Грохот ледника - Ольга Акофина

– Ну, хорошо, пойдёмте. Только не волнуйте его!

Диана подошла к кровати и оторопела. На больничной койке лежал человек лишь отдалённо напоминавший ей мужа. Неужели за несколько недель болезни можно так измениться?

– Данечка, – позвала она его.

Но когда на неё внимательно посмотрели светло-серые, почти прозрачные глаза, Диану пробрала дрожь. Это не глаза Даниила. Но всё же она выдавила из себя:

– Ну, как ты?

Даниил внимательно вглядывался в неё, кто эта незнакомая девушка с бледным лицом и дрожащими губами, почему её привели к нему? Даниил отвернулся.

– Данечка, это я – Диана, твоя жена.

– Уходи, – услышала она совершенно незнакомый голос, глубокий, хриплый, – у меня не было жены. И почему меня все зовут Даниилом? Это не моё имя.

А спустя час в ординаторской, лечащий врач Даниила, объяснял Диане и родителям Даниила, что авария была очень серьезной, пациент был долго в коме, на грани жизни и смерти, с огромной кровопотерей. Поменялся цвет радужной оболочки глаз? Явление очень редкое, но вследствие травмы и нарушения гормонального фона это могло случится, так же, как и изменение голоса. А гормональные нарушения могла вызвать анорексия, пациент поступил к ним крайне истощённым, и сильная потеря веса осложняла лечение. Диана и Марина запротестовали, не может такого быть! Да, они не видели его месяц, но были постоянно на связи, Даниил не жаловался ни на что! «А что у него с наркотическими средствами? У него следы уколов на руках». «Вы с ума сошли?», – разом закричали родственники. Всё это крайне озадачило врача. «Давайте-ка сделаем экспертизу, возьмем анализ у отца, и у Даниила и выясним родство». Однако проведенный анализ подтвердил кровное родство отца и сына, и ничего не оставалось делать, как привыкать к новому Даниилу.

А сам Даниил пока находился в глубоко болезненном состоянии, его терзали боли, его ломало, крутило, мучило сознание, что он ничего не помнит, он отрицал всё, что ему говорили, он ощущал себя отдельно от тела, в которое его пытаются насильно впихнуть, поэтому предпочитал проваливаться в сон и ничего вокруг себя не видеть.

Глава 4. Завеса

– Ну вот пора и выписываться, вам придётся привыкать к новому Даниилу, помочь ему вспомнить свою жизнь, авария, несколько месяцев в больнице, реабилитация, это пройдет испытание для любой психики, – сказал врач, – лечение будем продолжать амбулаторно. И, возможно, понадобиться психиатр, преданорексичное состояние, порезы на руках, похожи на самоповреждение.

Врач пристально посмотрел на родственников. Истощение, самоповреждение, следы от уколов на руках, недавние зажившие переломы, наркотические средства в крови, а они утверждают, что до аварии их родственник был в полном порядке. Но если семья предпочитает это скрывать, чего ему лезть? Он своё дело сделал, пациента поставил на ноги.

– Принесите одежду, потому как в том, в чём он был на момент аварии, пришло в негодность. Я могу вам отдать только ремень.

– А обручальное кольцо? – спросила Дана.

– Извините, нам его привезли без кольца. Всё это очень странно, если бы не экспертиза, подтверждающая родство, но не переживайте, повода не верить достоверности экспертизы нету.

– Ума не приложу, – чуть позже Диана сказала Марине, – откуда у него ремень HUGO BOSS? В Москве что ли купил? На какие-деньги? Если верить врачу, ему на еду то денег не хватало.

В машине Даниил молчал. Кто эти люди, рядом с ним? Куда он едет? В больнице всё было привычно и знакомо, а другой жизни он не знает. За эти месяцы он так и не сроднился ни с Дианой, ни с отцом и матерью, чем больше они проявляли к нему сочувствия и внимания, тем больше раздражали его. Успокаивался он только тогда, когда оставался один в палате, пытался найти что-то знакомое в звуках музыки, в строчках книг, иногда что-то мелькало, но ничего конкретного. На сердце холодным кольцом свернулась змея, и словно впрыскивала в него свой яд. Он изо всех сил пытался не нахамить своим родственником, не запустить в стену принесенные ими контейнеры с едой, когда он слышал в коридоре их голоса, ему хотелось заползти под кровать, закрыться в туалете, только бы не ловить их сочувственные взгляды и не отвечать на бесконечные вопросы о его самочувствии. Их поцелуи, поглаживания по рукам вызывали болезненные судороги, слова любви и поддержки калёным железом жгли мозг. После их ухода, он почти ползком шёл в душ, чтобы смыть с себя все эти проявления заботы и любви, и только после обретал хоть какое-то равновесие.

Теперь его выписали из больницы, и это навязчивое внимание будет круглосуточным. И так он – Даниил Моденов, ему 25 лет, журналист, женат, и сейчас едет к себе домой, чтобы жить прежней счастливой жизнью, а на руках у него заживают шрамы самоубийцы… В ушах играла музыка, за окном проплывал унылый серый осенний город, рядом сидела чужая женщина, периодически дотрагивавшаяся до его руки. Открыть бы дверцу автомобиля, и головой об асфальт, лежать бы в грязной луже на дороге, и чтобы сверху еще прошел грузовик, чтобы наверняка…

А у Дианы на глазах наворачивались слёзы. Он совсем чужой, пустой, холодный, со злыми глазами. За всё это время ни одного доброго слова, ни одной ласки, ни одной улыбки, ничего, кроме ледяного взгляда. Стоило до него дотронуться, он ощетинивался, а руки сжимались в кулаки. А ещё он такой бледный с синяками под глазами, и такой страшно худой, просто скелет, обтянутый кожей, из-за страшной худобы он кажется выше, чем был, и лицо совсем другое, появились резкие скулы, заострился нос, отросли волосы и стали как будто темнее и даже стали слегка завиваться. От прежнего Даниила не осталось ничего, абсолютно чужой, незнакомый человек. Но ей надо проявить терпение, как сказал врач, он всё вспомнит, поправится и всё встанет на свои места.

– Ну вот мы и дома, – ласково сказала Диана.

– Это мой дом? Неужели мы здесь жили?

Змея вцепилась в сердце, подступила к горлу, сжала плотным кольцом. Накопленное раздражение начало выплёскиваться. Маленькая однокомнатная квартирка, с низкими потолками, которые с порога стали давить на него.

– Да это не квартира, а клетушка. Как здесь вообще можно жить? Это не мой дом, не мой район. В больнице и то было симпатичнее, чем здесь.

– Эту квартиру нам подарили твои родители, и мы здесь были очень счастливы!

– И что это за одежда? Она не моего размера, и как будто с китайского рынка.

У Дианы покатились слёзы,

– Ты сейчас сильно похудел. Мы купим тебе другую одежду, – тихо произнесла