После Огня - Олли Вингет

Толпа в тот вечер не расходилась, пока не погас последний уголек в общем костре. Всем хотелось повторить слова Вестника, овеществить, наполнить силой. Тогда-то и был назначен слет – первый за многие годы, призванный не только исполнить Закон, но и принять решение. Значимое, настоящее.

Алиса стояла в стороне от толпы, посасывая кончик выбившейся из высокого хвоста пряди, и все не могла понять, что именно она думает о новости, что чувствует сейчас – возбуждение, страх или смятение. Построенное на руинах большого города, их поселение силилось сохранить остатки былого, вдохнуть жизнь в разрушенные дома, отстроить их, отыскать необходимое для существования спасенных людей. Старые ткани рвались по швам, но их любовно сшивали. Нехитрый скарб передавался из поколения в поколение, из рук в руки, будто бы символ прошлой жизни человечества. Пусть столы и стулья были грубо сколочены из трухлявой древесины, чудом пережившей Огонь, но их берегли, словно они были живыми. Пусть глиняная посуда покрывалась трещинами, но в нее наливали похлебку каждому, подошедшему к костру. И дети брали в руки книжки старухи Феты, чтобы разглядывать выцветшие от времени картинки и знать, какое прошлое было у их народа, какое будущее, возможно, наступит однажды.

Но, прожив так двадцать два года, точно зная свой путь, Алиса вдруг увидела развилку. В толстом своде Закона есть целый раздел, посвященный возможному возрождению. Его учили наравне с остальными частями, криво усмехаясь, уверенные, что эти правила никогда никому не пригодятся.

Разве можно себе представить, что где-то еще растет Крылатое Дерево? Дерево, дарующее людям медальоны, а значит, и крылья. Дерево, чья древесина обладает не меньшим разумом и куда большей силой, чем остальной мир.

Это означало бы, что род человеческий, выживший после Огня и десятков лет возрождения, наконец восстанет из пепла и вернет себе свою землю, воду, судьбу, свои крылья… Это означало бы надежду и жизнь. И это было невозможным.

Но если Вестник не сошел с ума за три года бесплодных скитаний над пустыней праха – значит, скоро Город потребует у Крылатых новых Вестников. И кто знает, кому их них доведется лететь в неизвестность бок о бок с Вожаком, чтобы, скорее всего, никогда уже не вернуться…

– Испугалась, воробушек? – Насмешливый Лин всегда попадал в цель и словом, и стрелой. – Что, если Вожак выберет тебя? Укажет своим длинным пальцем прямо на твою голубиную грудку, схватит, унесет на съедение Вихрям! – Он закашлялся и обхватил девушку своими костлявыми руками. – Не бойся, сестренка, зачем ему такие нежные летуны? Он возьмет кого-то повыносливей, поопытней. А там, глядишь, помрет по пути обратно, и вернусь я с деревом новым Вожаком… Так-то.

– Ты? Думаешь, он тебя выберет, хвастун несчастный? – ухмыльнулась Алиса, не очень-то и стараясь высвободиться из объятий старого друга.

– Я сам вызовусь, – шепнул он, враз посерьезнев. – Добровольцем.

Крылатые собирались на маленькой площадке у ветхого домика Вожака. Обычно шумные и смешливые, в тот раз они притихли, словно дети в ожидании заслуженной взбучки. Переминаясь с ноги на ногу, Алиса грела руки в пушистой муфте грубой вязки – единственной вещи, которая осталась ей на память о матери. Страшный, раздирающий легкие кашель уносил немало жителей Города каждый год, и с этим ничего нельзя было поделать. Воздух давно полнился гарью, и ею были вынуждены дышать все выжившие люди; мелкие твердые частицы всего сгоревшего оседали у них внутри, не давая вдохнуть полной грудью без того, чтобы не зайтись в тяжелом кашле.

Вожак распахнул дверь и вышел на середину площадки. Крылатые обступили его, каждый пытался понять по глазам, по выражению исчерченного морщинами и шрамами лица, по быстро отведенному взгляду, что же решил Правитель. Будут ли выбраны Вестники, начнется ли ступень поиска того, что не существовало уже много десятков лет? Но Вожак был бесстрастен, как и в любой другой обычный день.

– Старик не поверил Вестнику, – наконец произнес он, смотря поверх голов своего отряда. Шум, вызванный одной этой фразой, Вожак прервал резким движением руки. – Правитель считает, что мы и так неплохо устроились. Здесь есть вода – грязная, серая, засоряющая истоки, но вода. Здесь есть еда – скудная, тяжело дающаяся, не питающая нас как должно, но еда. Здесь есть укрытие, и, хотя оно не спасет нас от серых Вихрей, охотников и падальщиков, зато мы можем забиться в свои норы и сделать вид, что это все, – он широко взмахнул рукой, будто указывая на жалкие лачуги, сооруженные тут и там, – жизнь. Не выживание, не возрождение, а жизнь. Но я не согласен. Мы пьем мутную жижу, а не воду. Мы едим плесневелые грибницы, сухие лепешки и радуемся редкому мясу крыс, но это не пища. Вестник же видел жизнь. Он видел почву, на которой мы вырастим хлеб, он видел воду, которой мы сможем напиться, и он видел Дерево.

Казалось, что тихий голос Вожака проникает внутрь каждого, стоящего среди своих Братьев, его слова отдавались дрожью в медальонах. Умеющий чувствовать опасность и предупреждать о ней хозяина, маленький кусочек таинственного Дерева дарил силу и мощь своему обладателю, дарил ему небо. Врастая корешками в плоть человека, пробиваясь через кости тоненькими веточками, он делал достойного Крылатым, требуя взамен лишь верности крыльям до самой смерти.

Алиса плохо запомнила дни и недели трансформации. Процесс сопровождался постоянной тянущей болью, необъяснимыми всполохами перед глазами и сном, из которого не выйти, от которого не очнуться – пока все не закончится. Пока Братство не станет твоей единственной семьей, твоим уделом.

Говорили, что в Городе осталось не больше двадцати медальонов, а значит, она и ее Братья пусть и не последние, то уж точно предзнаменующие финал эпохи Крылатых. Если не найдется юное Дерево, то Город лишится своих верных небесных стражей и пропитания уже очень и очень скоро. Каждый стоящий на площади знал это. Вожак знал это. Но поиски могли длиться многие дни и были сопряжены со смертельной опасностью. Сколько их погибнет на этом пути? Пятьдесят Вестников было отправлено в прошлый раз, пятьдесят драгоценных медальонов сгинуло в пустыне. Сколькими еще Крылатыми может позволить себе рискнуть Город?

– Двое. – Вожак чувствовал незаданный вопрос, повисший между ним и Братством. – Город согласен пожертвовать двумя Крылатыми. Сделать их Вестниками. Отправить их исполнять закон ступени возрождения. Я вызвался лететь на поиски Дерева. Мне не нужен попутчик, но Город настоял. Сами решите, кто это будет. Выберите двоих – одного, кто полетит со мной, и второго, кто станет Вожаком вместо меня.

Чтобы воздух, замерший и сгустившийся от напряженного ожидания десятков людей, взорвался вдруг гомоном Крылатых, понадобилось одно мгновение. Его хватило Вожаку, чтобы развернуться и плотно закрыть за собой дверь.

– Получается, нам нужно выбрать Вожака и смертника? – Долговязый Тод скривил губы, такие тонкие и длинные, что его рот напоминал шрам. – Безумие – предлагать нам сделать выбор. В том-то и смысл Братства, что мы все равны друг перед другом и есть Вожак, который все решает.