Принцессы бывают разные - Анна Гринь

И то хорошо!

– Что ж, не смею вам мешать. – Я поскорее отступила на пару шагов, но отец быстро подошел и взял меня за локоть:

– Подпишешь пару документов и свободна.

– Совсем?

– До завтра, – за короля ответил Леож. – Завтра мы отправляемся в Димитрион.

– А я не хочу! – в лицо данному субъекту выпалила я. – Я лучше!..

– Ализа, – угрожающе вымолвил отец, – еще одно слово…

– И что?!

– И на восток вы поедете в сундуке, – закончил барон.

– Это жестоко! – возмутилась я.

– Ладно, так и быть, я прикажу просверлить дырочки, – улыбнулся Леож, и у меня по спине пробежали мурашки.

«Не дрейфь! – приказала я себе. – Он всего лишь один из многих. Ты и не таких ломала!»

– Я не буду ничего подписывать, – спокойно помотала я головой. – Даже не надейтесь.

– Можете нарисовать крестик, – снисходительно разрешил барон и добавил с ядом в голосе: – Ваше высочество.

Адово пекло! Я уже возненавидела этого грубияна. И откуда только такие на востоке берутся?

Высоко задрав нос, я все же вошла в зал заседаний и приблизилась к столу. Услужливый секретарь пододвинул ко мне длинный свиток и чернильницу с пером. Я мельком просмотрела записи, оценивая перечисленные в документе обязательства сторон, и тихо ахнула, оценив суммы, которые задолжал отец.

– А я, оказывается, дорого стою, папочка, – зло просопела я и взялась за перо.

Долго думала, не поставить ли и правда крестик, но вместо этого, прикрывшись от барона и короля ладошкой, быстро изобразила нечто, после чего довольно отступила и обошла стол. Хотелось оказаться от мужчин как можно дальше, когда они рассмотрят мой шедевр.

Отец и Леож склонились над свитком. Король подавился кашлем, барон хмыкнул, а я с удовольствием еще раз издалека полюбовалась нарисованной в государственном документе рожицей.

– Наверное, нужно… – начал было отец, но посол прервал его взмахом руки и сказал:

– Ваша подпись соответствует всем правилам, за свою я так же ручаюсь. Ну а это… – он посмотрел на меня, а я показала ему язык, – лишь формальность.

«Хорошенькие дела! – обиделась я. – Формальность… Ну дождешься ты у меня!»

Меня под конвоем возвратили в комнату и заперли, не удосужившись даже предложить ужин. Голодная и злая, я долго наматывала круги по комнате, пока в голове не возник план. Простой и легкий план побега.

Ну и что, что я уже супруга этого неведомого принца? Хм… так увлекшись суммой долга и рисованием, я даже не посмотрела на имя, а отец ни разу не упомянул его вслух.

Напрягая память, я выудила оттуда все имевшиеся сведения о Димитрионе. Королевство жило очень закрыто, посторонних там не жаловали, опасаясь шпионов. И соседям приходилось судить о димитрионцах по приграничным городам.

Димитрион во все времена считался самым богатым регионом. Не только мой отец, король Алерайды, задолжал тамошним богачам, но и половина королевств на обоих материках и почти все государства на островах южного побережья нашего Солнечного континента.

Еще я вспомнила, что Димитрион вот уже добрых сто лет безуспешно воевал с северным соседом, Модриггатом, не дававшим покоя и другим державам в округе.

– Модриггат, – прошептала я и передернула плечами.

Об этом королевстве старались молчать, чтобы не навлечь беду. А уж сколько страшилок ходило про Черные земли!..

Я знала немного, лишь то, что тамошние короли не оставляют надежды захватить земли южнее хребта Дин – природной границы между Модриггатом и Димитрионом.

О королевской семье Димитриона я знала не слишком много. В Димитрионе точно был король. И королева. И толпа желающих взойти на трон.

У короля была единственная дочь и несколько сыновей. Я отмела пару совсем уж юных, и передо мной остался список из трех возможных кандидатов. Имена их я помнила, чего нельзя было сказать о титулах и возрасте.

Но одно я знала точно: кто бы ни оказался моим злополучным мужем, ему не сто лет, а еще до тридцати, так что в покое меня не оставят, если только не рвану прямиком в Модриггат. А я не такая уж идиотка, чтобы обменивать свою свободу на рабство или даже смерть в Черных землях.

Порадовавшись, что заперли меня без слуг, в одиночестве, приказав ни о чем не беспокоиться до утра, я потопала в гардеробную и направилась в самый дальний угол комнаты, где стоял неприметный сундук.

На дне, под стопкой старого белья и ночных рубашек, лежали мои штаны и удобные сапоги. Ни мама, ни отец не знали, что я люблю прогуливаться по окрестностям в таком виде. Если бы можно было ходить в платье, так и сделала бы, но необъятные юбки привлекают внимание. В город не выйдешь – все узнают, даже слепые. В штанах же и в надвинутой на глаза шапке я легко могла затеряться в толпе.

Так и происходило уже десятки раз. Меня принимали за мальчишку с кухни, благо широкие штаны и свободный покрой накинутой на рубашку куртки скрадывали фигуру. Порой в самых опасных прогулках меня сопровождали стражники, но они предпочитали молчать, чтобы не навлекать на себя гнев ее величества.

Переодевшись и спрятав волосы под плотную шапку, я распахнула окно, перекинула через подоконник свою веревочную лестницу, которой пользовалась иногда, а сама, прихватив толстое одеяло, нырнула под кровать и забилась в угол.

Ждать пришлось недолго. Всего через каких-то полчаса стражу внизу привлекла странная, но живописная картина: распахнутое окно, полощущиеся в свете ламп шторы и веревочная лестница, свисающая до самой земли.

Обычно я подгадывала свои побеги на то время, когда лунный свет не освещал эту сторону замка и стражники не могли ничего рассмотреть, но сегодня мне было нужно, чтобы все заметили.

Сначала внизу произошло какое-то движение, затем двор наполнился грохотом доспехов, а после шум переместился уже в сам замок. Единственный доступный ключ от двери оказался у отца, а тот уже отправился спать.

Представив, какое выражение лица было у короля, когда его разбудили, я заерзала и тихо захихикала.

Наконец вся орущая и лязгающая толпа переместилась ко мне под дверь и в замочной скважине заерзал ключ. Я слышала, как папа отчаянно выругался и перед кем-то извинился, а потом дверь со всхлипом отворилась, едва не упав под натиском закованных в латы стражников.

Они ввалились и замерли посреди спальни. Правда, из своего укрытия я могла видеть только ноги «гостей».

– Очень интересно, – заметил барон.

Голос Леожа был спокойным и даже отстраненным, но я физически чувствовала его гнев. И знала: если поймает, то я пожалею обо всех проделках в жизни.

– Я не понимаю… – едва слышно прошелестела мама, которая, похоже, осталась в гостиной. – Неужели Ализа не знает, что…