Блокада 2. Книга 2. Тень Зигфрида - Кирилл Бенедиктов

Возможно, Вевельсбург так и остался бы живописной развалиной, но в 1933 году он приглянулся проезжавшему по Вестфалии Генриху Гиммлеру. Очарованный мрачной романтической атмосферой, окутывавшей руины, рейхсфюрер решил сделать Вевельсбург мистической штаб-квартирой СС.

За символическую плату в одну серебряную марку в год последний потомок Вевеля фон Бюрена сдал фамильные развалины в аренду сроком на сто лет. Впрочем, дальнейшие капиталовложения в Вевельсбург были куда более серьезными: любимое детище Гиммлера высасывало из государственной казны миллионы. Поговаривали, что рейхсфюрер желает превратить Вевельсбург в Черный Ватикан: сакральный город-крепость, с храмами, казармами, тренировочными залами, аллеями статуй нордических богов и героев, колоннадами и музеями. План реконструкции Вевельсбурга был рассчитан на тридцать лет, но с началом войны работы были приостановлены.

Последний раз Эрвин Гегель был в Вевельсбурге в 1935 году, когда строительство комплекса было в самом разгаре. Тогда, при свете дня, в замке не ощущалось ровным счетом ничего мистического — каменные стены были облеплены деревянными лесами, в котловане деловито рычали бульдозеры, неподалеку натужно гудели бетономешалки. Зато теперь, пробираясь вслед за Хиртом по узким темным коридорам, Гегель чувствовал неприятный озноб, похожий на тот, что охватывает человека, идущего по ночному кладбищу.

— Нам обязательно идти в полной темноте, доктор? — вполголоса спросил он.

— Т-ш-ш! — зашипел Хирт. — Тише! Мы приближаемся к месту, где концентрация наиболее высока! Прошу вас не задавать вопросов, оберштурмбаннфюрер! Только слушайте и наблюдайте! Наблюдайте и слушайте! Осторожнее, здесь ступеньки…

Под ногами Хирта заскрипело дерево. Мысленно проклиная своего спутника, Гегель нашарил полированные перила и начал на ощупь спускаться по лестнице. По ходу считал ступеньки — их оказалось шестьдесят две.

«Высота ступеньки — сантиметров тридцать. Значит, мы на глубине восемнадцати метров под землей… Шесть этажей, неплохо!»

— Стойте, — прошептал Хирт. — Слышите?

Гегель прислушался. Откуда-то из темноты действительно доносился странный тревожный звук — словно бы низкий голос бесконечно тянул «у-у-у». Звук был негромким, похоже, его источник находился за каменной стеной.

— И что это? — изумился Гегель.

— Это Великий Обряд, ведь сегодня ночь Красной Луны. Я же говорил, что сегодня вы увидите то, чего еще никто и никогда не видел! Кое-что решительно особенное!

Хирт протянул руку в темноту и бесшумно откинул закрывавшую проход тяжелую завесу. Гегель непроизвольно зажмурился — оттуда струился синеватый свет, слабый и холодный, но после совершенной темноты неожиданно слепящий. Эрвину, подрабатывавшему в юности санитаром в анатомическом театре, подобное освещение тут же напомнило покойницкую.

Помещение, в котором оказались Гегель и Хирт, больше всего походило на древнегреческий толос — круглый зал с куполом и колоннадой. Источники света находились где-то в основании толстых колонн, что подпирали собою купол. В центре зала располагалось небольшое ступенчатое возвышение. Там, спиной к вошедшим, стоял высокий человек с длинными седыми волосами. Сначала Гегелю показалось, что это священник в рясе, но, присмотревшись, он понял, что одеяние человека больше похоже на длинный, до щиколоток, хитон — серая ткань свободно струилась вдоль мощного тела, короткие рукава открывали мускулистые предплечья.

— Кто это? — одними губами спросил Гегель у Хирта. Тот покачал головой и упреждающе приложил палец к губам — «слушайте и наблюдайте!»

Человек на возвышении медленно воздел руки вверх, ладонями в сторону каменного свода. Движения его были такими осторожными, словно на ладонях у него покоился прозрачный стеклянный шар.

Внезапно заунывное «у-у-у-у-у-у» стало громче и еще тоскливее. Гегель напрасно пытался определить источник звука — гудение неслось одновременно со всех сторон, резонируя под куполом. У оберштурмбаннфюрера по спине пробежали мурашки.

— Внемлите, отважные воины Арминия! — воскликнул человек в сером хитоне. — Во славу бессмертных деяний я извлек ваши кости из безымянных могил. Ныне силою Донара-громовержца я призываю души героев вернуться в Мидгард. Повинуйтесь мне, воины!

Он говорил на старонемецком, который Гегель понимал с пятого на десятое. Но голос у человека был зычный и раскатистый, и Эрвин поймал себя на мысли, что уже слышал его прежде.

Синий свет, сочившийся из-под колонн, потускнел, и Гегелю вдруг почудилось, что у ног человека в хитоне зашевелились серые змеи. Приглядевшись, он понял, что это струйки дыма, сочившиеся сквозь щели между массивными каменными плитами пола. Подобно змеям, струйки сплетались в клубки, причудливо извивались, вытягивались, пытаясь добраться до верхней ступени платформы. Над головой заклинателя, под самым куполом зала, медленно сгущалось расплывчатое, как клякса, темное облачко.

— Храбрые германцы! Титаны, бросившие вызов мощи Рима! Герои Тевтобургского леса! Я взываю к вам, я повелеваю пасть преградам, отделяющим мир мертвых от мира живых! Вернитесь, чтобы вновь обрести плоть, о великие воины!

«Откуда же мне знаком этот голос? — подумал Гегель. — Не с университетских ли времен? Может быть, кто-то из профессоров вот так же гремел с кафедры?»

Он повернулся к Хирту, но тот, как зачарованный, смотрел на клубящийся на ступенях платформы сизоватый дым. Гегель пожал плечами и, неслышно ступая, двинулся к ближайшей колонне.

Заклинатель тем временем забормотал что-то совсем уже непонятное. Гегелю показалось, что он перешел на какой-то скандинавский язык. Оберштурмбаннфюрер дотронулся рукой до колонны — та была холодной и влажной. Откуда-то из-за толстого, как бочонок, основания шел слабый синий свет. Гегель сделал еще один осторожный шаг — за колонну. Как он и предполагал, источником света была стеклянная колба, прикрытая металлическим колпаком — подобие химической лампы, что сконструировал для подводного флота Рейха Макс Пирани. Колба находилась в небольшой полукруглой нише в стене, заваленной каким-то хламом.

Что это за хлам, Гегель понял лишь через десять ударов сердца — столько понадобилось его мозгу, чтобы справиться с шоком от увиденного.

Это были кости.

Черепа, проломленные, полусгнившие, с черными провалами глазниц, с беззубыми дырами ртов. Длинные берцовые кости, изогнутые дуги ребер, россыпи позвонков — жутковатое ассорти брошенных в беспорядке останков. Иные были выбелены временем дочиста, на других висели сгнившие лоскутья не то одежды, не то плоти. На третьих, музейной сохранности, блестели современного вида металлические бирки. Кое-где среди фрагментов скелетов чернели обглоданные ржавчиной полоски мечей, обломки доспехов. Синеватый химический свет придавал открывшейся оберштурмбаннфюреру картине совершено инфернальный оттенок.

Запястье Гегеля сжали чьи-то холодные пальцы, и он, вздрогнув, крутанулся на каблуках.

— Что вы делаете? — зашипел на него Хирт. — Я же просил вас смотреть и слушать, не сходя с места!