Подвиг разведчика - Валерий Рощин

На гранитном цоколе сидел бородатый человек неопределенного возраста, с неровным шрамом на смуглом, загорелом лице и, склонив голову набок, растягивал меха старенького аккордеона. Одет он был в чистенькую, но потрепанную и странную для северного русского города восточную одежду. Рядышком с неестественно вытянутыми ногами аккуратно лежали два деревянных костыля. Темные, легко посеребренные на висках, длинные волосы были схвачены на затылке резинкой; подвижные пальцы живо бегали по многочисленным кнопкам и клавишам певучего инструмента.

Затаив дыхание, Эвелина напряженно всматривалась в его лицо. Она отлично помнила: на левой щеке Константина обитала родинка, и сейчас под густой, но не длинной бородою незнакомца ее можно было б отыскать… если бы щеку мужчины косо не перечеркивал безобразный шрам. Страшный след захватывал тонким верхним концом бровь и широко начинался аккурат на месте родинки.

Муж стоял позади нее и тоже пристально изучал нищего музыканта. Приметив косую отметину, полученную, верно, в какой-то войне, он машинально и стыдливо потрогал и свой овальный шрам. Увы, но происхождение свежей, недавно затянувшейся раны на той же левой щеке Антона, не имело касательства к участию в баталиях…

— Жги, мужик! Жги, молодчина!.. — крикнул кто-то из толпы.

Бородач не услышал громкой похвалы — глаза остались прикрытыми, а слух всецело поглощался исполнением зажигательного танго.

— Бр-раво! — вторил визгливый голос, и меж слушателями и музыкантом явилась рябая испитая женщина в оборванной одежде.

Она картинно кинула монетку в лежавший на картонке каракулевый головной убор и пустилась в пляс, попутно хлопнув аккордеониста по плечу. Не прерывая игры, тот равнодушно посмотрел на «танцовщицу», одарил снисходительной усмешкой, коей, видно, успокаивал слишком рьяных почитателей своего таланта и опять окунулся в пучину мелодичных звуков.

— Пойдем, Эвелина, — раздался шепот Князева, а следом она почувствовала под локтем цепкую ладонь.

Не отрывая взволнованного взгляда от бородатого исполнителя, она высвободила руку и не двинулась с места. Лицо ее вдруг стало бледным, глаза по-прежнему горели, да вряд ли кто-то взялся б твердо заявить: признала она в нищем музыканте любимого человека, мучилась ли одолевавшими сомнениями или, обознавшись, переживала мучительную ошибку…

А настойчивый муж все не сдавался:

— Послушай меня, дорогая… Тебе нужно успокоиться. Это, во-первых. А во-вторых, пора уж окончательно вернуться к нормальному бытию. Забудь о Косте! Довольно поддаваться химерам и наваждениям! Так будет лучше и для светлой памяти о нем, и для нас с тобой. Для всех нас, одним словом…

— Прошу, оставь меня! — громко произнесла она, дернула плечом и в отчаянии схватилась за свой безымянный палец.

Почти все, стоявшие вокруг, обратили взоры на симпатичную пару. Все, кроме самого исполнителя — тот пребывал во власти искусства, и ничего вокруг не замечал.

В страстном порыве девушка что-то сунула Антону в ладонь и упавшим, слабым голосом прошептала:

— Как же я тебя ненавижу, и… будь ты проклят!..

Повернувшись, с торопливой твердостью она стала удаляться от лестницы, ведущей вниз. Муж бросился за ней, на ходу рассматривая предмет, да только успел понять, как обручальное кольцо выскользнуло из пальцев и с тонким звоном запрыгало по асфальту. Он согнулся пополам, отыскивая среди множества ног золотую вещицу, а когда снова распрямился, жены уж рядом не было…

Вскоре горожане, шедшие по соседствующему с вокзалом путепроводу, в растерянности остановились, наблюдая за стоявшей на каменных перилах высокого моста молодой женщиной необыкновенной красоты. Балансируя и едва удерживая шаткое равновесие на узеньком витиеватом ограждении, она смотрела не вниз — на проносившийся нескончаемый поток автомобилей, а вглядывалась в сиреневую даль и что-то шептала, словно вымаливая у кого-то прощение…

Затем глаза ее закрылись, лицо подернуло предсмертное умиротворение, и гибкое тело с прижатыми к груди руками решительно подалось вперед…

Горная Чечня

Действие почти всех книг Валерия Рощина происходит в ЧечнеНа дворе палило молодое летнее солнце и пахло отцветавшими кизиловыми рощами. Настроение бойцов командированной группы стремительно менялось — с каждым днем приближалась заветная дата отъезда в родной Петербург. Извечные проблемы командира элитного Отряда специального назначения «Шторм», снова занятого вопросом: кем заменить уставших, честно отработавших положенный срок сотрудников? — сами по себе отходили на второй план, и народ понемногу паковал свой скудный багаж, готовясь к возвращению в родные пенаты.

Обедали в небольшом флигеле хозяйственного Управления, расположенного здесь же, на ухоженной территории Комплекса правительственных зданий, охраной которого и занимались из месяца в месяц. Столовая для военного люда была чистенькой, уютной, с добротной современной отделкой. Да и качество предлагаемой пищи никогда не вызывало у спецназовцев недовольства. Охрана Комплекса давно стала обыденным занятием для многих подразделений Минюста, сменявших друг друга на Северном Кавказе. Служба проистекала спокойно, но иногда все ж случались неприятные инциденты: то грузовик, доверху напичканный взрывчаткой, протаранит усиленный шлагбаум, то из проносящейся мимо легковушки полоснут очередью по бойцам или окнам шикарных зданий. Посему даже за обедом сотрудники «Шторма» не забывали о затаившемся за периметром территории неприятеле…

За квадратным столиком сидели трое. Подполковник и моложавый капитан были обыкновенны. Третьего офицера отличали недельная щетина на правильном славянском лице, широкие плечи, длинные музыкальные пальцы, да черная родинка с полгорошины на левой щеке.

— Евгеньевич, слышал, вы вчера баньку организовали? — обратился к мужчине с родинкой подполковник — местный комендант.

Неспешно прихлебывая ложкой наваристый борщ, тот коротко кивнул.

— А что ж не пригласили косточки погреть? — миролюбиво упрекнул старший офицер.

— У нас все экспромтом вышло — сами еле успели, — пришел на помощь своему командиру капитан Лагутин и вдруг, о чем-то вспомнив, тяжко вздохнул: — Ёк-макарёк!.. Я ж газовый баллон вчера забыл снять с крыши!

— От те раз! А ежели он рванет на таком пекле! — озаботился комендант.

— Непорядок, граждане! Давайте-ка, мужики, в тенёк его — жарит сегодня нешуточно.

— Сейчас покончу с обедом и сразу отряжу двух бойцов, — твердо пообещал заместитель Ярового.

И едва он собрался отведать хорошо прожаренной баранины, поданной на второе, как где-то на улице шарахнул оглушительный взрыв…

— Баллон!.. — подпрыгнув на стульях, слаженным хором прошептали Лагутин с комендантом.

— Нет, господа, ошибаетесь — вряд ли это ваш баллон, — впервые подал невозмутимый голос Константин Яровой, отодвигая тарелку, вытирая губы салфеткой и вставая из-за стола. — Это заряд одноразовой «Мухи». Пошли, сейчас все одно завоет…