Когда я вгляделся в твои черты - Victoria M. Vinya

любимицу всего двора почти два десятка лет — устроился на обшарпанном сидении и степенно, как взрослый, опустил ладошки на колени. Занял наблюдательный пост.

Целый час он просидел не шевелясь, в тишине, с умолкнувшим рассудком, словно боялся даже мыслью спугнуть возможное чудо. Наружу потихоньку выползали соседи: в основном старики и домохозяйки, спешащие к едва открывшимся магазинам и лавкам. Но стоило промелькнуть маленькой темноволосой или светлой голове, как Эрен с надеждой мчался навстречу незнакомому ребёнку. Ему крутили пальцем у виска, строили рожи в ответ, сконфуженно сворачивали в противоположную сторону — подумаешь, ерунда! Когда он найдёт милых сердцу друзей, это покажется пустяком…

Несколько бесплодных часов. Бесконечность.

Забежал домой. Не раздеваясь, торчал у кухонного окна, с мольбой смотрел на солнце, раскинувшее лучи через увядший палисадник и на каменных стенах соседних домов. «Если я буду торчать целый день здесь, ничего не произойдёт. Нужно действовать решительно!» — не собираясь сдаваться, подумал он и вновь отправился на поиски. Эрен убегал от дома всё дальше, не внимая сомнениям и страху, прямиком по усыпанным грязно-жёлтой листвой бульварам, через лабиринты палаток и прилавков на рыночной площади, мимо вздымающейся к небу красной ратуши с большим циферблатом и весело журчащего водой фонтана у входа в парк. Алчущие глаза всматривались во все лица вокруг, боясь упустить самое важное. Эрена перестало волновать, был ли он голоден и который шёл час, а меж тем на город стремительно опускался вечер. Решительный пыл мальчишки остывал в пасмурных сумерках. Мягко и насмешливо стал накрапывать мелкий дождь. Эрен больше не видел лиц: удручённо уставившись вниз и ссутулившись, он брёл по незнакомым закоулкам, и в отражении каждой покрытой рябью лужи на него глазело собственное одиночество. «Глупый, глупый!.. Упёртый баран. И чего вот попёрся?» ― настукивали по тротуару капли.

― И что, мамочке побежишь жаловаться, Арлерт? ― раздалось вдруг откуда-то справа, из переулка.

― Фу! От него воняет! ― подхватил другой гогочущий голос.

Сердце бешено ударилось о грудную клетку, дыхание участилось. Это было в его памяти, в его крови. Крепко сжав руки в кулаки, Эрен понёсся туда, откуда раздавались гадкие голоса, и влетел в горстку мальчишек, окруживших чью-то светлую макушку у замызганной стены на заднем дворе библиотеки.

― Пошли прочь, говнюки! ― яростно прорычал он, как дикий зверёныш.

― Ты кто такой, осёл?! ― испуганно завопил пухлый паренёк с дыркой на штанине.

Эрен не разбирал, попадает он в живот, бьёт ли по коленкам, даже не заботился о том, что получал ответных тумаков втрое больше. Окна, лица, руки, куцые деревца хороводили перед глазами, голова адски раскалывалась от ударов: «Пусть хоть изувечат, убьют, только бы его не трогали…» ― проносилось в гаснущем сознании.

― Нравится огребать, придурок? А? Нравится? ― причитал высоченный дрыщ в шляпе-федо́ре¹{?}[Шляпа из мягкого фетра, обвитая один раз широкой лентой.] и сползших до щиколотки гольфах.

― Ребята, пожалуйста, прекратите!.. ― звучал за их спинами жалобный чуть охрипший голос.

― Ганс? Микки? Юсуф? ― Из окна здания библиотеки показалась тучная фигура библиотекарши. ― Вот я мамашкам-то позвоню сейчас, будете мне ещё тут драку устраивать!

Все трое поначалу остолбенели, затем бросили своё занятие и трусливо удрали под арку, только их и видели. Эрен лежал на мокрой смятой траве, крепко зажмурившись, но всё ещё не разжимая кулаков, готовый в любую секунду вновь обороняться и защищать. В воздухе крепко пахло горькой раскисшей землёй и мокрым камнем; Эрен жадно глотал разбитым ртом вечернюю свежесть и вдруг начал тихонько посмеиваться. Сбоку послышались возня и приглушённые шаги.

― Ну ты и псих! ― восхищённо пролепетал спасённый.

― Ещё какой, ― самодовольно отозвался Эрен и наконец разомкнул веки.

«Конечно… Просто не могло быть иначе…»

На него уставилась пара выпученных голубых глазёнок на измазанном грязью лице. На этом дорогом, до боли знакомом лице. В памяти вспыхивали яркие огоньки новых воспоминаний. Таких чистых, таких светлых. В голове шелестели сотни бесед, мелькали тысячи улыбок, растекались мириады слов, но одно звучало громче других ― «море». Море шумело в ушах, растворялось в голубой радужке любопытных глаз. Море ― такое огромное и солёное. А за морем живут…

― Я Армин, ― представился мальчишка и приложил к груди ладонь.

― Ага, я знаю. В смысле… блин…

― Что, так сильно голову отбили? ― Армин хохотнул и принялся помогать своему спасителю встать на ноги.

― Я Эрен, ― растерянно нашёлся тот, потирая ушибленное колено.

― Спасибо, что помог, Эрен, хоть это было слишком рискованно и самонадеянно. А мы, типа, даже не друзья.

― А ты чего, собирался там до ночи просидеть? Почему не дал сдачи?

― Не знаю, ― виновато ответил Армин, затем нагнулся к луже, поднял из неё книгу и прижал к себе. ― Наверное, я просто слабак… Хотя, знаешь, да и пошли они! Тупицы, ― сквозь беспомощность и неловкость с ним вдруг заговорил другой ― незнакомый Армин. Тот, которого соткала эта новая жизнь. Эрен не собирался сторониться его, наоборот ― хотел узнать получше.

Они прошли под аркой и двинулись вниз по улице, ведя праздную болтовню: о себе, о родне, об увлечениях, об учёбе. Оказалось, что летом школу Армина будут сносить из-за ветхости, и его родители уже сейчас выбирали, куда отдать своего сына в следующем году.

― Моя школа очень хорошая! ― с жаром уличного торговца, расхваливающего свой товар, воскликнул Эрен. ― И у нас как раз строят дополнительный учебный корпус. Теперь я даже понимаю, почему.

― Угу. Моя школа не только одна из самых старых, но ещё и самая большая в городе. Надо же куда-то перераспределять столько учеников.

Над головами детей зажглись фонари, и на асфальт брызнул серебристо-белый свет. Улицы на Парадизе освещались при помощи особых кристаллов, добываемых в древних пещерах горных районов острова: это было вдвое дешевле электричества. С наступлением темноты в плафонах фонарей раздвигался округлый заслон, и кристаллы испускали свет без дополнительного обслуживания.

― Так ты говоришь, хорошая у тебя школа? ― задумчиво спросил Армин, глядя в сторону любимой пекарни.

― Да прямо суперская!

«Что я, болван, несу? Как вообще школа может быть суперской? Позорище какое-то. Суперская… Вот ляпнул-то! Ещё решит, что я подлизываюсь», ― стыдливо стиснув зубы, подумал Эрен.

― Слушай, ты не голоден? ― поинтересовался Армин, как будто вовсе не слышал «позорных подлизываний» своего спутника. ― Обожаю булочки с карамелью и орехами из этой пекарни! Один раз чуть пальцы себе