Дочь за отца - Владимир Григорьевич Колычев

столе уже стояла открытая коробка с лекарствами, нитроглицерин, аспирин.

Виталик уже сидел на диване перед отцом, он держал его за руку, тот улыбался, но на Кручу глянул как на непрошеного гостя, от которого хотелось поскорее избавиться.

Степан дал больному таблетку аспирина и капсулу нитроглицерина, вызвал скорую и дал отбой следственно-оперативной группе. Ожил покойник, убийство отменяется. Покушение на убийство оставалось, но зачем следственно-оперативная группа, если потерпевший сам все расскажет?

Рана на лбу потерпевшего вызывала опасение. Пуля не пробила кость, в голову не вошла, но сила удара могла вызвать внутреннее кровоизлияние, что, возможно, и произошло. Взгляд у парня плыл, он плохо ориентировался в пространстве, движения вялые, неуверенные.

— Виталий, смотри на меня! — потребовал Степан.

Парень смог сфокусироваться на нем, сконцентрировать внимание, даже кивнул, давая понять, что с ним все в порядке.

— Ты меня слышишь?

Виталий кивнул.

— Кто в тебя стрелял?

— Никто!.. Сам выстрелил.

— В себя?

— Да нет, просто… Случайно…

— Может, рикошетом? — предположил Степан.

Только этим он мог объяснить, что пуля не пробила лобную кость.

— Да, наверное… Я ведь не в себя стрелял, я от себя стрелял.

— От себя… И где ты находился в момент выстрела? — поднимая с полу гильзу, спросил Степан.

— Здесь, в этой комнате.

Гильза от ПМ, ничего необычного, кроме того, что это часть боевого патрона. От боевого пистолета. Но где сам пистолет — вот в чем вопрос.

— Возле стенки стоял, у книжного шкафа… А пистолет в стену выстрелил… Тут выбоина в стене… Или мне кажется? — спросил Виталий, болезненно сощурив глаза.

Но смотрел он в стену, в которой действительно имелась свежая выбоинка, оставленная пулей. И во лбу отметина, значит, где-то валяется и сама пуля. Но Степан не торопился ее искать.

— А пистолет где? — спросил он.

— Пистолет?!. — глянув на отца, нахмурился парень. — Не знаю…

— А где ты его взял?

— Ну-у… — замялся Виталий.

И Гурский-старший заметно нервничал, отводил взгляд.

— Ваш пистолет? — спросил Степан, обращаясь к нему.

— Откуда у меня пистолет? — голос у мужчины заметно дрогнул.

— Мне плохо, — опускаясь в кресло, обессиленно проговорил парень.

— Вы что, не видите, Виталию плохо? — набросился на Степана Гурский-старший.

— Вижу и скорую вызвал… Откуда у вашего сына пистолет?

— Я не знаю!

— Папа не знает! — закрывая глаза, кивнул Виталий.

— Не надо учинять здесь допрос! — проговорил отец парня, пытаясь изобразить предсмертное состояние.

— Это не допрос, это дознание, будем возбуждать уголовное дело по факту незаконного хранения огнестрельного оружия.

Его интересовал не столько факт хранения, сколько перспектива повторного применения пистолета. Куда-то делся ствол, а значит, еще может натворить бед.

— Вы что, не видите, мальчику плохо! И у меня сердце!.. Думаете, на вас управы нет!

— За мальчиком прячетесь? — презрительно усмехнулся Степан. — Ну-ну!

— Я за мальчиком прячусь?!. Ну, знаете!

— Вашему сыну срок за незаконное оружие присудят, а вы на свободе гулять будете, очень хорошо.

— Срок присудят?

— От трех до пяти лет, а вы как думали?

— Ну вы совсем обнаглели, товарищ капитан! Я этого так не оставлю! — угрожающе расправил плечи Гурский.

— Чей пистолет? — в упор глянул на него Степан.

— Ну я не знаю… Может, и мой…

Мужчина открыл шкаф, выдвинул из него ящик, затем вынул его совсем, просунул руку в освободившуюся нишу и мотнул головой.

— Нет ничего… Все-таки нашел? — глянув на сына, спросил он.

— Нашел, — вздохнул Виталий.

— И куда делся пистолет? — спросил Степан, с усмешкой наблюдая за этим шоу.

Ясно же, что пистолет перепрятал его хозяин. Вошел в дом, увидел сына, пистолет, вызвал милицию. Нет чтобы пульс пощупать, схватился за пистолет, чтобы спрятать. Ну не идиот?

— Я не знаю… Что вы на меня так смотрите?

— Где пистолет? — Но Степан и не думал сводить глаз с подозреваемого.

— Да не знаю я!..

В дверь позвонили, Степан открыл, думая, что подъехала скорая, но увидел средних лет миловидную женщину в светлой меховой шапочке.

И женщина его увидела, испугалась, подалась назад, собираясь уходить.

— Капитан милиции Круча! — представился Степан, внимательно глядя на нее.

— Милиции?!. — с чувством облегчения выдохнула женщина, но тревога в ее глазах осталась. — А что-то случилось? — спросила она.

— А вы можете что-то сказать?

— Что я могу сказать?

— Кто вы?

— Я? Соседка я… — женщина указала рукой на дверь через лестничную площадку.

— Ирина Петровна! — принужденно обрадовался Гурский.

— Что-то случилось? — глядя на него через плечо Степана, спросила она.

— Да так…

— А то я видела тут каких-то барбосов!

— Кого вы видели? — Степан широко распахнул дверь, предлагая женщине войти.

— Барбосов!

Оказывается, она видела двух подозрительных типов, один бугай с широкоформатной физиономией, другой пониже, не такой широкоплечий, более располагающей внешности, но все равно неприятный.

— У этого, который здоровый, такая вот ряха! — женщина эмоционально поднесла руки к лицу, показывая размер физиономии. — Как у барбоса!

— Когда вы этих барбосов видели?

— В одиннадцать часов сорок семь минут. Я ведь уходить собиралась, увидела их, испугалась, дверь закрыла и на часы глянула.

— Одиннадцать сорок семь… — кивнул Степан.

А звонок на пульт оперативного дежурного поступил в двенадцать часов четырнадцать минут, разница, в общем-то, небольшая.

— И что барбосы? Они заходили в квартиру? — спросил Степан, внимательно глянув на Гурского-старшего, мужчина с жадностью слушал свою соседку.

— Да, зашли… Вот я и подумала… Что у вас все-таки произошло?

— Ничего страшного… И долго эти барбосы находились в квартире?

— Да нет, минут пять… Я еще подумала, может, в милицию позвонить.

— Лучше поздно, чем никогда, — усмехнулся Круча.

— Что, простите?

— Считайте, что вы уже позвонили!

— Просто самый большой барбос так на меня смотрел! — закатила глаза женщина.

— Когда смотрел?

— Ну, когда уходили!.. Я в глазок, а он на меня! И кулак показал!.. Честно признаюсь, мне стало страшно!

— А пистолет у них вы, случайно, не видели?

— Пистолет?!. Нет, не видела!

— А одеты как они были?

— Ну как… По-зимнему!

Женщина удивленно смотрела на Степана. А действительно, как могли быть одеты люди в конце февраля месяца, не по-летнему же!

— В перчатках были?

— А-а, да, в перчатках!.. Я еще подумала, может, нарочно, чтобы не наследить… Один такой рослый, мощный, лицо — лучше не вспоминать, — поморщилась гражданка. — Если ночью приснится…

— Что именно может присниться ночью? Какие глаза — большие, маленькие, косящие или нормальные, глубоко посаженные или не очень?

— Косящие глаза? Косящие глаза были у другого. Ну не то чтобы слишком косящие, так, чуть-чуть, может, просто близко к переносице посаженные. И вообще, этот второй какой-то не совсем пропорциональный. Руки короткие, а ладонь крупная. Сильные руки, я сразу поняла, что сильные.

— А ноги?

— И ноги сильные. Но короткие. И