слушает, — не сводя глаз с удочки. Подперев кулаком подбородок, Джорджиана уставилась невидящим взглядом на гальку на дне ручья, делавшую это место особенно хорошим для форели. Утомляла ли Эдмунда ее глупая болтовня? Он никогда не делился своими мыслями. За исключением их последнего дня вместе. Он пообещал, что, когда они вырастут и он станет графом, по-прежнему останется ее другом.

Она вздохнула. Незачем ждать, когда часы на конюшне начнут отбивать время, как она делала в прошлые утра. Или вслушиваться в последние затихающие отзвуки, отчаянно цепляясь за обрывки надежды, что Эдмунду можно доверять, хотя все свидетельствует об обратном. Он не придет. Ей следует признать поражение.

Да и с какой стати ему с ней дружить, когда даже собственная семья в ней разочаровалась? Раз уж самые близкие люди не считают, что она достаточно хороша, и потому постоянно заставляют меняться, то он и подавно.

Что ж, так тому и быть. Пора ей перестать цепляться за нелепые мечтания о том, что в мире есть хоть один человек, который сдержит данное ей слово. Единственное, что она хорошо усвоила, — это то, что не может ни на кого рассчитывать.

Джорджиана поднималась на ноги, когда услышала собачий лай. Мысленно убеждая себя, что это вовсе не означает приближение Эдмунда, она все же обернулась и увидела его, шагающего по тропинке — если это в самом деле был он — так быстро, что она едва не лишилась равновесия.

Пытаясь предотвратить падение в ручей, она замахала руками и угодила левой ногой прямиком в грязь у кромки воды. Бормоча себе под нос неподобающие леди ругательства, она попыталась высвободиться из чавкающей жижи, не лишившись при этом ботинка. Как это на нее похоже! Приложила огромные усилия на приведение в порядок своего внешнего вида, и теперь тот, кто к ней приближается, застанет ее либо балансирующей на одной ноге со второй — босой — в воздухе и увязшем в грязи башмаком, либо, что еще более вероятно, лежащей на спине в камышах.

Едва ей удалось высвободить ногу из грязи, не лишившись ботинка, как появился пес. Он быстро сбежал по склону к берегу ручья и принялся кружить у ног Джорджианы, приветственно виляя не только хвостом, но и всей задней частью тела.

— Лев? — Она нагнулась, чтобы потрепать старого спаниеля за уши. Раз это действительно Лев, то и Эдмунд не заставит себя долго ждать. Выпрямившись, она увидела мужчину, неторопливо шагающего по ведущей от озера тропинке. Его сапоги сияли в тусклом утреннем свете, полы сюртука развевались по ветру при ходьбе, являя взору притягательное зрелище — безукоризненно скроенный жилет и белоснежный шейный платок. Светло-русые волосы были так коротко подстрижены, что ни единая прядь не выбивалась из-под шляпы.

Глаза его были скрыты за стеклами очков, отражающих свет. Должно быть, он надел их специально, чтобы возвести между ними барьер. Будто ей требуется напоминание о разделяющей их бездонной пропасти! Потому что ни по какой иной причине очки Эдмунду на территории собственного поместья не требуются.

Если только с тех пор, как они последний раз разговаривали друг с другом, его зрение катастрофически не ухудшилось.

Лорд Эшенден остановился и окинул Джорджиану холодным, властным взглядом, предназначенным для того, чтобы указывать подданным на их место. Взглядом, вызывающим желание присесть в реверансе и, смиренно принеся извинения, поспешить вернуться домой. Взглядом, заставившим остро осознать свой неприглядный вид: растрепавшиеся волосы, испачканный ботинок и перчатки, заношенные чуть не до дыр.

— Поверить не могу, что ты заставил бедного старину Льва проделать столь долгий путь пешком! — воскликнула она за неимением другого оружия против него.

— Я и не заставлял, — ответил он. — До ольшаника мы доехали в экипаже.

— Ты прибыл сюда в экипаже? — Чтобы преодолеть расстояние в какую-то милю? И это при целой конюшне превосходных лошадей? Настал черед Джорджианы смотреть на него с презрением.

Голова Эдмунда дернулась назад, как если бы он услышал ее мысли.

— Решил, что Льву будет приятно повидаться с тобой, — сказал он, слегка выделив голосом имя спаниеля, точно намекая, что только псу встреча с ней и была в радость. — Бегать на такие дальние дистанции в его возрасте уже не по силам. Зато ему очень нравится ездить со мной в открытом экипаже.

Будто в подтверждение справедливости слов хозяина, Лев лег на спину, приглашая Джорджиану почесать ему живот, и она с готовностью склонилась к нему. Это дало ей возможность спрятать от Эдмунда лицо, пылающее от его замечания. Ей едва верилось, что его мнение до сих пор способно ранить ее. Особенно после многих случаев, когда он притворялся, что не замечает ее, стоящую прямо у него под носом. Ей давно пора научиться не обращать внимания на его презрение.

— Ты хочешь попросить меня о чем-то конкретном? — осведомился он скучающим голосом. — Или мне забрать собаку и вернуться в Фонтеней-Корт?