Флибустьерские волны - Александр Бушков

Во всем этом деле попросту нет промежуточных стадий,«некоторых успехов», «продвижения в определенном направлении». Либо ониотыскали наконец эту штуку, либо не нашли ее до сих пор. Именно так и выглядитдиспозиция...

Он стащил наконец гидрокостюм, бросил его у борта и приселрядом на корточки, чувствуя себя премерзко. Викинг, как человек опытный, давноуже понял, что очередное погружение снова не принесло ни малейшихуспехов, – и деликатно отвернулся, глядя в море. Равным образом и КрошкаПаша, повернувшись спиной, возился в крохотной рубке, чем-то гремя без всякойнадобности... Над суденышком, над сверкавшим в лучах заходящего солнцамиллиардом искр флибустьерским дальним синим морем витало тоскливое уныние, ихуже всех было Мазуру, отцу-командиру. В подобных случаях командирапокусывают двойные угрызения совести: как-никак на месте топталось не какое-тоабстрактное, а вверенное именно ему подразделение. Таковы уж нюансы и тонкости.Плевать, что нет его личной вины. Его подразделение не могло похвастатьсяуспехами, и точка. Впору тоскливо взвыть.

Он решительно поднялся, делая вид, что просто отдыхалминутку. Негоже подчиненным лицезреть полководца, изображающего собоюаллегорическую фигуру пессимизма, повернулся к рубке и, как ни в чем не бывало,четким командным голосом распорядился:

– Возвращаемся в порт.

Команда была совершенно не уставная, но следовало учесть,что все они изображали совершенно штатских типов, не имевших никакого отношенияни к советскому военно-морскому флоту, ни вообще к Советскому Союзу.А посему Крошка Паша столь же неуставным образом кивнул, выбрал якорь,включил движок и круто переложил штурвал. «Ла Тортуга», развернувшись куцым бушпритомк норд-норд-весту, легла на курс, которым наверняка проходил в стародавниевремена какой-нибудь флибустьер.

Мазур так и стоял у планшира, бездумно глядя в море. Слевапоказались какие-то морские птицы, опять-таки неизвестные ему по именам, но ужбезусловно не чайки и не альбатросы. От безнадежности – и из присущего морякамсуеверия – он охотно взялся бы погадать по их полету, будет ли удача, нопредставления не имел, как именно это делали древние эллины.

Рядом объявился Мозговитый, постоял немного молча, неповорачиваясь к Мазуру, глядя в том же направлении. Потом произнес обычнымсвоим сварливым тоном, удивительным образом вмещавшим всю вселенскую скорбь:

– Вообще-то у нас хватило бы времени, чтобы отработать ещеодин квадрат.

– Боюсь, что нет, – с величайшим терпением сказалМазур. – Не успели бы. У меня ясный и недвусмысленный приказ: незадерживаться в этих местах, возле того островка, в темное время. Там шныряютконтрабандисты, а с ними сталкиваться не стоит.

– Контрабандисты? – покривил губы Мозговитый. –Полагаете?

– Я ничегошеньки не полагаю, – тем же ровным тономсказал Мазур. – Я всего-навсего скрупулезно следую полученным инструкциям.Охотно верю, что вы привыкли к другому стилю общения, к дискуссиям, обсуждениями спорам, но у военных, уж не взыщите, все обстоит совершенно иначе.Я делаю то, что мне приказывают. И ни за что не сделаю того, что мнеприказано не делать.

– Понятно, – протянул Мозговитый, удивительным образомухитрившись вложить в эту нехитрую реплику массу оттенков, все, как один,неприятные для Мазура.

Однако больше ничего не сказал, и на том спасибо – стоял,опершись на планшир, уныло глядя в море и временами печально вздыхая, словнотень отца Гамлета. Явно демонстративно, в адрес Мазура. Как будто Мазурукрадкой работал на ЦРУ и делал все, чтобы сорвать поиски.

С этим типом, приданным, засекреченным инженером изкакого-то засекреченного института, у Мазура не заладилось с самого начала. Идело тут было отнюдь не в том, что Мозговитый, как его про себя окрестил Мазур,был штатским, а остальные истоптали дюжину пар сапог и истрепали дюжину парпогон. Дело в самом Мозговитом. Он оказался не только невероятно занудным, но ичертовски правильным. Изволите ли знать, он, не будучи ни военным, ниразведчиком, тем не менее совершенно точно знал, как следует себя вестисоветским спецназовцам, выполняющим вдали от Родины серьезное задание. И, с еготочки зрения, Мазур вел себя совершенно неправильно – о чем Мозговитый пару разс кислой миной заявлял вслух, а чаще всего демонстрировал молча неприкрытоеудивление. Особого вреда от этого не было, но настроение портило регулярно, какМазуру, так и остальным.

Что поделать, они молчатерпели. За годы службы приходилосьсталкиваться со сподвижничками и похуже, навязанными свыше. Хорошо еще, чтоэтот насквозь правильный субъект не стремился пока что устраиватьполитинформации и партийные собрания и не порывался до сих пор написать отимени всей группы письмо с одобрением исторического антиалкогольного указа...

Покосившись вбок, на молчавшего Мозговитого, – было вего безукоризненном профиле нечто древнеримско-фанатичное – Мазур сказалбез выражения:

– Кто его знает, быть может, мы работали бы ревностнее, знайточно, что именно ищем...

– Я же вам объяснял. Объект блюдцеобразной формы свыступающими частями, больше всего напоминающими овальные баллоны, несколькимивинтами и линзами.

– А конкретнее?

– В данный момент это все, что вам следует знать, –сказал Мозговитый без тени превосходства, с тем же занудством. – Думаю, выи по такому описанию сможете отличить наш объект от старой железной рухляди...Или я неправ?

– Вы совершенно правы, – сказал Мазур, охваченныйнесбыточными мечтаниями: как славно было бы влепить молодчику в ухо...

И тут же подумал, что сейчас он, вполне может оказаться, былвсе же несправедлив к собеседнику. Не исключено, что Мозговитый просто-напростопрошел не менее суровый инструктаж, нежели Мазур. Не исключено, емукатегорически запрещено делиться какими бы то ни было подробностями. Такчастенько бывает: каждый знает ровно столько, сколько ему, по мнениювышестоящих, положено, и точка. А это несколько меняет дело. Но все же неделает Мозговитого более приятным спутником, его характер – это нечтоврожденное, а никак не следствие секретных инструктажей...

«А, плевать, – подумал Мазур. —Когда-нибудь и этаэкспедиция кончится, как другие до нее. Мне с ним не детей крестить».

И все же он не удержался от мастерского удара, нанесенногопрофессиональной сноровкой. Спокойным, ровным голосом, не поворачиваясь ксобеседнику, произнес:

– Вообще-то, если подумать как следует, это все вашанедоработочка, дорогой товарищ инженер.

– То есть?

Самым ангельским тоном Мазур продолжал:

– Если бы вы там у себя получше работали, сами бы, первыепридумали в точности такую штуковину. И не пришлось бы мне пупок надрывать,чтобы ее утащить из-под носа у америкосов...

Он замолчал и с невинным видом уставился в море, краешкомглаза следя за реакцией собеседника. Ухмыльнулся про себя, отметив именно туреакцию, какой ожидал: Мозговитый прямо-таки взвился, словно ему всадили шилопониже спины, форменным образом зафыркал, как рассерженный кот: