Папа для двойняшек - Галлея Сандер-Лин

Нет, никаких воспоминаний. Только весёлый смех ребят, бокал с соком в руке, а потом пустота…

Кровожадные мысли о бутылке были разом забыты. Как Тимур мог так с ней поступить, как мог?! Ладно бы кто-то чужой, но он… В груди будто кто-то дыру пробил, по щекам градом катились слёзы, рука с бутылкой опустилась. Мозг лихорадочно пытался найти объяснение, отказывался верить. А что если… Вдруг Тимур просто был пьян и не понимал, что творит, а к утру ничего и не вспомнит? Но… нет, он, как и она, не пьёт. Хм-м, а может, просто решил оттянуться ради праздника и его с непривычки развезло? Или… что если его тоже опоили? Но кому это делать? Зачем?

Виолетта понимала, что просто-напросто пытается его оправдать и врёт самой себе. Он сам кого хочешь опоит и стакан в глотку затолкает. Сердце ныло и кровило. Тимур Гаджиев, которого она за глаза прозвала Гад, оправдал это прозвище целиком и полностью. Чувствуя себя использованной и грязной, Виола в то же время боялась пойти в душ, хотела как можно скорее уйти, пока одноклассник не проснулся. Да, только бы не проснулся!

Она просто не в силах сейчас посмотреть ему в глаза и, наверное, уже никогда не сможет заставить себя это сделать. Нет, он не должен застать её здесь, и если утром всё забудет, тем лучше. На него вечно девчонки вешаются, пусть думает, что это был кто-то из них. Лишь бы забыл эту ночь, лишь бы не вспомнил!

Тимур слегка пошевелился, и Виолу захлестнула паника. Наплевав на брезгливость, она, отставив бутыль, сбросила скатерть, натянула выпускное платье, впопыхах обулась и, подхватив сумочку, вылетела из номера. Размазывая слёзы, спустилась на первый этаж и убедилась, что выпускники всё ещё празднуют. Пьяный шум и отголоски музыки били по мозгам, виски ломило.

Как можно незаметнее прошмыгнув к чёрному ходу, которым, как она случайно увидела, официанты из кафе пользовались для выноса мусора, Виолетта спешно покинула гостиницу, радуясь, что администратор слегка дремал за стойкой и не видел её позорного бегства. Оказавшись на заднем дворе среди мусорных баков, она тем не менее почувствовала себя куда лучше, чем в номере. Свобода!

Выбросить платье, выбросить все воспоминания, которых и так почти нет, выбросить из сердца этого гада! Только эта мысль билась сейчас в мозгу. Виолу шатало, ноги заплетались, но она уверенно шла к дому, благо тут было не так уж и далеко. Близился рассвет. Рассвет, который должен был стать символом новой жизни, а стал крахом старой.

Однако чем ближе Виолетта подходила к дому, тем сильнее замедлялись её шаги. Заявиться сейчас домой, находясь в полном раздрае и физически, и духовно… Об этом даже речи быть не могло. Захотелось исчезнуть, спрятаться, чтобы никто и никогда не нашёл, и плакать, плакать, пока бьётся сердце. Остановившись, Виола повернула обратно. Нет, домой нельзя, не сейчас… А куда тогда? Есть ли место, где ей не будут угрожать толстым солдатским ремнём и истерично ругать, а просто дадут побыть наедине с собой и выплакаться? Может, на станцию? Там есть заброшенный дом и… Нет, туда ходят наркоманы, это ещё хуже.

— Виолка! — раздался со стороны детской площадки знакомый голос.

Обернувшись, она увидела Ярослава, поднявшегося с качелей. Слегка взъерошенный, он стремительно направлялся к ней. Это был тот Ярик, который жил этажом ниже и знал её с рождения. Тот Ярик, который всегда поддерживал и помогал. Тот Ярик, который защищал в ущерб себе. И, наконец, тот Ярик, который уже долгие годы, с самого первого класса школы, был её единственным и бессменным партнёром по танцам. Самый близкий друг. Нет, единственный настоящий друг.



Вместе они прошли огонь и медные трубы, с ним вообще можно говорить обо всём. С родителями нельзя, с подружками тоже, а с ним можно. О первой менструации, о подростковых прыщах, даже о волосах на теле… Обо всём… кроме Тимура. О Тимуре Виола не говорила никогда и ни с кем, но Ярослав всё равно знал, видел, чувствовал. И молчал.

Конечно же, Ярослав! Только к нему сейчас можно пойти. Он примет, поймёт… Партнёр как семья. Нет, даже больше чем семья… и в её случае куда ближе. Не зря партнёров по танцам считают почти супружеской парой, закрытой ячейкой, где двое как один, где один дополняет другого. Разумеется, так говорят о хороших партнёрах, а их с Ярославом с чистым сердцем можно назвать именно такими.

— Ты куда вообще пропала? — накинулся он на неё, пока шёл. — Я тебе половину ночи звоню, а ты вне зоны. Вот, вышел, решил встре… Что с тобой, Виол? — изменился он в лице, когда подошёл ближе. — Что случилось?

Она всхлипнула. Господи, как сказать-то ему, как найти в себе силы?

— Ярик… пожалуйста, можно к тебе?

— Идём! — он хотел её приобнять, но она инстинктивно отшатнулась.

Ярослав настаивать не стал, он вообще очень чуткий, просто пошёл рядом. Виолетта знала, что его родители сейчас на даче и в квартире кроме него никого нет. Иначе бы ни в коем случае не согласилась. И как хорошо, что у них нет вахтёра в подъезде. Только бы никто из собачников не вышел раньше времени!

Но им повезло, на пятый этаж они добрались без приключений. И только оказавшись в квартире, где витал с детства знакомый запах, Виола позволила себе расслабиться… и разрыдалась в голос.

— Эй, Виол, ну что такое? — друг снова хотел обнять и успокоить, но Виолетта опять не далась, отошла подальше. — Чего такая потрёпанная? Кто обидел? Кому в глаз дать?

Она покачала головой и прямо в коридоре сползла по стеночке на пол. Просто сидела и рыдала, выплакивая своё горе, а Ярик… постоял, посмотрел… и ушёл на кухню делать мятный чай. Он всегда его делает, когда она расстроена.

— Захочешь поговорить — приходи, — сказал из кухни. — У меня печеньки есть…

Сколько она так плакала в тишине и спокойствии? Глазам было больно, они распухли и щипали, в теле чувствовалось полное опустошение. Впервые в жизни ей захотелось выпить. Не пить, а именно выпить! Чтобы забыться, чтобы расслабиться, чтобы… Кое-как поднявшись на ноги, Виолетта побрела на кухню. Ярослав сидел на стуле расставив ноги и опершись предплечьями о бёдра. Тёр левой рукой правый кулак, напряжённо о чём-то размышляя.

— Ярик…

Он поднял на неё мрачный взгляд. Неужели и сам догадался о произошедшем?

— Выплакалась?

— Пока да, — она опустилась на стул, хотя ей сейчас хотелось лечь и уснуть. А потом, желательно, не проснуться.

— Пей! — партнёр пододвинул к ней чашку с чаем.

Подрагивающими руками Виолетта обхватила чашку, согреваясь её теплом, и приникла к бодрящему напитку, только сейчас заметив, что её колотит.

— Что с телефоном?

— Н-не знаю, — пожала плечами. — Наверное, разрядился.

Пока она пила, Ярослав молчал, потом сказал:

— Если захочешь рассказать, я выслушаю, ты знаешь.