Сверхизбыточность. История роста населения, инноваций и процветания человечества на бесконечно богатой планете - Marian L. Tupy

сегодня, в то время как временная стоимость сопоставимого предложения пшеницы в Индиане снизилась с часа до 7,5 минут. В результате поразительного сокращения неравенства индийский крестьянин получил шесть часов и две минуты для выполнения других дел, в то время как покупатель пшеницы в Индиане получил всего 52 минуты.

Революция временных цен Тупи-Пули вытекает из развития информационной теории экономики и обогащает ее. Эта теория переносит в экономику центральные выводы, лежащие в основе информационной экономики. Как установил математик Клод Шеннон, применивший информационное исчисление к телекоммуникационным сетям и впервые определивший биты и байты в информатике, информация - это неожиданные биты. Она измеряется неожиданностью.

Шеннон назвал ее "энтропией", следуя теории информации физика Людвига Больцмана о термодинамике беспорядка. Таким образом, Шеннон сбил с толку поколения гениев, до сих пор свято верящих в то, что информация - это порядок, и поверг в смятение многочисленных экономистов, занимающихся математикой равновесия. В стандартной экономике равновесие - это смерть. Информационная экономика, напротив, связана с нарушениями и беспорядком.

Теория информации, лежащая в основе суперобеспечения, закладывает основу для экономики, основанной не на равновесии или порядке, а на поддающихся проверке предпринимательских сюрпризах. Порядок предсказуем, а значит, малоинформативен и малоэнтропиен. Однако, как показал Шеннон, для того чтобы нести высокоэнтропийные сообщения или предприятия, требуется носитель с низкой энтропией, без сюрпризов.

Наиболее надежным носителем низкой энтропии является электромагнитный спектр, который повсеместно подчиняется скорости света. Но Конституция США и английское общее право оказались достаточными структурами для поддержания предпринимательства. Экономика процветает в той мере, в какой знания, по своей природе рассеянные по системе в умах людей, дополняются аналогичным рассеянием власти. Свободные рынки и неконтролируемые цены, как правило, достигают этой цели. Комбинация государства и бизнеса препятствует этому.

Деньги - это устройство или токен, позволяющий перевести дефицит времени в транзакции и оценки. Это токенизированное время. Как показывают Тупи и Пули, определяющим в экономике являются часы, минуты и секунды временных цен.

Практически все науки считают, что их конечными измерительными палочками являются временные частоты и спектры, основанные на скорости света. Международная система измерительных палочек, хранящаяся в Pavillon de Breteuil в Сен-Клу (Франция), охватывает массу, расстояние, время, температуру, электрический ток, яркость и моли отдельных химических элементов. За исключением моля, все остальные метрики - от метра и килограмма до градусов Кельвина и ампер электрического тока и кандел освещенности - в конечном счете уходят корнями во время. Постоянной является скорость света в секунду. Определяющей секундой является переходная радиоактивная частота основного состояния цезия, которая сама задается в циклах в секунду. Тьюпи и Пули, впервые предложившие рассматривать деньги как время, вводят экономическую науку в международную систему.

Усовершенствованный и задокументированный Тупи и Пули метод оценки стоимости и экономического прогресса с помощью временной цены является огромным прорывом. Он способен изменить практически все экономические расчеты и предположения - от темпов экономического роста, веса долга, степени неравенства, воздействия углекислого газа в атмосфере до уровня истинных процентных ставок.

Когда я писал книгу "Знание и власть" (2013), я говорил о ценах времени в главе под названием "Рассвет". В ней рассказывалось об экономисте Уильяме Нордхаусе, нобелевском лауреате Йельского университета, который, изучая постоянно снижающуюся стоимость освещения, показал, что преобладающее изложение экономической истории может недооценивать реальный экономический прогресс почти в сто тысяч раз.

Это экспоненциальный момент "упс!", когда существующая парадигма с треском проваливается. Как я уже писал, экономисты ошиблись, потому что "сосредоточились на денежных ценах, а не на реальных затратах труда - на том, сколько часов рабочим приходилось трудиться, чтобы купить свет". После многочисленных экспериментов с историческими технологиями освещения Нордхаус пришел к расчету количества часов, которые должен был трудиться рабочий, чтобы купить свет.

Представляя временные цены для современной эпохи, Нордхаус провел тщательный анализ "сервисных характеристик" выпускаемой продукции, в данном случае освещения помещения в ночное время. Поскольку его интересовало влияние промышленной революции на стоимость освещения, он скрупулезно изучил сравнительную эффективность всех различных способов получения света, применявшихся людьми на протяжении тысячелетий: от пещерных костров до вавилонских фитильных ламп, свечей, ламп накаливания и люминесцентных ламп.

В своем эссе 1994 года "Отражают ли реальные доходы и реальная заработная плата реальность? История освещения говорит об обратном", написанной для Национального бюро экономических исследований, Нордхаус пришел к следующему выводу: "Одна современная 100-ваттная лампа накаливания, горящая в течение трех часов каждую ночь, дает 1,5 млн. люмен-часов света в год. В начале "прошлого века" [1800 г.] для получения такого количества света потребовалось бы сжечь 17 000 свечей, и среднему рабочему пришлось бы трудиться почти 1000 часов, чтобы заработать доллары для покупки свечей. В современную эпоху, при использовании компактной люминесцентной лампы, для получения 1,5 млн. люмен-часов потребуется 22 киловатт-часа, которые можно купить примерно за 10 минут работы среднего рабочего [в 1990 году]", или в шесть тысяч раз меньше.

Однако подход Нордхауса не поддается масштабированию. Никто не может оценить "истинные" эффекты всех бесконечных улучшений и изменений во всех многообразных и взаимосвязанных товарах и услугах современной экономики. Тупи и Пули превзошли Нордхауса, сделав его идеи масштабируемыми. Они показывают, что временные цены позволяют обойтись без бесконечных специальных расчетов, объединяя в одном числе два ключевых эффекта инноваций: рост заработной платы и снижение издержек.

Цены субъективны. Рабочие решают, что купить, затрачивая на это часы своего труда. Поэтому оценка стоимости товара сводится к количеству часов и минут, которые обычный человек готов потратить, чтобы заработать деньги на его покупку. Забудьте о всех "гедонистических" поправках и оценках полезности или ценности товаров и услуг. Достаточно разделить количество часов работы на валовой внутренний продукт (ВВП), как бы он ни рассчитывался. В результате мы получаем корректную оценку роста уровня жизни.

Как показывают Тупи и Пули, в период с 1980 по 2018 год, несмотря на весь монетарный шум и культурные "встречные ветры", работники смогли купить на 252% больше товаров и услуг за свои часы и минуты. За этот же период население Земли увеличилось на 71,2%, что привело к 503-процентному росту изобилия мировых ресурсов. Несмотря на заявления об "экстремальных погодных условиях", сельскохозяйственные и морские товары, включая чай и кофе, креветки и лосось, стали радикально дешевле. Нет необходимости вычислять физическую эффективность и доходность каждого товара в корзине. Достаточно посчитать часы и минуты работы и разделить их на любой денежный показатель соответствующей части экономики. Это прорыв, но это еще только начало мудрости.

Цены времени показывают, что экономический прогресс идет гораздо быстрее, чем предполагают экономисты. Реальные процентные ставки не уходят в отрицательную область,