Срок для Бешеного - Виктор Доценко

Ехали долго, молчали, вдруг тишину нарушил чей-то голос:

— Что, братва, может, покурим?

— Я тебе покурю! — тут же отозвался молоденький солдат за решетчатой перегородкой. — Потерпишь…

— Слушай, начальник, куда нас кинут? — решив «пообщаться», спросил парень со шрамом.

Солдат, покосившись на спящего сержанта, нехотя обрезал:

— Не разговаривать!

— Не будь фраером! Чего секреты разводишь? — протянул тот, но солдат демонстративно отвернулся и стал смотреть в окно. Тогда парень со шрамом решил подначить его.

— Хотя чего я тебя спрашиваю: первогодок… — ухмыльнулся он. — Был бы дед, может, и доверили бы, а так… Не знаешь, так и скажи, а то темнишь — «не разговаривать».

— Это я-то не знаю? — обиделся солдат. — Ошибаешься, на пятерку вас, вот! — с достоинством заявил он.

Одобрительный смех смутил солдата: провел его парень со шрамом. Он покачал головой, хотел что-то сказать, но только махнул рукой.

— Да ты не серчай, начальник, сейчас приедем и сами узнаем этот «секрет»… Кроме пятерки, здесь еще зоны есть: тройка, семерка, десятка…

— Старые сведения, — усмехнулся солдат. — Закрыли десятку, там теперь семнадцатая, женская…

— Бабская? Ништяк! Может, заочницу словлю? Может, адресок подкинешь?

— Зачем тебе заочницы? На пятерке своих Маш хватает! — рассмеялся словоохотливый «начальник».

— Не-е-ет, — с серьезной миной протянул парень, — завязал я с этим делом наглухо!

— Узлом, что ли? Чего так?

— За СПИД слыхал? Страшная штука, говорят… Хуже проказы: гниет человек изнутри и не знаете том… А все лидеры!

— Лапу?

— Вот тебе и ну! Так что прекращай!

— Чего прекращай?

— Чего, чего… С педерастами, говорю, прекращай баловаться! В машине загоготали.

— Чтобы я? Да никогда в жизни! — не на шутку обиделся солдат. — У нас и баб для этого хватает…

— Много вы их видите…

— Хватает, свобода — все-таки не зона!

— Распустил хвост… Один человек, умный, между прочим, сказал, что весь мир делится на тех, кто временно за решеткой, и тех, кто временно на свободе!

Дружный хохот опять взорвал тишину тайги. С пустых елок посыпался снег.

— Хорош! Развеселились… — рассердился конвойный. — Как бы там ни говорил твой «умный человек», но пока ты за решеткой, а не я…

— Это как посмотреть, — парень серьезно пожал плечами. — Я вот смотрю отсюда и вижу тебя… за решеткой… Кто-то истерично хохотнул.

— Может, еще и поменяться предложишь? — съехидничал солдат.

— Нет, — чуть помедлив, ответил парень со шрамом. — Мне и здесь хорошо! Да и чем мы отличаемся, если подумать? Одевают, кормят почти одинаково, и у вас и у нас срок обозначен…

— Скорей бы отслужить… — угрюмо вздохнул солдат.

— Во дает! Только начал и уже — скорей!

— Девять месяцев осталось! — буркнул он обидчиво.

— Девять? А чего ж такой молодой?

— А черт его знает! Такой уродился…

— Видать, и не бреешься еще?

— Не растет! — Он как бы начал оправдываться, но спохватился и покосился на дремавшего рядом сержанта. — Ладно, поболтали, будет!

— Как скажешь, командир… Тишина продолжалась недолго.

— Пятерка — ништяк! — бросил парень со шрамом. — Парился когда-то там…

— Лесоповал? — спросил молоденький паренек, сидящий напротив.

— Во, ляпнул! Лесоповал на семерке. Здесь мебельная фабрика, сувенирка по дереву и по металлу, механический цех, ящики еще колотят — для снарядов… Что еще? Да, швейка своя: джинсы мастрячат… В этот момент машина остановилась.

— Вроде дома?! — обрадовался краснолицый.

«Воронки» остановились напротив двухэтажного кирпичного здания с башней. В ней находился пункт наблюдения и контроля связи с вышками, раскиданными по периметру колонии. В обе стороны от здания протянулся высокий деревянный частокол с рядами колючей проволоки. А вот она — мечта каждого заключенного, — вахта: проходная, выпускающая на волю, украшенная выцветшим плакатом: «Честный труд — путь к досрочному освобождению!».

Безмятежную тишину нет-нет да и нарушал противный клацающий звук — вызов-ответ охранника с вышки, — никуда от него не деться… Из проходной вышла полная женщина в добротном пальто. Следом за ней шагал капитан, сопровождавший этап.

— Пятнадцать, значит? — спросила, поморщившись, женщина. — Собирай теперь их…

— Ну что вы, товарищ майор! Я их еще на станции рассортировал… Наши в той машине. — Капитан взмахнул рукой, и крайний «воронок» сразу подъехал к воротам грязно-синего цвета. Капитан подошел и громко постучал.

Издав противный скрежет, ворота медленно распахнулись, и оттуда показались трое: капитан с красной повязкой на рукаве, на которой крупными буквами было написано — ДПНК (дежурный помощник начальника колонии), прапорщик с повязкой НВН (начальник войскового наряда) и дежурный прапорщик.

— Привет, Сана! — Дежурный помощник начальника колонии с улыбкой похлопал капитана по плечу.

— Все к нам?

— Нет, только пятнадцать! Остальные — на семерку!

— С ними поедешь?

— Да… Отвезу и сегодня же вернусь: забегай вечерком… Сообразим что-нибудь… Ну что, начнем?

— Сейчас. — Дежурный помощник начальника колонии поморщился. — Может, в нарды перекинемся?

— С часочек если, — взглянув на часы, неуверенно ответил капитан.

— Не переживай, подождут… — У дежурного явно улучшилось настроение. — Давай. Им все равно до понедельника в зону не выйти…

— Гепеуленко! — крикнул капитан.

— Опухаю, товарищ капитан! — тут же отозвался сержант, распахнув боковую дверь машины.

Автоматчики и проводники с собаками, стоящие полукругом, прекратили переминаться с ноги на ногу и напряженно уставились на машину.

— Ну и фамилия у твоего сержанта! — хмыкнул дежурный помощник.

— В роте его так и зовут: Гепеу, — улыбнулся капитан.

Сержант снял замок с решетчатой двери, отгораживающей арестованных от конвоя, и хмуро пробасил с украинским акцентом:

— По един, зараз, выходь! Руки взад! Новоприбывших завели в открытые ворота, которые сразу же закрылись за ними со знакомым скрежетом.

Люди оказались в своеобразном тамбуре: перед ними были еще одни, такие же огромные ворота, ведущие на территорию зоны. Вскоре эти ворота распахнулись с не менее отвратительным визгом, чем первые.