📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаДевушка пела в церковном хоре - Мастер Чэнь

Девушка пела в церковном хоре - Мастер Чэнь

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 58
Перейти на страницу:

Вот только взрыв этот – какая странная история, что там взорвалось, не бомбисты же это сделали… И не японцы – до них еще долгие, долгие недели пути… А странная она потому, что вот эта толпа полиции – с ней что-то не так. Откуда она вообще взялась?

Но тут Рузская, склонив ко мне на секунду поля шляпы, ушла, я двинулся следом в свою каюту (споткнувшись на железных ступенях вниз), там бестолково помялся, подумал – не пора ли обедать, или тут нужен какой-то сигнал, называемый, кажется, склянками. Вышел снова на палубу.

И понял, что хорошо бы присесть на что-то твердое и устойчивое, потому что палуба мягко наклонила меня к носу корабля и серо-лиловатой воде. Я быстро окинул взглядом тех людей на палубе, которые в отдалении как-то виднелись, – было ощущение, что для них происходящее нормально.

Думаю, вы уже поняли, что со мной было дальше – и длилось долго.

Не то чтобы я лежал, не вставая и не выходя из отведенной мне запасной офицерской каюты, на откидной кровати. То есть, понятно, лежал, рассматривал чистые эмалированные стены и круглый глаз иллюминатора, думал о том, что бывал в куда худших гостиницах. Пытался понять, тепло мне или холодно. Размышлял о том, что это жуткое качание во все стороны, пусть и не очень сильное, теперь будет всегда.

Хотя – качание или нет, надо хотя бы представиться капитану, до того роль дворецкого при моем вселении на крейсер играл какой-то юноша, видимо мичман. Одеться, пойти наверх… Не сейчас, не сейчас.

Но я и выходил, конечно. Потому что когда человека тошнит, он должен знать, где туалетная комната (оказалось, рядом). И где кают-компания, да просто место, где можно попить воды. Пресной, заметим. Рукомойник на палубе, который я ранее обнаружил, чтобы прополоскать рот, содержал что-то соленое.

В кают-компании обычно было пусто, но ближе к закату я нарвался на большой сбор веселых людей в черных тужурках (или это бушлаты?), и они посмотрели на меня с вежливым сочувствием.

Тут я понял, что эти люди ходят, разговаривают, едят как ни в чем не бывало; заметил, что Рузской не было, – сестра по несчастью? И решил, что, раз уж пришел, надо взять себя в руки.

– Немоляев, Алексей Юрьевич, э-э-м, сухопутная крыса, – представился я самому внушительному из всех бородачу (и почти не ошибся – он оказался вторым по рангу здесь человеком).

Тут я обозвал его капитаном, после чего некто слегка раздраженный быстро поправил меня: здесь военный корабль, здесь командир, а не капитан, а передо мной старший офицер. Которому, кстати, мне и следует представиться, так что все пока хорошо.

Этот же старший офицер, как и было положено, показал мне место на относительно пустующем участке длинного стола, там, где сидел корабельный священник, и я собрался что-то съесть, но из этого ничего хорошего не получилось.

– А вернитесь-ка вы в каюту, уважаемый – как вас? Алексей Юрьевич, – сказал мне добрый и понимающий человек напротив. – А я к вам непременно зайду вскорости.

Он и зашел, оказался одним из двух здешних врачей, по фамилии Тржемеский.

– Ожоги, ушибы, а на экваторе будут, без сомнения, солнечные удары, – рассказывал он мне, проверяя пульс. – Но, поскольку на эскадру в нижние чины набирали не просто запасников, а еще и сухопутных, да крестьян попросту, то есть и вот эта, знаете ли, морская болезнь. К утру не пройдет, не обещаю. Потерпите. А тем временем рекомендации такие…

К утру она не прошла.

До того, как начался неожиданный кошмар, было вот что: я выползал довольно часто на палубу и уже пытался вести разговоры с людьми. Узнал следующее: для матросов я – «вашескородь», но странное вашескородь, потому что обращаюсь к ним на «вы», чего офицер не должен делать – хотя ни в каком уставе это не обозначено. Так или иначе, при разговоре со мной бескозырку сдергивать одним казалось нужным, а другим нет.

Далее: у матросов свое средство от морской болезни. Надо, чтобы кондуктор… в общем, боцман отстегал мучающегося линьком до синяков, и все сразу проходит. Многие сами к боцману с этим обращаются, только скажите, вашескородь.

И: крейсер – маленький качающийся остров. На нем ты никогда не один. Всегда и всем видно твое лицо – видно даже от носа на корме и читаются даже мысли на нем.

Я, конечно, пытался работать. Я здесь не просто так, вспоминалось мне. Я свидетель великих событий. Никогда в российской, да что там – всемирной истории не отправлялась через весь мир, через два океана такая мощная армада – почти все боевые корабли великой империи. Маршрут был в точности мало кому известен, но наша колонна кораблей шла сейчас вокруг всей Европы, должна была пройти между Англией и Испанией, потом обогнуть всю Африку до самой южной ее точки, до недавнего поля битвы англичан и буров. Ходили слухи, что часть кораблей могла, по осадке, пройти через Суэцкий канал и потом соединиться с нами где-то в Индийском океане. Потом – минуя британский Сингапур – мы все вместе пойдем на север. К осажденному японцами Порт-Артуру, к полю битвы этой неожиданно страшной и кровавой войны с нацией, о которой у нас еще года два назад никто всерьез и не слышал. Господи, Япония – да что вообще такое эта Япония?

Телеграфные новости в газетах – это одно. Но длинные журнальные очерки в безумно респектабельной «Ниве», этом флагмане нашего Просвещения, где у входа в редакторские святыни стоит под пальмой чучело медведя с серебряным подносом для визитных карточек, – это другое.

И только «Нива» могла совершить невозможное – уговорить Адмиралтейство взять в это путешествие одного… одного изо всей России… очеркиста, то есть меня.

Я снял с пачки блокнотов верхний, извлек из футляра заточенный карандаш и начал записывать все – да-да, насчет боцманского лекарства от морской болезни тоже – все, что мой читатель не узнает из телеграфных сообщений. А узнает лишь от меня одного.

И вдруг – упомянутый ужас.

Ночь, я сплю, но дальний грохот сбрасывает меня с койки. Нет, не только он: еще бешено мечется звук колокола уже здесь, на крейсере. Топочут ноги в коридоре и по палубе над головой. Топот стихает. Снова раскаты. Если это гроза, то что значат колокол и беготня?

Понятно, что я пошел наверх, голова еще кружилась – но спать было невозможно. А наверху было страшно.

Только вчера я наблюдал россыпь алмазных звезд над головой, цепочки огней эскадры над черно-серебристой водой и думал, что вот-вот вернусь к жизни. Сейчас мир исчез. Я плохо видел даже нос нашего крейсера, и в этой сырой мгле впереди и справа раздавался вой сирен. Нет, это никакая не гроза.

Раскаты грома продолжались, но вот туман справа и впереди куда-то делся, я увидел бешеную скачку световых конусов на низких клочьях облаков и – огневой столб на горизонте. То есть горел какой-то корабль, и еще я отчетливо видел мгновенно расцветающие белые подснежники по контуру чернеющих громад броненосцев – а наших ли?

Какого черта, мы в Северном море, прошли Балтику. Войны здесь не может быть. Она на той стороне глобуса.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 58
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?