Тайны Поднебесной. Все, что нужно знать о Китае - Игорь Прокопенко

Но это будет позже, а пока Сталин, пользуясь тем, что границы между Китаем и Россией по-прежнему нет, торопился помогать китайскому правительству, в котором было немало коммунистов. Планам руководителя СССР сбыться было не суждено: в 1927 году Чан Кайши возглавил антикоммунистический переворот. Страна утопала в крови, советское посольство в Китае было разгромлено, тела советских дипломатов лежали на улице. Непостижимо, но практически сразу же после этого Чан Кайши отправил секретное письмо в Москву.

Трудно представить, что думал и чувствовал Сталин, принимая гонца из Пекина, – ведь Чан Кайши был его личной ошибкой. Однако буквально через час в кабинет вождя был вызван нарком иностранных дел, который получил указание удовлетворить просьбу Чан Кайши и восстановить с Пекином дипломатические отношения. Лишь много лет спустя стало известно, что заставило Сталина решиться на этот шаг.

От нашего разведчика в Лондоне пришла шифровка: англичане ведут переговоры с Токио о нападении на Китай. 7 июля 1937 года Япония начала боевые действия. Ровно через неделю, 14 июля, Советский Союз демонстративно подписал с Китаем договор о ненападении, а наш консул в Пекине получил секретную шифротелеграмму с новыми инструкциями. В этот день еще никто не знал, что за два месяца до этого в Кремле состоялась встреча Сталина с одним из высокопоставленных представителей китайского руководства.

Вот что рассказывал мне непосредственный участник тех событий, академик Сергей Тихвинский, чрезвычайный и полномочный посол в отставке, советский консул в Китае с 1939 по 1950 год, а на тот момент сотрудник НКИД: «В мае месяце меня вызвал министр, ставший впоследствии наркомом, – Молотов. Мне сказали, что я должен переводить его беседу с председателем Законодательного Юаня Китая доктором Сунь Фо, сыном Сунь Ятсена. И там я чуть было не застыл от удивления, потому что кроме Молотова, с которым я утром познакомился, были еще Сталин, Ворошилов, Микоян и замминистра Потемкин».

Записей этой беседы не сохранилось, однако известно, что уже через несколько недель в Китай отправились эшелоны с оружием и продовольствием. Китайской армии они были нужны как воздух. МИДовские архивы хранят удивительную тайну тех жарких месяцев: как ни странно, против советской помощи выступили именно союзники. Англия и Франция под разными предлогами запрещали провоз грузов через свою территорию, и Китай оказался на грани капитуляции. В этих условиях дипломат Сергей Тихвинский по личному приказу Сталина отправился туда консулом. Вот как он описывал те события в нашей беседе.

Сергей Тихвинский: «Когда я поехал в Китай, меня инструктировал замминистра Лозовский. Наш посол там – Александр Семенович Панюшкин – уже на месте обрисовал обстановку. Задача нашей дипломатии была в том, чтобы Китай не капитулировал перед Японией. Такая возможность была весьма реальной».

Поразительно, но именно Мао Цзэдун, в пору его политической молодости, оказался главной и единственной причиной, по которой мы не могли допустить капитуляции Китая, – а наши союзники желали ее, быть может, даже больше, чем поражения Германии. К этому времени Китай представлял собой яблоко, разрезанное пополам, и одна половинка, возглавляемая Мао, была коммунистической. Получая помощь из Москвы, вооруженные отряды Мао Цзэдуна успешно воевали с японцами. Другая половинка китайского яблока – недовербованный Сталиным Чан Кайши. Он японцев, конечно, не любил, но еще больше не любил коммунистов и, согласно тайной договоренности с Западом, готов был сдаться, чтобы потом совместно с японскими оккупантами окончательно ликвидировать компартию и установить буржуазное правление.

Надо сказать, что план был всем хорош: неизбежная капитуляция Японии, которая и произошла чуть позже, свела бы в итоге к нулю все поражения Чан Кайши на японском фронте. Но в этом плане была упущена одна небольшая деталь – население Китая. В то время китайцы, быть может, и не очень-то понимали, что принесет им коммунизм, зато прекрасно догадывались, чего можно ждать от заносчивого и жестокого Чан Кайши. А сильнее всех этих непониманий и догадок была вековая ненависть к японским захватчикам – и это означало, что Чан Кайши со всеми своими благими намерениями обречен. С кучкой сторонников ему пришлось бежать на остров Тайвань, где в течение многих лет он создавал свое игрушечное государство. Впрочем, это уже другая история.

В начале 1949 года Мао Цзэдун вошел в Пекин. В те дни мир висел буквально на волоске. Ситуация была настолько взрывоопасной, что испугался даже Сталин.

Вспоминает Сергей Тихвинский: «Как только войска китайской компартии вступили в Пекин, я получил телеграмму, подписанную лично Сталиным. Он пользовался псевдонимом «Филиппов». Это была циркулярная телеграмма всем консулам, находившимся на территории, освобожденной Народно-освободительной армией. Она гласила, что с момента вступления в город Народно-освободительной армии закрывается официальная деятельность консульского учреждения».

С этого момента Сергей Тихвинский стал ключевой фигурой в советско-китайских отношениях.

Сергей Тихвинский: «Сталин опасался возможной военной интервенции Соединенных Штатов в случае, если будет доказано, что Советский Союз помогает китайским коммунистам. Чтоб замаскировать это, было указание, что руководитель учреждения – в данном случае генеральный консул – имеет право при необходимости и согласовании с МИДом поддерживать личные контакты с представителем новых властей. Вот я и пользовался этим правом».

Отныне встречи с Мао Цзэдуном проходили в обстановке строгой секретности. Разведчики передали, что Вашингтон рассматривает возможность нанесения по Китаю ядерного удара. Надо было спешить. И тогда Мао Цзэдун решился на отчаянный шаг.

1 октября 1949 года он провозгласил создание Китайской Народной Республики. Американцы опоздали. Между тем счет шел буквально на часы: в тот же день, 1 октября, советский консул в Пекине Сергей Тихвинский получил письмо министра иностранных дел Китая Чжоу Эньлая с просьбой об установлении дипломатических отношений с Советским Союзом. Уже на следующий день, 2 октября, Москва выступила с официальным заявлением о признании нового государства.

Пожалуй, лишь теперь Запад был вынужден обратить внимание на нового лидера Китая – и с ужасом обнаружил в его руках томик Сталина. И действительно, Мао Цзэдун очень быстро вообразил себя Сталиным номер два. Через полгода он отправился в Москву – можно только представить, как за долгую дорогу из Пекина Мао бесчисленное количество раз проигрывал в своем воображении мельчайшие детали встречи с тем, кого считал своим учителем и кумиром. Однако все произошло совсем иначе.

Виктор Усов, доктор исторических наук, научный сотрудник Института Дальнего Востока Академии наук: «Еще до 1949 года, до основания Китайской Народной Республики, он пытался приехать в Советский Союз и слал телеграммы, чтобы Сталин его принял. Тот не спешил, долго шли переговоры. Практически только перед самым основанием КНР он дал добро на приезд Мао Цзэдуна. Тогда поезд долго шел, причем они отобрали у гоминьдановцев, на юге страны, специальные бронированные вагоны, которые не отапливались. Когда Мао отправился зимой через всю Сибирь, то заболел и приехал очень недовольный. Пришлось даже отменить церемонию встречи на вокзале».