Письма из апокалипсиса 2.0 - Татьяна Белова

плачущие ангелы с отбитыми крыльями и мысленно он пообещал им, что полетит.

2

— Игорь! Давыдов! Ты на седьмой? — кричал Остин по-русски. — Забери почту для Варгаса!

Механик бежал к нему от дальней стены ангара, где уже вторые сутки возился с вертушкой — вешал новое оборудование. За последний год австрал, как его называли за глаза, стал говорить по-русски очень хорошо и даже смеялся над их с Белебеем шутками. Остин Ньювер приехал в Сферград из солнечной австралии, единственного места, которое без всяких шуток звалось Эдемом. За последние пять лет ни одной зафиксированной смерти от аномалии. Все пытались попасть на неприветливый, засушливый континент, и тот, защищаясь от беженцев, оброс высоченными стенами. Парочка знакомых Игорю техников всерьёз рассматривала вариант продать почку или другой ненужный орган, чтобы попасть в австралию, а этот вот, загорелый любитель серфинга, взял и уехал.

Остин, наконец, добежал и протянул ему конверт. Игорь все еще не понимал, потому спросил:

— А что с дронами не так?

— Лабораторию закрыли, ты не слышал?

Вот так сходил на обед!

Игорь ткнул в ушной имп, запуская сканирование, но в эфире было тихо.

— Нашу лабораторию? — уточнил на всякий случай Игорь.

— Нашу, — ответил Остин. — Похоже, привезли новые образцы.

Игорь пожал плечами и вошёл в лифт.

Аномалии не подкрадывались бесшумно, они всегда оставляли громкий след.

На седьмом и правда творилось что-то странное, по коридорам бегали военные, тянули от лифта гермокишку, на выходе из которой устанавливали новую, дезинфицирующую камеру с карантинным боксом. У седьмого этажа был всего лишь третий уровень защиты, до сегодняшнего дня не было и намёка на полную изоляцию. Игоря остановил патруль с белыми нашивками биобригады, ребята из бабы яги, взяли у него кровь, проверили допуск и отпустили.

Олег Белебеев ждал его у лестницы на платформу, где располагалась лаборатория. Над шлюзом горела красная лампа.

— Ты куда запропастился? — спросил Белебей. — Тебе что, на обед первое, второе, третье компот подавали?

— Уже и пожрать спокойно нельзя, — пожал плечами Игорь. Приём пищи стал теперь делом интимным, приходилось использовать стерильные, изолированные помещения. — Что случилось то? Теперь не пропустят? У меня тут для Варгаса почта.

Белебей с интересом глянул на конверт и Игорь добавил:

— Лично в руки.

— Какой-то таинственный образец привезли, группа Кардышева. Чтобы его доставить, они насквозь третью зону прошли, говорят, там снова люди живут, представляешь?

— А как же зачистка?

— Так это когда было, уже восемь лет прошло.

— И ты про образец ничего?

— Ничего, но Варгас сморщенный ходит, будто лимона наелся. Ты, кстати, свою дозу уже получил? Семеновна бегала тут, расписывала преимущества натуральных лимонов перед таблетками и концентратом. Они теперь фрукты и овощи выращивают по новой, беспочвенной технологии, говорят, безопасность стопроцентная!

Игорь поморщился, он терпеть не мог кислятину, но врачи настаивали и все из-за вспышки цинги на минус шестом. Скорее всего, какой-то сбой оборудования по витаминизации.

Игорь почувствовал резь в глаза. Давно надо было линзы снять. Дома он не был уже больше суток, но в лаборатории держал запасной комплект на такие случаи.

— Пойдём пока на Новый Вавилон глянем, а то чё тут делать, то? понадобимся позовут!

Новым Вавилоном называли башню вокруг прозрачной сферы. Башня, как кольца змеи закручивались по спирали, а в центре за толстыми стенами из защитных сплавов пряталась точка перехода. Снаружи, можно было видеть только герметичный шлюз.

В смотровой, как всегда, было людно и накурено, ни одна табличка “no-smoking” не помогала. Иногда справлялся воздухоочиститель, но это когда он не был сломан. Окон на передовой не было, вместо стёкол в рамы были вставлены отражающие графеновые линзы, еще тоньше, чем на его сетчатке. Вид снаружи был спроецирован на сплошной экран, картинка отставала от реальности на доли секунды. По ту сторону экрана привычно светило солнце и мир казался обычным. Перед ними лежало озеро Байкал, самое чистое и самое прекрасное. Игорь работал здесь уже десять лет, но до сих пор не мог налюбоваться. Лимнологи, экологи, биологи приезжали со всего мира, изучать нетронутый аномалиями биом озера. Отсутствие аномалий было тоже своего рода аномалией.

А еще озеро было последним, что видели уходящие.

Двенадцать лет назад он приехал сюда, как и многие, чтобы уйти. Напросился вместе с профессором Керимовым, буквально жил под его дверью трое суток, пока тот, наконец, не сдался и не согласился. Они приехали в сентябре, мокром и грязном, целыми днями шёл дождь, дороги развезло и последнюю часть маршрута их пересадили на барана, военный вездеход, который, как и многое другое изначально создавался для Марса, но потом был переделан под аномалии. Сферград оказался в самом их сердце. Тогда-то Игорь впервые и увидел, как живут люди, которые спасают мир. Мир разваливался, но они продолжали подбирать его куски и сращивать. Выбрали не бежать, а бороться. Спасать веру и надежду, так же как это делали космонавты, астронавты и тайконавы на Марсе.

И также умирали ради этого.

Заявку на переход Игорь тогда, конечно, отправил, сразу же как получил свою первую работу, случилось это месяцев через восемь после того, как через червоточину ушёл профессор Керимов. Но пока ждал, успел передумать, потому когда через полтора года получил отказ, то не расстроился. Игорь к тому моменту уже сменил три места работы в посёлке и из кожи вон лез, чтобы попасть внутрь Аномального периметра. Для этого ему даже пришлось съездить обратно домой и добить таки свой диплом. После этого он вернулся и теперь уже мог претендовать на более престижную работу. Специализации в научных направлениях у него не было, но доктор Варгас принял во внимание мнение профессора Керимова, который написал Игорю рекомендательное письмо, написал он его в надежде что тот передумает уходить. И вот двенадцать лет спустя, Игорь стоял и смотрел, как очередная группа из трёх человек, нагруженная оборудованием, под тяжёлыми рюкзаками идёт к шлюзу для перехода.

Напротив башни, как маяк на берегу, стояла самая высокая в мире надгробная плита — стела, по ней все выше и выше забирались имена уходящих в небытие. Когда-нибудь, после того, как человечество исчезнет с лица земли, те, кто выживут на Марсе или по ту сторону червоточины, возможно прилетят и найдут её здесь. Память в камне.

— Давыдов, Белебеев, — раздался голос, но не из динамика, а от двери. Игорь оглянулся, но не узнал говорящего, на лаборанте белый защитный комб. — К Варгасу.

— Я же говорил, что позовут, — улыбнулся Белебей.

— А что с сигналом? — Игорь постучал пальцами по напульснику.