Юджин - повелитель времени. Книга 3. Патроны чародея - Гай Юлий Орловский

– Семейная ссора? – спросил я. – Я как-то по бытовым вопросам не мастер. Мне подавай международные заговоры. И кризисы геополитики. Так что я пру дальше, извините, приношу свои соболезнования еще раз…

Он вытаращил на меня глаза.

– Вы что… даже не зайдете?

Я ощутил, что совершу какое-то святотатство, даже Фицрой посмотрел как-то странно и с неодобрением.

– Зайду, – ответил я сердито и с усилием, – если так принято. Чтобы еще и родне выразить свои искренние сочувствия, соболезнования и оказать поддержку. Моральную, разумеется.

У той хатки, на которую указал старик, толпятся люди. Мне показалось, нездешние, местные уже знают, что лекарь мертв, а это пришли из других сел, в руках узелки с подношением, в селах монеты не в ходу, в моде вечно живой и бодрый бартер.

Навстречу вышел могучий и еще более древний старик с седой бородищей ниже пояса, с могучими белыми бровями вразлет, что делает его похожим на филина, широкий в плечах и с совсем небольшим брюхом.

Он поклонился с таким чувством достоинства, словно это он знатный глерд и великодушно принимает голодного и озябшего путника.

– Меня зовут Кешарий, – назвался он. – А это мой младший брат. Иногда мне помогает, когда не лежит пьяный и не ходит по чужим женам. Спасибо, что прибыли так быстро…

Я обернулся к молчаливо наблюдающему Фицрою.

– Что, это тоже мое село?

Он растянул рот в злорадной усмешке.

– Последнее, перед границей с землями глерда Велаголия.

– Что за хрень, – сказал я с тоской, – а можно сейчас от него отказаться? И пусть свои проблемы решают сами, как при демократии?

Он покачал головой.

– Увы, сейчас это точно ваши люди.

Я с чувством приближающихся неприятностей повернулся к старику.

– Что стряслось?

Он кивнул в сторону хатки, что при ближайшем рассмотрении оказалась всего лишь просторной хижиной.

– Там жил наш единственный лекарь. Не только наш… к нему ходили из самых дальних сел. Мы даже не знаем, откуда. Но ходили.

– И он всем помогал?

– Да. Всем.

– А другие лекари есть? – спросил я, уже догадываясь об ответе. – Да, плохо дело… Теперь вам самим придется куда-то ходить.

Он вытаращил на меня глаза.

– Вы что, не собираетесь найти и наказать виновных?

– Найти и наказать, – проговорил я в замешательстве, – это сказать легко… Вот если бы вы его нашли, я с удовольствием накажу мерзавца или мерзавцев по всей строгости моего несправедливого закона. Вам это понравилось бы, уверяю! Я умею делать зрелища. Можно даже с фейерверками, если вспомню, как их делать. Поделим обязанности? Это называется делегировать полномочия на места. Вы должны быть довольны. Вам полномочия, а с вас всего лишь только налоги. Хороший обмен?

Он смотрел на меня злыми глазами.

– Глерд, это ваше дело бдить и защищать!.. Мы налоги платим!..

– Хорошо-хорошо, – сказал я, – только не надо орать. У лекаря родня есть?

– Есть, – отрубил он, – но не здесь.

– А где?

– Очень далеко, – объяснил он. – Очень!.. За рекой, а там еще и за лесом. Его старшая сестра живет там.

– К ней уже послали?

Он посмотрел с удивлением.

– Зачем?

– Как к наследнице, – сказал я с неудовольствием. – У него осталось что?..

Он почесал лоб.

– Вообще-то вон у входа сидит Пряка, никого не пускает… А то разворуют. Вещей там нет, но лекарь всю жизнь собирал всякие штуки для… гм… лечения.

Я покинул седло, кто-то сразу ухватил повод. Староста пошел за мной. У самой хижины торопливо поднялся с корточек и отпрыгнул от входа крепкий, лохматый, как медведь, парняга.

Следопыт из меня никакой, но вокруг хижины земля мягкая, и оттиски сапог никто не спутает со следами от мягких башмаков крестьян, потому я их и заметил сразу, хотя, конечно, крестьяне тоже заметили, но их примитивные мозги не слишком приспособлены решать задачи, которые лежат за пределами «бери больше – бросай дальше» и «копай от забора и до обеда».

– Ладно, – сказал я, – сперва заеду к его сестре, благо это мне по пути. Так как ее найти?

Он вздохнул.

– Она тоже иногда лечит, но брат был сильнее. Намного. Так и спросите местную лекарку. Бдилла ее зовут.

Фицрой поглядывает с сочувствием. Быть феодалом не так уж и сладко, почему это раньше казалось таким простым и легким?

– Не отставай, – велел он, подмигнул, погнал коня вперед, а с далекого пригорка помахал рукой и жестом велел сворачивать налево.

Деревня открылась сразу за высокими деревьями, дальше снова лес, домики расположились прямо у основания великанских и таких прямых, как заводские трубы, стволов.

На околице во все стороны шуганула босоногая ребятня. Я усмотрел самого храброго, что отважно смотрит из-за высокого плетня, крикнул:

– Эй, герой! Где живет ваша лекарша?

Он хотел было спрятаться, но преодолел страх, явно будет героем, и указал пальцем вдоль улицы.

– Вот тот домик с соломенной крышей. Там живет Шатун, у него во дворе белые козы, сразу увидите.

– Белые козы, – пробормотал я, – белые козы кушают розы… тоже белые…

Фицрой свистнул и понесся вскачь. Я догнал, когда он уже спешился и бросил повод одному из не успевших убежать местных крестьян.

– Ты только не задерживайся, – посоветовал он. – Да, надо о них заботиться, но что-то и сами должны делать. Не давай на себя сесть и ножки свесить.

– Я бы им все полномочия передал, – буркнул я. – Кроме права первой брачной…

– Ого!

Я махнул рукой.

– Да ладно, и это бы передал, лишь бы ничего не делать и ни за кого не отвечать.

Калитка не заперта, но нас увидели, из дома выбежал лохматый мужик с печальным лицом, торопливо сорвал шапку с головы.

– Глерды?

– Бдилла, – сказал я, – здесь?

– Это моя жена, – ответил он быстро. – Она… болеет. Сильно болеет. Даже очень.

– Веди, – велел Фицрой.

Втроем вошли в дом, во второй комнате на постели лежит укрытая одеялом до груди бледная изможденная женщина. Что больна, сильно больна, видно сразу: жутко исхудавшая, кости выпирают наружу, глаза ввалились, под ними темные круги, подбородок выдвинут вперед, будто и она из потомства Габсбургов.

Я посмотрел встревоженно, что-то здесь не так. Настолько тяжело больных видеть не приходилось, древние маги успели не только модифицировать огородные растения и улучшить породы скота, но и в достаточной мере защитили людей от большинства болезней. А эта прямо умирает в расцвете, как говорится, лет.