Дом вверх дном - Анна Фурман

болен? Вдруг он провел весь день, бредя в своей постели, и теперь просто спустился на кухню выпить воды?

Медленно, неспешно привыкая к пространству, Рэй побрел на второй этаж. Лестница под его ногами заскрипела. Рэй знал, что каменные ступени не могут скрипеть. По крайней мере, он был уверен в этом, пока не пересек темноту, очутившись в собственном ночном кошмаре.

Скрип камня подозрительно походил на хруст костей. Однажды в детстве Рэй свалился с забора и сломал руку. Он почти забыл боль и даже омерзительно торчащий из плоти обломок, но, к своему ужасу, помнил звук, который сейчас раз за разом повторяли ступени. Казалось, ещё чуть-чуть и весь дом взвоет.

Рэй остановился в небольшом коридоре второго этажа. Он был ужасно рад, что лестница перестала хрустеть, и с облегчением оперся о стену. Стена тут же съёжилась. Гладкая серая штукатурка покрылась колючими мурашками. Рэй ойкнул и отскочил в сторону. Он испугался стены не меньше, чем она его.

Шкаф снова хлопнул – звук доносился из родительской спальни. Ожидая подвоха и от пола, Рэй пошёл дальше. Если отец вернулся из деловой поездки, он поможет. А если всё это только сон – не станет ругать за вторжение.

Рэй остановился у двери и на всякий случай постучал. Он почти не удивился, когда дверь жалобно застонала, но, прислушавшись, понял, что стон доносится из комнаты. Не медля ни секунды, Рэй ворвался внутрь. Старый громоздкий платяной шкаф, хлопая дверями, засасывал женщину.

Ее лицо скрывали спутанные волосы, а кисти были покрыты синяками от ударов разбушевавшейся мебели. Рэй быстрее, чем успел что-либо сообразить, бросился на помощь.

Несчастная схватила руку Рэя. Такую же тощую и жилистую, как у нее самой. Внушительное медное кольцо на пальце женщины больно впилось в ладонь, но Рэй держал крепко. Он собрал все свои силы, уперся в основание шкафа и оттолкнулся. Резкий рывок, и оба, спаситель и жертва, упали на пол.

Женщина вскочила на ноги быстрее и в считанные секунды оказалась в углу, подальше от кровожадного шкафа. Она, тяжело дыша, оправила старомодное платье – белое в голубой горох – и, наконец, откинула волосы назад. Рэй застыл, едва поднявшись. Его глаза наполнились влагой, а сердце сбилось с ритма.

– Мама?.. – губы не слушались, разум отказывался верить в то, что говорит Рэй.

– Я знала, что ты придёшь. – На измученном лице Эллейн расцвела улыбка.

– Мама… – снова повторил Рэй и бросился в объятия женщины, которую не видел вот уже пять месяцев.

Эллейн вытянула руку и громко скомандовала:

– Нет, стой! Не подходи ко мне! – Рэй послушно замер, Эллейн поспешила добавить: – Это опасно. У нас мало времени.

– Мама, как ты здесь оказалась?

– Важнее то, как ты оказался здесь, дорогой, – она вновь улыбнулась, глядя на сына с любовью и нежностью. – Ты должен помочь мне.

– Как? Что мне сделать? – прохрипел Рэй сквозь комок в горле, дрожа от макушки до пяток.

– Этот дом… он спятил. Он не отпускает меня.

Едва Эллейн закончила фразу, будто в подтверждение её слов стена позади пошла рябью. Белые волны угрожающе заползли на руки Эллейн, оплели её босые ступни. Длинные волосы прилипли к кирпичам. Рэй дёрнулся было, но мать снова остановила его.

– Ты должен найти корень зла! – крикнула Эллейн перед тем, как стена вздыбилась и залепила ей рот.

Рэй, побледневший и тихий, стоял на месте. Он беспомощно смотрел, как дом, в котором он вырос, поглощает свою хозяйку.

Одна секунда. Всего одна секунда отделяла Рэя от матери. Он мог бы пересечь комнату широким шагом, но не успел. Одной секунды хватило “Вратам Соломона”, чтобы с гадким хлюпаньем, словно остывший чай, втянуть Эллейн.

Рэй часто заморгал, уставившись на голую стену. Он снова остался один в картинно замершем доме. Без сил рухнув на пол, обнял колени и совсем как мальчишка, упавший с забора, зарыдал.

Его ладони помнили холод фамильного кольца матери, перед глазами стояло платье в горошек. Как он мог не узнать, как мог не заметить сразу, когда тянул Эллейн из недр шкафа? Рэй плакал, и слёзы разбивались о каменный пол родительской спальни. Слёзы, которые сидели внутри с того самого дня, пять месяцев назад, когда Рэй в последний раз видел мать. Остывшую, иссохшую, утопающую в красном бархате гроба.

Корень зла

Первым, что почувствовал Рэй, проснувшись утром на полу родительской спальни, был гнев. Рэй злился на себя, на скрипучую дверь, на дом, на отца, которого не было рядом в трудную минуту, на болезнь, забравшую мать. На мать. За то, что покинула сына. Рэй принялся колотить стену, совсем недавно проглотившую Эллейн. Затем шкаф, от которого её спас.

Убранство комнаты было скудным. Отец, не поведя бровью, вскоре после смерти жены собрал все её вещи и сжёг в старом котле. Он закончил под вечер и с каменным лицом вручил Рэю блокнот, в котором Эллейн намеревалась вести дневник, но не успела начать, оставив лишь надпись на форзаце. Тонкую, изящную, как она сама: “Здесь живет Эллейн”.

Решив, что это насмешка, Рэй зашвырнул блокнот под кровать, но снова вспомнил о нём, когда тревога проникла во сны. Мать всегда поощряла тягу сына к искусству. Она хотела бы, чтобы он раскрасил страницы маленькой книжицы в черном кожаном переплете своими историями. Тогда Рэй, взявшись за карандаш, приписал ниже: “Здесь её надежда”, и снова начал творить.

Когда злость прошла, отвалилась вместе с дверцей треклятого шкафа, Рэй отдышался. “Ты должен помочь мне. Найди корень зла”, – прозвучал в голове голос матери. Рэй понятия не имел, что значат эти слова.

Дом утопал в тишине. Даже воздух казался гуще. Солнечный свет проникал через занавески и рассыпался на части, расплываясь как масляное пятно вокруг тени старого ясеня.

Молчали даже напольные часы в кабинете отца. Их стрелки словно сошли с ума: они беззвучно крутились с необычайной скоростью и, кажется, были последним оплотом видимой жизни застывшего в безвременье особняка.

Рэй не знал, куда он попал, но правильно рассудил, что ответы лучше всего искать в книгах. Отец никогда не разрешал Рэю играть в своем кабинете, и от того запретная комната так привлекала мальчишку. Порой он пробирался в неё тайком, и просто разглядывал бумаги, разложенные на столе аккуратными стопками, большое окно с видом на проспект Грая, пестрящие на полках корешки разноцветных томов.

И вот теперь, ощущая небывалую свободу и безнаказанность, Рэй принялся изучать толстый словарь. “Корень квадратный, корень числа Пи, корень златоцветника” – и никаких “корней зла”. Неудача затаилась и в других фолиантах. Ни “История Древнего Рима”, ни “Метафизика” Аристотеля не помогли Рэю. Он пролистывал сухие страницы, одну за другой отправляя книги в растущую на линялом ковре горку.

Забравшись в самый дальний угол, Рэй