Островитянка - Ким Ригерт

— Так уезжай, — однажды сказала ему на это подружка Дебби, рыжеволосая воображала Кристин Уильямс, в подкрепление своих слов показав язык.

— Поверь, Рыжик, если бы я мог, давно бы уехал, — ответил ей Рик.

Он так и сделал — как только получил подтверждение о приеме в университет. Потом в течение четырех лет периодически приезжал, чтобы повидаться с родителями.

Позже Рик отправился в Европу, где профессионально играл в баскетбол в нескольких командах — испанской, итальянской, французской. Вследствие этого он еще реже стал навещать семью и друзей.

Однако странно — чем дольше Рик отсутствовал, тем чаще его посещали приятные воспоминания о Коралловой затоке и других чудесных уголках острова Лавлисан. Словно наяву слышался ему щебет тамошних птиц и чудилось дуновение насыщенного морскими запахами бриза.

Чем чаще перемещался Рик из одного города в другой, тем больше вспоминал неспешный ритм островной жизни. Ему нравились немецкие автобаны, восхищали накопленные за многие века европейской культуры сокровища Лувра. Он был в восторге от французской кухни, итальянских деликатесов и испанских вин. Но порой ему недоставало полого спускающихся к берегу, покрытых рытвинами и выбоинами дорог, местного исторического музея, успешно разместившегося в одной-единственной комнате, древней ржавой пушки с несколькими сохранившимися ядрами, тарелки обжаренных в кипящем масле моллюсков и долгого сидения за кружкой холодного пива.

Когда года три назад Чак вернулся на остров из Окленда, куда в свое время переехал вместе с родителями, и открыл небольшую фирму, занимающуюся морскими перевозками, Рик увидел в этом здравый смысл. И решил последовать по стопам брата…

Он вновь поморщился, в очередной раз взглянув на десятифутового монстра, который за ночь успел отрастить себе еще одну руку. Изогнутый ствол небольшого дерева, не один месяц проплававшего в океане, торчал в боку конструкции, вздымаясь к небу. Кроме того, чудовище как будто держало что-то в вытянутой руке — на расстоянии трудно было определить.

Что бы это ни было, оно раздражало Рика. Отвернувшись, он направился к письменному столу, сел и постарался сосредоточиться на бумагах, которые оставила для подписи менеджер Пола.

Рик не был дома с субботы, ездил на соседний остров, чтобы проследить за ходом работ в «Лагуне» — очередной подвергшейся реставрации гостинице. Он вернулся поздно ночью и нарочно не смотрел в выходящее на пляж окно, чтобы не видеть возвышающегося на песке монстра.

Но стоило ему раздвинуть шторы сегодня, как сразу стали заметны изменения, которые Кристин успела произвести за время его отсутствия.

Сердито хмуря брови, Рик постарался отвлечься от этих мыслей и углубился в записку Полы. Та сообщала, что отелем «Мираж» заинтересовалось известное туристическое агентство, основатель которого, Юджин Перкинс, намеревается посетить остров через неделю.

Пола писала, что, по мнению мистера Перкинса, здешние места должны привлечь туристов своим «спокойным изяществом».

Спокойное изящество! Да… С десятифутовым-то монстром на одном из лучших пляжей острова!

— Скажи спасибо, что это тихое строительство, — заметил на днях Чак, которому нравилась тактика Кристин. Впрочем, понятно, ведь действия той были направлены не против него. — По крайней мере статуи молчаливы, верно?

Как правило, да. Однако эта представляла собой своего рода визуальный визг. Странное изваяние являлось оскорблением для Рика и плохо действовало на некоторых чувствительных постояльцев «Дриады». Вдобавок, сооруженная из разнообразного морского хлама, статуя на ветру издавала звуки, схожие с нытьем какой-то не вполне благозвучной волынки.

Чак не верил этому.

— Волынка? — удивленно спросил он, впервые услышав о заунывных звуках.

— Наберись терпения, — сказал ему Рик, — и мне не придется тебя ни в чем убеждать.

Они пообедали в ресторане «Дриады», а затем Рик настоял на том, чтобы Чак устроился на верхней террасе и дождался бриза, начинавшего дуть с моря, когда побережье уже достаточно нагревалось. Вскоре тот своими ушами услышал жалобные стенания и скулеж, словно исходящие из расстроенной волынки.

Ошеломленное выражение на лице Чака доставило Рику большое удовлетворение. Но все равно он предпочел бы не слышать ничего, кроме шороха набегающих на песок волн.

— Ну что, теперь веришь?

— Не может быть, чтобы Кристин устроила это нарочно, — пожал плечами Чак.

— Кто же еще, если не она? Ведь чудовище на пляже — ее рук дело.

Кристин систематически изводила Рика с детства, с девяти лет.

Она и его сестра Дебби были одногодками. С момента первой встречи они стали неразлучными подружками. А Рик все никак не мог понять, почему он, взрослый пятнадцатилетний парень, должен страдать из-за двух чумазых, вредных и упрямых чертовок.

Однако отвязаться от девчонок ему не удавалось. Они следовали за ним по пятам, неимоверно докучали, подглядывали — шпионили! — и пытались подражать ему буквально во всем.

— Будь снисходительнее, — увещевала Рика мать. — Ведь они еще маленькие.

Маленькие ведьмы, думал Рик. И всеми силами старался избавиться от надоедливого общества. Он ворчал, рычал, кричал на девчонок, захлопывал перед ними дверь своей комнаты, но… они не отставали.

— Девочки тебя боготворят, — улыбалась мать.

— Скорее пытаются свести с ума, — отвечал Рик.

Ему так и не удалось отделаться от них вплоть до того дня, когда Кристин подслушала его разговор на пляже с одной из однокурсниц колледжа. Речь шла о том, как скучна жизнь на острове и с какой радостью Рик покинул бы его.

— Мы здесь будто на краю земли, — сказал он тогда. — Совершено нечем заняться, никаких перспектив…

— Так уезжай! — неожиданно крикнула Кристин, от гнева вспыхнув до корней рыжих волос.

Как будто Рик с ней разговаривал! Он даже не заметил, что Кристин находится рядом. Когда она подала голос, и Рик, и его собеседница удивленно уставились на нее.

— Садись в лодку и греби отсюда! — сердито продолжала Кристин. — А еще лучше, убирайся вплавь. Может, утонешь! И вообще, иди ты к черту, Рик Шеппард! — С этими странными словами она повернулась и бросилась прочь с пляжа.

— Кто это? — спросила однокурсница Рика. — И что это с ней происходит?

Несколько смущенный выходкой Кристин, тот пожал плечами.

— Сам не пойму. Это подружка моей сестренки. Не обращай внимания, она довольно взбалмошная. Ничего, вырастет — поумнеет.

Он в самом деле так думал. Однако в действительности все обернулось иначе. Повзрослев, Кристин Уильямс стала еще хуже.

Ее прямая плоская фигура волшебным образом преобразилась, обретя обольстительные изгибы. Длинные рыжие волосы, туго стянутые на затылке в «конский хвост» превратились в красивые, редкого каштанового оттенка шелковистые локоны, словно напрашивающиеся на то, чтобы к ним прикоснулись. Подобное впечатление оставляла и матовая, сливочного цвета кожа, местами украшенная золотистыми веснушками.