Собиратель реликвий - Кристофер Тейлор Бакли

Размеру артефактов нынче уделялось все больше внимания. В прошлом году англичанин по имени Арнульф Тьюксберийский доставил в Базель аж три верблюжьих мумии, уверяя, что это те самые верблюды, на которых волхвы привезли в Вифлеем свои дары – смирну, золото и ладан. Дисмас тогда еще шутливо полюбопытствовал, почему Арнульф не привез заодно и Путеводную звезду. Ситуация и вправду выходила за всякие рамки.

Который год подряд приезжает он на ярмарку святынь? Первый раз – в 1508 году. То есть почти десять лет назад. От этой мысли он почувствовал себя стариком, ибо, что ни говори, неумолимая арифметика подсчетов означала, что ему уже, увы, за тридцать.

Он вспомнил, как в первый раз стоял на этой площади, практически на этом самом месте. Палаток и балаганов тогда было вчетверо меньше. Кто бы мог представить такой бурный рост! Беспрецедентный взрыв популярности пришелся на 1513 год, настоящий annus mirabilis[1], а последние четыре года оказались для Дисмаса почти до неприличия прибыльными. И все благодаря горячему желанию (а вернее – сладострастному вожделению) двух его главных заказчиков, стремящихся во что бы то ни стало приобрести как можно больше реликвий.

Дисмас купил у разносчика жареную колбасу и кружку пива, отыскал тенистое местечко и сверился с перечнями заказов.

Перечень от Фридриха включал четыре дюжины позиций. Альбрехтов, как обычно, был намного обширней – почти три сотни. Альбрехт, хотя он ни за что бы в этом не признался даже Дисмасу, своему главному поставщику, всеми силами пытался обойти Фридриха, чья коллекция насчитывала свыше пятнадцати тысяч святынь. Дисмас вздохнул. Велико было искушение управиться с делом одним махом, ухнув весь бюджет Альбрехта в байдак святого Петра. В отличие от Альбрехта, перечень Фридриха, как и следовало ожидать, выдавал куда более разборчивого покупателя. Фридрих искал качество, Альбрехт – количество.

«Св. Варфоломей – челюстные фрагменты, зубы, фрагменты черепа (лицевая сторона)».

Фридрих был одержим святым Варфоломеем. Ненасытно. В его коллекции уже имелось более сорока мощей апостола, включая кожу лица целиком. Варфоломей проповедовал христианство, и за это его заживо освежевали по приказу армянского царя. Теперь апостольский эпидермис красовался в Виттенберге, в усыпанном драгоценностями ковчеге.

Касательно маниакальной страсти Фридриха к Варфоломею существовали разные теории. Одна объясняла это тем, что Варфоломей покровительствует переплетчикам, а Фридрих был известным библиофилом. Более дерзкая теория объясняла это снобизмом, ибо из всех апостолов Варфоломей был единственным благородных кровей, хотя никаких подтверждений этого в Писании Дисмас найти не смог. Порой, когда Фридрих был в подходящем расположении духа, Дисмас подтрунивал над ним по этому поводу.

В списке Фридриха присутствовала и святая Афра. С ней всегда было непросто, с этой Афрой. Фридриха она интересовала в рамках его текущего увлечения германскими святыми. Начинала она проституткой в римском храме Венеры – там, где ныне стоит Аугсбург. Потом приняла христианство. Когда она отказалась отречься от своего нового бога, ее увезли на остров посреди реки Лех, привязали к столбу и уморили дымом. Фридрих хотел заполучить ее мощи, потому что Афра была мученицей времен Великого гонения, устроенного Диоклетианом, а диоклетиана издавна была его страстью.

Дисмас редко предлагал Фридриху какую-то конкретную реликвию, если только речь не шла о чем-то крайне необычном или эффектном. Познания Фридриха в данной сфере были широки и академичны. Он начал собирать святыни в 1493 году, во время паломничества в Святую землю, и всегда четко знал, чего хочет. К счастью для Дисмаса, хотел он немало. На сегодня его коллекция уступала лишь ватиканской, насчитывавшей порядка двадцати шести тысяч предметов. Но в том, что касается святынь, конкурировать с Ватиканом просто не имело смысла.

Тем не менее Дисмас подозревал, что Фридрих все-таки пытается конкурировать с Римом. Ну а в том, что Альбрехт конкурировал с Фридрихом, сомнений не было вовсе. В отличие от Фридриха, Альбрехт легко поддавался внушению, особенно если товар был, что называется, у всех на слуху. Когда в моду вошли славянские мученики IV века, Альбрехт срочно откомандировал Дисмаса прочесывать побережье Адриатики, с тем чтобы полностью захватить новый рынок. Фридрих же был выше этих суетливых метаний. Фридрих сам задавал тон.

Дисмас вернулся к перечню.

Святая Агата, покровительница кормилиц. Молодая и красивая сицилийка, девственница, которую возжелал римский консул. (Невзрачным христианкам, которых никто и никогда не домогался, невероятно повезло.) Агата дала консулу от ворот поворот и была предана в руки палачей. Ей отрезали груди, которые чудесным образом выросли снова. В ярости консул приказал зажарить ее на углях. Фридриху хотелось заполучить сосок, но за недоступностью сгодилась бы и любая другая часть Агаты.

Потратив месяцы на поиски, Дисмас доложил Фридриху, что предложение сосков Агаты нулевое. Однако ему удалось обнаружить оплавленное золотое колечко, которое, как утверждалось, было у нее на пальце, когда она приняла свой ужасный, но святоносный конец на мангале в Катании, в лето двухсот пятидесятое от Рождества Христова.

Что же до святой Афры, с ней тоже пришлось порядком повозиться. В конце концов удалось обнаружить фрагмент ее пателлы. Учитывая, сколько сил и времени потратил Дисмас на исполнение этих двух заказов, можно было запросить комиссионные больше обычных. Но Дисмас не стал этого делать, хотя запросто выставил бы тройную цену на заказ, поступивший от Альбрехта.

Дисмас сверился с перечнем Альбрехта. Оружие. Альбрехт был падок до ножей, кинжалов, топоров – словом, до всего, что использовалось для причинения святых мук. Одним из его главных сокровищ был молоток, которым приколотили к кресту стопы и кисти Иисуса.

Артикул: «Маврикий – меч». Тот самый меч, которым усекли голову святого Маврикия – Фивейского легионера. Во время карательной операции против взбунтовавшихся гельветов полководец приказал своим солдатам принести жертвы римским богам. Маврикий и другие новокрещенцы из числа легионеров воздержались. Командир приказал устроить децимацию – казнь каждого десятого легионера. Не самый эффективный способ поднять боевой дух в разгар кампании. Когда новокрещенцы снова отказались, децимацию провели повторно. После третьего отказа полководец приказал перебить весь легион.

Найти меч было непросто, но Дисмас был в добрых отношениях с одним торговцем из Санкт-Галлена, который сообщал ему, что, возможно, удастся раздобыть, по крайней мере, обломок крыжа.

Дисмас двинулся дальше по перечню Альбрехта. Как – опять? Да, так и есть, еще одна стрела святого Себастьяна. Альбрехт питал особую слабость к вероотступникам из числа римской солдатни. В этой категории святой Себастьян был образцом совершенства и правил безраздельно. Вдобавок он состоял в Преторианской гвардии – личной охране императора Диоклетиана. С Себастьяном получилось забавно, ибо расстрельную роту лучников он как раз и пережил. Возможно, они сжалились над ним и целились мимо жизненно важных органов. А когда император узнал, что его бывший телохранитель по-прежнему жив (хоть и основательно перебинтован, надо полагать) и продолжает христианские богослужения, он в бешенстве приказал рубить того на куски, пока не помрет окончательно и бесповоротно, а потом бросить в Большую Клоаку – римский сток для нечистот. Себастьяновы стрелы всегда пользовались спросом, и не только у Альбрехта. За годы своей карьеры охотника за святынями Дисмас видел их столько, что хватило бы на всю римскую армию.