Боишься ли ты темноты? - Николай Пономарев

В следующую же минуту в дверь стукнули, и на пороге показалась пожилая женщина — ночная няня, одетая в уютный домашний халат. Взгляд у неё был слегка утомлённый, но бесконечно добрый. Так в представлении Сергея должны были выглядеть все настоящие бабушки. И он бы не удивился, если бы вдруг от неё пахло блинами и вареньем, а вокруг бы толклись внуки. Но няня пришла одна. И дружелюбно поинтересовалась:

— Располагаетесь, Сергей Иванович?

— Фёдорович, — поправил Сергей.

— Да-да, перепутала, бывает. Вы такой молодой. Можно, я стану звать вас просто Серёжей?

— Можно, — улыбнулся Сергей.

— А я Анна Львовна. Вот, пришла сказать, что если спать собираетесь, то я Вам постельное бельё принесу и покрывало.

— Можно только покрывало, — сказал Сергей, — я спать не буду.

— Да? Тогда чайку возьмите на ужине, а тут потом погреете. Чайник работает. И вот что, Серёженька, я Вас пришла попросить… Наши старшие мальчики иногда собираются в гараже… Вон там, недалеко от ворот. Один гараж заброшенный и они повадились там курить. Днём-то воспитатели, конечно, их гоняют, а как вечер, так никто ничего сделать не может. Я вот туда вообще заходить боюсь, да и напарница моя тоже. Мы, Серёженька, больше с маленькими, да проследить, чтобы в столовой убрали после ужина, а чтобы их по гаражам разыскивать… — Анна Львовна виновато развела руками.

— Значит, мне надо пойти, выгнать их из гаража, — понял Сергей.

— Да, Вы мужчина, Вас послушаются. Скажите, чтобы все зашли в корпус.

— Хорошо. А что я должен делать потом? До отбоя? Мне Вера Ивановна объясняла в общих чертах, но хотелось бы уточнить.

— После ужина надо проверить, чтобы все сделали уроки, — сказала Анна Львовна. — Мы проверим малышей, Вы — старшеклассников. Потом дети у нас идут телевизор смотреть, да играть. Отбой в десять. Главное, следите, чтобы ничего не случилось. Чтобы все спать легли, чтобы драк не было…

— А что, часто дерутся?

— Бывает. Дети у нас разные…

— Ладно, — Сергей согласно кивнул, — я пошёл к курильщикам…

Гараж он отыскал сразу — по пробитой в нескольких местах проржавевшей двери. Она была прикрыта, но не до конца, а так, чтобы в щель мог протиснуться подросток. Сергей протискиваться не стал, а рванул дверь в сторону, чтобы она отошла. И оглядел компанию. В гаражном сумраке на перевёрнутых ящиках сидели три парня и две девчонки. Все, наверное, старшеклассники. Они молча смотрели на Сергея, почти одновременно спрятав сигареты. Что было, конечно, бесполезно — дым в гараже стоял коромыслом.

— Ну, здравствуйте, подрастающее поколение, — нарушил тишину Сергей, — я ваш новый воспитатель, Сергей Фёдорович.

— Здравствуй, — хмыкнула черноглазая девица в короткой юбке, сидевшая ближе всех. Ей было лет шестнадцать. Впрочем, Сергей мог и ошибиться. Однако он успел отметить, что выглядит та потрясающе. Особенно для прокуренного гаража. Девочка — модель. Ноги от ушей, распущенные по плечам волосы, в вырезе джинсовой блузки просматривается вполне приличная для её возраста грудь. Сергей мысленно чертыхнулся и сказал:

— Здесь курить нельзя.

— А где можно? — ничуть не смутившись, спросила та же девица, и отправила сигарету в рот. Пошловато, но с претензией на элегантность.

— Нигде нельзя, — жёстко сказал Сергей и осмотрелся внимательней. Один из парней оказался рыжим веснушчатым переростком с глупой физиономией и огромными кулачищами; другой был маленький, бритый налысо, с живыми хитрыми глазками и потрескавшимися губами, которые он нервно облизывал; третий сидел в самом тёмном углу, прижавшись к ржавой стене клетчатой рубашкой, лицо у него было бледное и какое-то больное. Рядом с ним сидела девчонка, худенькая, с жидким “хвостиком” на голове, одетая в мальчишеские джинсы и спортивную футболку.

— Минздрав предупреждает, — хихикнула черноглазая. — Ладно, дядя, не переживай, докурим — придём. На ужине все будем.

— Нет, вы не поняли, — Сергей усмехнулся. — Вы встанете и выйдете прямо сейчас.

Девица задумалась, закинув ногу на ногу, отчего её юбка задралась ещё больше. Бледный мальчишка из своего угла тут же перестал смотреть на Сергея, и уставился на неё. Со смесью обожания и желания в глазах. “Сопляки озабоченные”, — подумал Сергей и совсем серьёзно сказал:

— Что, по одному выводить?

— Это как? — тупо спросил здоровенный.

Сергею стало весело.

— Это вот так, — он вошёл в гараж, взял парня чуть выше локтя и, немного завернув ему руку, потянул вверх, — могу сделать больнее. Но ты можешь пойти добровольно.

— Вы чё, — завопил парень гораздо энергичнее, чем ожидал Сергей, — я сам пойду!

— Конечно сам, — Сергей немедленно отпустил его. Почему-то стало противно. Первый педагогический опыт на новом месте, и пришлось применять силу. Да к кому — к умственно отсталому пацану! Да, нервы всё-таки ни к чёрту…

— А Вы и с женщинами так обращаетесь? — спросила черноглазая, но сигарету потушила.

— По мере необходимости, — отрезал Сергей. — Ну, проходим на выход!

Девица одёрнула юбку, и не спеша, вполне довольная собой, удалилась. Может, она даже была уверена, что Сергей теперь будет её разглядывать, и она ему понравится… Вслед за ней вышел, потирая руку, рыжий, прошмыгнул лысый. Девчонка и мальчишка из дальнего угла взялись за руки, и пошли к выходу осторожно, опасливо глядя на Сергея. На улице солнечный свет осветил их лица и Сергей усмехнулся. Насколько несимпатична была девчонка, настолько симпатичен мальчик. Она — худая, бесцветная, с почти прозрачными серо-голубыми глазами, острыми ключицами, и без намёка на женскую фигуру, он — темноволосый, зеленоглазый, стройный. Пожалуй, его можно было назвать даже красивым, если бы не затравленный взгляд. Мальчишка, выходя, взялся за гаражную дверь и Сергей разглядел несколько розовых шрамов на его руке, тянущихся от запястья до локтя, где они терялись под подвёрнутым рукавом рубашки, испачканной в ржавчине. Сергея передёрнуло. Он проследил, чтобы подростки дошли до корпуса, встал за угол гаража и сам закурил. В душу закрадывалось подозрение, что здесь всё будет не настолько просто, как он ожидал…

Лежать на кроватях до отбоя не разрешалось. Потому что мялись и пачкались покрывала. Вера Ивановна громко ругалась, когда видела кого-нибудь лежащим. А тех, кого особо не любила, могла даже наказать. Анна Игоревна, в просторечии Фроська, вторая воспитательница, была добрая, но молодая, указания Веры Ивановны соблюдала и тоже виноватых отчитывала. А новый воспитатель, Сергей Фёдорович, по предположению Ярослава, вообще мог настучать за мятое покрывало по шее. Впрочем, Ярославу сейчас было всё равно. Он валялся на постели и комкал в руках письмо. Оно пришло сегодня из деревни от бабушки, было вскрыто и проверено Верой Ивановной, и вечером, наконец, попало к нему. Ничего нового бабушка не писала. Ярослав пробежал глазами строчки, свернул из письма кораблик, потом разгладил, снова прочитал и скомкал так, что расправить стало невозможно. Хотелось заплакать, но было нельзя. Пацаны вернутся из игровой, где смотрят телевизор, увидят его со следами слёз и будут издеваться. Что-что, а издеваться здесь умеют…