Котёнок на тропе войны - Юрий Артемьев

в лексиконе ментов звучит: «Гражданин!». Странно.

— Вы мне? — голос мой немного хрипит… Наверное продуло после поезда. Ну. Да. Там я разогрелся, а потом на мороз… Хотя какой мороз. Так себе…

— Да. Есть пара вопросов…

Ага. Всё-таки есть вопросы…

В это время распахивается передняя пассажирская дверь и выходит… Да. Та самая дама, что сопровождала девочек в поезде. Блин. Её тут только не хватала. Сейчас на меня обрушится груз обвинений за произошедшее в вагоне. Но, неожиданно, она обратилась к лейтенанту?

— Коля! Ну, что ты напал на бедного мальчика. Он… Он так помог нам. Он заступился за нас.

Милиционер немного потупился.

— Да, я…

А женщина подошла ко мне и просто поинтересовалась:

— Ты куда идёшь? Ночью у нас автобусы уже не ходят. У тебя есть кто-то нашем городе?

— Нет. Я тут никого не знаю. А иду… Наверно в сторону большого шоссе. Мне надо добраться в Ивановскую область. А на шоссе я могу поймать попутную машину.

— Ночью? Ты скорее под машину попадёшь, чем тебя кто-то подвезёт. Давай. Ты поедешь с нами. У нас переночуешь, а утром… Утром Коля тебя подвезёт до поста ГАИ. А там, тебе помогут. Найдут попутную машину. Поможешь, Коля?

Милицейский лейтенант, только кивнул в ответ.

Вот это расклад. Что бы это значило?

— Мне не очень-то удобно. Вы меня даже не знаете и вот так просто приглашаете к себе домой незнакомого человека?

— И не спорь! — безапелляционно заявляет строгая дама. — Садись в машину!

Скинув рюкзак с плеча, я сажусь на заднее сиденье, слегка придавив сидящих там девчонок. Они смотрели на меня очень настороженно. Взрослые сели спереди. А Коля, ловко переключая передачи, повёл машину по ночным улицам Орехово-Зуева.

Глава 2

Девочку со скрипкой мы высадили у одиноко стоящего на окраине частного дома. Её встречали родители. Маленький толстый мужчина. Из его достоинств можно было выделить плешь на полголовы и выдающийся нос. Полноватая женщина, типичная «еврейская мама» закидала свою дочь сразу миллионом вопросов? «Как всё прошло, Софочка? Тебе дали там поесть? Ты не замёрзла… и т. д. и т. п.» Вопросы не кончались. Было видно, что девочке было не очень комфортно от такого показного внимания со стороны заботливой мамы.

Не задерживаясь, мы отправились дальше. Коля привёз нас к новому девятиэтажному дому с одним подъездом.

— Ты езжай, Коля. Мы тут сами разберёмся.

— Но…

— Не спорь. Ты утром заедешь?

— Да. После развода, часов в десять нормально будет?

— Нормально. Можно и попозже. Я выходная, а Ленка в школу не пойдёт…

— А…

— Всё. Езжай, Коля!

Бросив на меня типично ментовской прощупывающий взгляд, лейтенант-Коля, хлопнув дверью, завёл машину. Не успел жёлтый «Москвич» скрыться за углом, а строгая дама уже сказала: «Пошли!» и вошла в подъезд. Закинув рюкзачок на плечо, я пошёл вслед за неё. Та, кого в разговоре назвали Ленкой. Уже скакала по ступенькам впереди нас.

Мы поднялись на лифте до шестого этажа. Крайняя слева от лифта квартира встретила нас тишиной. Нас явно там никто не ждал.

— Раздевайся, проходи на кухню! — это, обращаясь ко мне.

— Ленка! В ванную! — это уже не мне.

— Ну, мам.

— И не спорь!

Значит всё-таки мадама — это мама. Без строгого пальто, она оказалась довольно стройной, но не худой, женщиной лет тридцати. Спортивная такая тётя.

Я повесил куртку на вешалку в прихожей, а кепку бросил на верхнюю полку. Ботинки на обувную полочку. Рюкзак просто оставил на полу у входной двери.

— Вон тапочки…

Мне достались растоптанные тапочки на несколько размеров больше чем надо… Видимо специальные, гостевые.

Всё кругом было до боли знакомо. Сколько я видел таких квартир. Вполне упакованных по советским меркам, но всё же бедноватым по меркам моих двадцатых годов двадцать первого века.

На кухне я сразу же прошёл к мойке и тщательно вымыл руки с мылом, чем заслужил одобрительный взгляд хозяйки квартиры. Ну а потом я уселся на табуретку у кухонного столика и молча наблюдал, как накинувшая кухонный фартук гостеприимная женщина суетится между плитой и холодильником. Холодильник я узнал сразу. Это был именно тот, который стоял на моей кухне в моём детстве. Первый прямоугольный холодильник ЗИЛ. Я помнил его до мельчайших деталей. Оставаясь один после школы, я из него извлекал то, что оставляла мне мама на обед. Кастрюльку с супом. Или ещё чего вкусного. А ещё, проявляя самостоятельность я уже в первом классе стал сам себе делать яичницу с колбасой или просто поджаривал гренки из чёрного хлеба на подсолнечном масле. Родители работали долго. Мама в семь приходила с работы, а папа и того позже. Когда как… Ну а я кулинарил от души в меру своих детских разумений. Делал блинчики, жарил картошку с луком… Нет. Тут я соврамши. Лук я тогда ещё не любил. Просто жарил картошку. Нарезал тонкими дольками и жарил с солью…

Почему-то мне стало по-домашнему уютно. И эта кухня… И эта женщина, нарезающая сейчас бутерброды.

— Как я могу к вам обращаться?

— Меня зовут Ирина Анатольевна. А тебя?

— Саша.

— Ты сам откуда?

— Сейчас или вообще?

— Да… Давай мы сначала попьём чаю, а потом ты подробно мне расскажешь о себе. Если, конечно…

— Хорошо. Давайте начнём с чая.

Она мило улыбнулась. Странно. В ней почти совсем не осталось той напускной строгости, которая была раньше. Видимо Ирина дома и Ирина Анатольевна вне дома — это два разных человека.

Чай был вкусный. Индийский. Со слоном. Хозяйка заварила его в маленьком фарфоровом чайничке. А уж потом после того, как были готовы бутерброды с докторской колбасой, и на столе появилась хрустальная вазочка с шоколадными конфетами, разлила по небольшим чайным фарфоровым чашкам.

Я никогда не любил этот чайный ритуал при приёме гостей в советские времена. Из сервантов появлялись красивые чашечки из сервиза. Обычно эти сервизы изображали музей тщеславия, красуясь за стеклянной витриной полированных шкафов. Я всегда любил простой бокал объёмом примерно триста пятьдесят миллилитров. Кружку скорее всего. Но не железную эмалированную или алюминиевую кружку. Это, скорее всего ближе к деревенскому быту. Кружка должна быть или стеклянной, или керамической. Я не буду долго обсуждать разницу между фарфором и фаянсом, но скорее всего я в своём будущем чаще пользовался фаянсовыми кружками. И они меня вполне устраивали и по объёму и по качеству.

Но сейчас передо мной стояла симпатичная фарфоровая чашечка с ажурной ручкой. Для моей нынешней девичьей руки в самый раз. Но не моё… Как ни крути.

Заметив мой слегка иронический