Медовый месяц для Реликта - Влад Тепеш

добычу — порой сам от нее отхватывал сказочных люлей и даже спасался бегством. Бывало и такое. Но убежать от меня было невозможно до этого момента. То есть, если совсем точно, то этого жулика я все-таки настиг, когда мы пробежали через весь лес и добежали до города. Но я догнал его на мосту через реку, мы оба были на последнем издыхании, и он просто бросился в воду. От меня и раньше спасались таким образом, я не люблю преследовать жертву в воде или болоте. От меня спасались даже совсем невероятными способами, один неандерталец как-то забежал в пещеру со львом-одиночкой внутри, хотя не мог не знать, что там лев. Не знаю, как он рассчитывал пропетлять меж двух хищников, но получилось идеально, потому что я сразу же сцепился со своим извечным врагом, неандертальцу я был даже благодарен за то, что он навел меня на логово льва… Но, в общем, до этого момента никому не удавалось спастись от меня, пробежав восемь километров так, чтобы я не смог догнать. Да что восемь — не бывало такого, чтобы я кого-то преследовал даже четыре километра. Я быстро бегаю, и либо жертва находит способ спастись в самом начале погони, либо она обречена. Но этого типа я догнать не смог. Наверное, это и есть старость.

Войс поерзала, устраиваясь поудобнее, и заметила.

— Ты знаешь, тут дело в другом, мне кажется. Был один человек, которого во время прогулки дважды в жизни била молния.

— Хренасе он живучий, если первого раза не хватило… — пробормотал я.

— О, на самом деле молния не настолько смертоносна, как кажется. Люди часто выживают после этого. Так вот, этот тип выжил и после второго удара. Много лет спустя, уже после его смерти, молния в третий раз ударила — в его надгробие.

— Если бы я верил в бога — подумал бы, что бог крепко прогневался на этого человека.

Войс хихикнула:

— В том-то и дело. Нам интуитивно кажется, что три удара в одного человека — это ну как-то уж больно невероятное совпадение. При этом мы забываем, что людей очень много, молнии регулярно бьют в людей. А человек, который занимается спортивной ходьбой по расписанию, невзирая на погодные условия, и в мороз, и в жару, и в грозу, имеет повышенные шансы получить удар молнии. Если мы добавим сюда фактор времени — то на самом деле, нет ничего удивительного, что за много сотен лет нашелся хотя бы один человек, которого молния била дважды. Таких было больше одного, на самом деле, и это закономерно, было бы удивительно, если б таких случаев не было вообще. А что потом третий удар в надгробие — ну, так в надгробия молнии тоже бьют часто. Три удара в одного человека — это не суперневероятное совпадение. Это закономерность, рано или поздно такое должно было случиться. Вот так и с тобой. Есть люди, которые, подстегнутые ужасом, совершают невероятные вещи. Бортмеханик одного полярного летчика, когда к нему сзади подошел белый медведь, просто запрыгнул на крыло самолета без рук, сразу в полный рост. Потом другие пытались достать до крыла в прыжке хотя бы кончиком пальцев — и не могли, там было три метра. Старушка, встретившись с медведем, забралась на верхушку сосны в несколько секунд, а туристка — опять же, встретившись с медведем — перепрыгнула расщелину с рюкзаком на спине.

— Надо же, на что медведи людей сподвигают…

— Ага. Так вот, такие люди, способные на невероятное от испуга, есть. И было бы страннее, если б ты такого никогда не встречал. А то, что наконец-то ты с таким встретился — это не старость. Это просто закономерность.

Я вздохнул.

— Ну ладно, почти утешила.

О том, что четверым водилам в закусочной удалось меня спровоцировать на небольшую месть, я говорить не стал. Но это тоже странный признак: я ведь хищник, у меня нет в генах инстинкта враждовать с моей едой. Удав не может мстить кроликам, ему просто не дано. Меня практически невозможно оскорбить и спровоцировать — а поди ж ты. Недаром говорится — с кем поведешься, от того и наберешься.

Затем Войс пошла на кухню жарить мне отбивные котлеты, а я — в душ.

Освежившись, иду в свою комнату, включаю ноутбук. Все-таки, прогресс, к которому приложили руку умные люди вроде Войс и Зеродиса, терпеть можно. Вот тут мне всего лишь нужно тыкнуть по иконке — и умная программа сама запускает все протоколы шифрования и через три плетеня и туеву хучу вещей, выходящих за рамки моего понимания, отсылает вызов Зеродису, причем так, что другие умные люди, имеющие туеву хучу других сложных штук, отследить этот вызов не смогут.

— «Фагоцит» на связи, — сказал я. — Операция прошла успешно.

— О да, — отозвался Зеродис. — Я уже в курсе. Забить подонку глотку его же дурью было гениальным ходом, мы все тут просто аплодировали стоя.

— Не моя заслуга, ты же знаешь, воображение у меня так себе. Просто когда я ему сказал, что он плохой человек и мир будет лучше без него — он принялся оправдываться. Мол, и дурь его не такая дурь, и в медицине используется, и многих произведений искусства без нее не было бы… А потом он обронил, мол, а что некоторые слабые дурачки от дури делают плохие вещи или умирают — ну, у всего есть своя цена… А меня выбешивает, когда вы, люди, ради денег и прочей хероты делаете друг с другом ужасные вещи, в то время как мы тяготились вас есть даже ради чистого пропитания… В общем, накормил урода его же собственным дерьмом.

— Хм… И знаешь, это прекрасно. Не хватило только надписи на стене. «Вы все еще барыжите наркотой? Тогда мы уже идем к вам!». Отличная работа, так-то его десять лет пытались посадить и не смогли. А что с его людьми? Он один был?

— Там были сообщники помельче, но их я просто перестрелял.

— То есть, свою природу ты не засветил?

— Нет.

— Идеально. В общем, очень красивая точка в долгих разработках, мир стал немного лучше и чище. У нас следующий на очереди, но его мы пока не нашли, займет время. Но он в Европе.

— Блджад!!! Опять мне на Аляску и через Сибирь переть за одним уродом?!!

— Лучше. Я зафрахтовал для вас с Войс самолет.