Апокалипсис Антона Перчика - Анна Никольская

— Я внимательно ознакомилась с вашим резюме, — она улыбается.

Вежливая стала. Все-таки она ничегошная. Маникюр дорогой — я люблю ухоженных.

— Думаю, вы нам подходите. Осталось только…

— Еще бы я вам не подходил. — Оттолкнувшись от стола, я отъезжаю поближе к открытой форточке. — Мерчендайзер на собственном «Мини Купере», это за семьсот у. е. в месяц — вот вам счастье привалило!

— Кажется, вы именно тот, кого мы…

— …так долго искали. Общительный, уверенный в себе, язык подвешен, не урод, да? Вы сегодня вечером что делаете?

Она отгоняет от лица невидимую муху. Даже слона, судя по жесту.

— Еще один вопрос, последний. Почему вы хотите у нас работать? Ваша мотивация?

— Честно?

— Ну да, желательно.

— Вот если совсем по чесноку, мне ваша контора — не комильфо. Быть лицом куриных кубиков и красиво расставлять по полкам банки с тушенкой — это правда не мое. Ни разу не мое. А мотивация у меня — предки. Лишили доступа к семейной казне до осени, пока не восстановлюсь в универе. А жить на что? Кафешки, клубы, я люблю вкусно пахнуть — ну, вы понимаете. В общем, прижало.

— Хорошо, заполните тогда, пожалуйста, анкету.

— То есть это что? Вы меня берете, что ли?

Я опешил.

Как так?

Кажется, я сделал все, я из кожи вон лез, чтобы только не угодить в эту крысиную дыру (которую, кстати, мне подыскала мамик — как всегда, из самых благих побуждений). Отец, в конце концов, не законченный изверг — пока не устроюсь на работу, поить-кормить, поди, будет…

Я скольжу глазами по строчкам. Что-то чересчур мелко и букв много. Много букв.

— А зачем писать про семью? Это типа вступительного сочинения?

— Еще осталось несколько формальностей, — она игнорирует мою иронию. — Беседа со штатным психологом и анализ крови.

— Ну вы даете, люди. Серьезно? Кроме шуток? Я же вам справку из психоневрологического диспансера принес, свежую. А вы точно не в космонавты волонтеров набираете? А то зашлете меня на Марс вместо «Ашана».

Она хмурится. Черт, симпотная все-таки. А может… Может, все-таки перекантоваться тут у них какое-то время?.. Все при деле буду, пока отец гнев на милость не сменит.

— Ладно, валяйте, — говорю, — вид собственной крови я уж как-нибудь перенесу.

— Очень хорошо, — она снимает трубку с доисторического телефона и набирает номер.

— Только учтите, я у вас навек не зависну. Так мы пересечемся вечером?

* * *

А хотите еще байку? Курьезный случай из моей насыщенной жизни. Я познакомился с девушкой по интернету. Не, обычно я на улице знакомлюсь или в клубе — с этим у меня проблем никаких. Я, сколько себя помню, от женского внимания не страдал. Вернее, от его отсутствия — женщины меня любят. Улыбка у меня широкая, как и плечи, в этом все дело. Но тут просто разобрало любопытство, и фотку она прислала эффектную. Думаю, все равно делать нечего — схожу посмотрю, чего там. Мы в метро договорились встретиться. Нарисовался я с опозданием — пунктуальность не самая сильная моя сторона. Минут на двадцать меня дела задержали, думал, она уже отчалила. Но нет, смотрю — стоит. И даже вполне себе ничего: стройная, блондинка, волосы ниже плеч — все, как я люблю. Только с макияжем явный перебор и вообще видно — со вкусом у человека проблемы. Ботфорты и джинсовые шорты, как кот в сапогах. Хипстер и кот в сапогах — я представил, как мы со стороны смотримся, и чуть не свалил. Но неудобно было. Ладно, шорты — дело поправимое, ведь главное, что у человека внутри. Короче, я повел ее в кофейню. Идем, она шагнет — споткнется, шагнет — споткнется. Меня чуть не уронила на асфальт. Думаю, нетрезвая, что ли? Утро же еще, двенадцать часов. Но оказалось, что ей обувь велика. Доковыляли мы с грехом пополам до «Шоколадницы» — я «Бразилию Декаф» заказал (кофеин я не употребляю), ей — мороженое и горячий шоколад. Вот на этом мороженом она и прокололась. Сидим, я ей что-то такое увлеченно про последний фильм Балабанова втираю, про постапокалипсическую эстетику, она в окошко прохожих разглядывает. Чую, не клеится разговор. Внутри у нее тоже негусто. Дальше какао дело у нас точно не пойдет. Девушка какая-то не очень вменяемая, а что с ней не так, не могу понять. Думаю, сейчас она доест, и я по уважительной причине сруливаю. И тут вдруг она берет и достает изо рта зуб.

Жесть. Я был в шоке. Тут кровь у нее начинает капать на стол, сопли-слезы, я ей гигиенические салфетки протягиваю, она отказывается, словом — молодежный триллер в самом разгаре. Народ на нас оглядывается. И знаете, что это такое было? У нее последний молочный зуб в тот день, оказывается, выпал. Да, такое тоже бывает. Мороженое с карамельными чипсами — ну и. Ей было двенадцать лет, как потом оказалось. После этого шокировавшего мою неокрепшую психику случая я к старому доброму пикапу вернулся. На улицы родного города.

Тот фильм, кстати, «Я тоже хочу» назывался. Дурацкое название, типа «Американского пирога» — но там совсем не про это. Там про одного мужика, про музыканта — он все счастье искал… Да чего я буду рассказывать — скачайте да посмотрите сами.

— Слушай, мамик, я же тебе не приходящая нянька. Вы не могли предупредить заранее?

— Значит, не могли. — Она с прищуром глядит в зеркало и сосредоточенно рисует себе глаз. Движения автоматические, это уже как дыхание у нее. — У нас с отцом важная встреча.

— А у меня не важная? Я Янку веду в клуб.

— Янку, да? В прошлый раз, помнится, была Анька. На какие это, интересно, шиши ты ее ведешь? Опять провалил собеседование. Тебе еще не надоело тунеядствовать?

— Мам, притормози на минуточку. Во-первых, ничего я не провалил — я отказался у них работать. Отказался сам. Передумал. Ты чувствуешь разницу? А во-вторых, если этот их психолог сам псих недолеченный, я причем? Он меня знаешь про что спрашивал?

— Про что?

— Есть ли у меня постоянный половой партнер. И если да, то какого он пола. Это, по-твоему, нормально при приеме на работу в ООО СР «Дистрибуция»? Я уже думал, что ошибся адресом.

Она отрывается от зеркала и откладывает в сторону карандаш. Смотрит на меня. У нее лицо обычно безо всякого выражения — никогда не угадаешь, о чем она думает.

— Слушай, ну и ответил бы ему, с юмором — как ты умеешь. Выкрутился бы как-нибудь! — говорит. — Что мы теперь скажем папе? Ты уже полгода слоняешься без дела, и потом…

— Ты опять? — Я врубаю на всю радио. Я ее нудятину уже просто слышать не могу. Мамик если заведется, ее советским танком не остановить.