Ренессанс моей души - Марвин Лакруа

удивление. — Прости, но … где мы? — Задала самый безобидный вопрос, который смогла придумать.

Парень перестал таращиться на меня, как на чудо дивное, но все еще не утратил настороженного внимания. Он тяжело поднялся, но лишь затем, чтобы привалиться к стене у постели. При этом я заметила повязку на его животе с темными разводами, которую он тут же прикрыл рукой. — В домике, который я нашел. А где — не знаю. — Слегка пожал плечами.

— Ты ранен… — Это был не вопрос, хотя он кивнул в ответ. — Я не знала, прости. Нужна моя помощь? — При этом он хмыкнул, а я затараторила, — правда, поверь, не стала бы будить больного. Но раз так, могу попробовать чем-то облегчить… обмыть там… или помазать, сделать перевязку, только не уверена, смогу ли … найти тут что-то для этого, — осмотрелась в поисках аптечки, — да и медсестра из меня такая себе…

Юноша еще больше сощурился, подтянул ногу к груди, удерживая себя тем самым в вертикальном положении, а после непродолжительного молчания задал вопрос, — кто я для тебя? — И в этих словах слышалось куда больше, чем вкладываемый в них смысл. И подобрать название эмоции, которой они были пропитаны, оказалось непросто. Глубина, опустошенность, усталость, чувство.

И я не смогла не отреагировать, хотя, подразумевала, что моя честность в ответе могла стать фатальной. Поэтому сжалась и заговорила очень быстро, опасаясь, что меня прервут или поймут неверно. — Я не знаю, как ответить на этот вопрос, потому что я — не она. Если честно, то ты для меня — чужой, незнакомец, которого вижу впервые в жизни. Не знаю, что и как произошло, но это тело — не мое, больше того, этот мир — не мой. Должно быть, она была тебе дорога, но я не знаю, как вернуть ее… прости.

К моему несказанному облегчению, эти слова не вызвали агрессии или ажиотажа. На несколько минут юноша впал в некоторое оцепенение, было видно, что новость его шокировала и поставила в тупик. Он даже пытался улыбнуться, но вскоре во взгляде отразилось понимание, и, в какой-то степени, принятие.

Я не хотела мешать его размышлениям, поэтому подтянула ноги к груди, укутав их полами одежды, обняла руками колени, положив на них голову. Зябко поежилась, но вытягивать одеяло из-под себя не решилась и продолжила осматриваться. Небольшая комната, деревянные доски вместо обоев, ни намека на электричество, розетки или технику. Старомодный очаг, где едва тлели угли, окрашивая все в рыжие оттенки. Но этого хватало, чтобы понять, обстановка хоть и казалась добротной, но имела на себе следы увядания и заброшенности. Неуместным и ярким пятном выделялась здесь постель непривычного вида — она не имела ножек. По сути, это больше походило на шикарную перину, устилающую пол. Белье пахло свежестью и чем-то горьковатым… а еще было невероятно нежным на ощупь. Я провела ладошкой по материи, пытаясь определить, что это за материал, но так и не смогла подобрать аналог. Тоже касалось одеяла. Пуховое, я бы могла заподозрить что-то органическое, но уж очень оно было пружинистым и легким. Единственное, что смогла более или менее определить, это ткань одежды. Она больше всего походила на шелк, но была еще более нежной, мягкой и бегучей.

— Возможно, так даже лучше, — в тишине этот голос показался резким, но на самом деле был немногим громче шепота. Он не смотрел на меня, обращаясь будто в никуда. Эта фраза прозвучала скорее, как отголосок мыслей, чем осознанный монолог. — Теперь никто не заставит нас сражаться… Впрочем, «нас» теперь тоже не будет… — С разочарованием добавил он.

— Это моих… ее рук дело? — Я кивнула в сторону раны.

— В каком-то смысле так и есть. — Согласился юноша. — Если бы она хотя бы раз послушалась меня, то была бы жива, а я … не получил бы так много ранений. — Ответил парень, но, казалось, мыслями витал явно где-то еще.

На какое-то время в комнате повисла смущающая тишина, поэтому я решилась снова обратиться. — А как тебя зовут?

— Разумные дали мне имя — Зарекс. И, в каком-то смысле, оно мне подходит. — При этом он улыбнулся. А мне показалось странным, что это имя, данное не родителями, а какими-то разумными.

— Я — Катя. Прости… но, может быть, все-таки заняться раной? Я могу отойти, если ты опасаешься… нападения с моей стороны. Но, если что-то нужно, говори…

Он чуть склонил голову набок и озадаченно посмотрел. — Моя раса имеет некоторые особенности и ограничения. Одна из них заключается в том, что мы не можем лгать, и это довольно сильно ограничивает не только нашу возможность «пошутить», но и ответить, когда таким, как я, задают сразу два вопроса. — Вздохнув, он уточнил, — на который из них ты хочешь услышать ответ в начале?

— Оу. По-хорошему, меня сейчас больше всего беспокоит твоя рана, поэтому, «чем я могу помочь», приоритетнее. — Я дернулась, потому что сбоку от меня одеяло зашевелилось, хотя, по моим прикидкам, ничего там быть не должно.

— Чтобы заняться раной, мне нужно восстановить силы, — рассуждал он, — а для этого необходимы спокойствие, тепло и, желательно, горячая еда. — Слегка закусил губу, а после добавил, — можешь разложить на углях отсыревшие поленья? Они в дровнице возле очага. А я высушу и заставлю их разгореться магией.

Кивнула, споро вставая с постели, немного настороженно поглядывая туда, где недавно шевелилось. Опустившись на колени возле очага, сложила дрова, как учили — колодцем, повернулась и с улыбкой сказала, — готово, что дальше?

Зарекс кивнул, и в воздухе возникли два черно-золотистых символа, которые истаяли, в то время, как вокруг поленьев заполыхало темное пламя, сменившееся обычным. Я ощутила легкий аромат паленого дерева. А после, как по волшебству, на кровати стали появляться коробочки-ларцы, бутылочки из темного стекла и одна большая — глиняная. Запах мяса, овощей и специй оказался таким манящим, что невольно сглотнула слюну.

— Можешь прогреть для меня содержимое вон той? — Указал на среднюю бутыль из темного стекла.

Я немного растерялась, но, осмотревшись, приметила над очагом плиту, на которой остались следы готовки, несколько простеньких котелков или кастрюль с дужками для подвешивания, чайник и даже пару сковородок. Хотя бы в теории, я понимала, как всем этим пользоваться, поэтому кивнула и задала только один вопрос, — насколько сильно?

— Главное, чтобы она не свернулась. — Я снова растерялась. А он, заметив это, чуть смутился и уточнил. — В бутыли — кровь.

— О, понятно… Тогда лучше на водяной бане. Только я не вижу тут воды… — Несколько заторможенно говорила я, а у самой возникли подозрения. Его